Когда земли окутает мрак

В воздухе замелькали новые черные хлопья. Пастырь протер глаза, упрямо отказываясь им верить. Но безжизненные лохмотья вились по воздуху, точно их гнала вперед невидимая сила. Найши прошиб холодный пот.

В отчаянье, близком к помешательству, он схватился за голову. Это не должно было произойти. Шеррах не должны были прийти так рано. Он сделал все, чтобы отсрочить их приход. Но, как видно, этого оказалось недостаточно.

Найши пошатнулся. Он не готов. Отряд не готов. И не готова она, Фэй-Чар. Грядут жуткие времена, а никто в мире даже не подозревает об этом.

Охваченный ужасом и смятением, пастырь смотрел перед собой невидящим взглядом. А в следующий миг исполинская иссиня-черная тень нависла над ним и закрыла солнце.

Часть 1. Белый ужас

Под деревом сидело что-то жуткое, непонятное, лысое. Кожа блеклая, серая, точно покрытая пятнами тлена. Оно щелкало кривыми острыми зубами, смачно обгладывало белые крысиные кости. Почуяло что-то, вскинуло голову. Хейта зажала ладонью рот, подавив нечеловеческий вопль. Глаза у существа были красные, точно больные, а вместо зрачков – маленькие белые точки. И такая ненависть клубилась в них, такой дикий голод, жажда плоти, крови и смерти, что Хейта невольно поежилась.

– Что это такое? – вырвалось у нее.

– Это зрох, – ответил Шарши. – Вечно голодная тварь. А еще она сеет болезнь. Проберется в деревню – уморит всех, а после трупы сожрет…

– Но я думала…

– Знаю, – вздохнул Шарши, – я учил тебя, что и в темных существах бывает свет, а в светлых порой кроется плесень и гниль. Но есть в Запредельных землях и существа, подобные этому. – Пастырь поглядел на девушку в упор. – Кромешное зло существует, Хейта. И с ним нельзя договориться. И мириться нельзя. Только бороться.

Внезапно тварь отбросила крысиные кости, вскочила на четвереньки, утробно взвыла и бросилась на Шарши. Тот вскинул руку, и полог леса озарила вспышка яркого света.

«Листы памяти» пастыря Найши

I

Череда невысоких холмов под названием Малые Горы вытянулась крутым полумесяцем на густо запорошенной снегом земле. При свете молчаливых звезд заснеженные холмы загадочно сверкали, точно это не снег засыпал их, а мириады крошечных драгоценных камешков, оброненных могучей рукой недотепы-великана. Юркие тени прятались в уютных ложбинах. Ледяной непоседа-ветер то и дело сдувал с вершин легкую снежную пыль.

Внезапно в серебристом полумраке зажегся маленький искристый огонек. А следом за ним еще один и еще. Надежно укрытые от посторонних глаз мохнатыми вершинами холмов, они вспыхивали точно неведомые северные мотыльки и медленно, но неуклонно обретали очертания высоких плотных фигур – сперва в плоть и кровь облекся Гэдoр, затем Хeйта, Хaрпа, Брон и последним – Мар.

Снеговой шапки перед упырем не оказалось. Его глазам предстал ряд длинных снежных домов, а перед ними – много мельтешащих черных фигурок. Он с любопытством покрутил головой. Но тут Гэдор резко дернул его за шубу, и тот, неуклюже взбрыкнув ногами, беззвучно плюхнулся в снег. Следопыт поглядел на него сверху вниз, многозначительно приложил палец к губам и прошептал:

– Сиди смирно. Мы же не хотим, чтобы нас заметили прежде времени. Сперва надо понять, о чем они собрались потолковать.

Из-за спины Гэдора на него насмешливо поглядывали остальные. Мар растянул бледные губы в кривой усмешке, скрестил на груди длинные руки и послушно приготовился слушать. Но все, что он мог понять, – отголоски диковинной речи на неведомом языке.

– И как я, по-вашему, должен что-то тут разобрать? – возмущенно прошипел он.

– Тсс! – шикнула на него Хейта. – Ты и не должен. Дай мне послушать. А я потом все растолкую.

Мар потупился, будто мысленно кляня себя за недогадливость, и выжидающе уставился перед собой.

Шесть невысоких длинных домов из снега и льда лениво вытянулись друг подле друга, точно тюлени на лежбище. Поселение Найгиу было небольшим. В каждом из таких домов проживало до трех семей номаэтов, что на всеобщем языке означало «северные люди». Номаэты были единственным народом, отважившимся заселить эти суровые, непокорные края, вечно скованные снегом, холодом и льдом.

Перед домами собралось немало народу. По центру стояла девушка, среднего роста, крепкая, в толстой темно-коричневой меховой одежде. Ее высокий смуглый лоб стягивал гладкий кожаный ремешок. Другие ремешки, только длиннее и тоньше, были искусно вплетены в густые блестящие волосы цвета северных угольно-черных скал. Узкие обсидиановые глаза грозно сверкали.

– Четыре дня! – воскликнула она. – Прошло уже четыре дня. Мы обязаны что-то предпринять!

– И что, по-твоему, мы должны сделать, Айлэ? – с легкой тенью издевки вопросил плотный, краснощекий номаэт.

Внешне он очень походил на кабана. Такие же опасные маленькие глазки, широкий, ноздреватый нос и выдающиеся вперед нижние клыки. Лоб его тоже перехватывал широкий кожаный ремешок.

– Отправиться следом! – Девушка стукнула себя в грудь кулаком. – Я сердцем чую – что-то не так. Быть может, они попали в беду и нуждаются в помощи.

Две молодые женщины, окруженные толпой ребятишек, оживленно закивали в знак одобрения.

– Но прошло лишь четыре дня. – Малорослый и сморщенный как сушеное яблоко старик растянул в улыбке бледные губы. Вместо ремешка посреди его лба красовался ровный белый круг – метка старейшины. – Ты сама сказала. Рано еще беспокоиться.

Люди уважительно закивали, но девушка прислушаться к нему не пожелала. Указав на двух встревоженных женщин, она заговорила запальчиво и громко:

– Наши мужья отправились с оленьими шкурами к медведям-оборотням на мeнку и сказали, что вернутся ровно через три дня. Ты хорошо знаешь моего мужа, премудрый Ехoк. Ответь, он когда-нибудь давал свое слово и не сдерживал его? Хоть когда-нибудь?

Старик устало покачал седой головой. Суровое лицо Айлэ озарила торжествующая улыбка.

– Вот и я о том. Кто-то должен пойти за ними. Разыскать их, выяснить, что стряслось, помочь. – Она огляделась с отчаянной надеждой.

Но люди молчали. Они обменивались озабоченными взорами, но отвечать девушке никто не спешил. Толстощекий самонадеянно усмехнулся.

– Никто не пойдет за ними, Айлэ. По крайней мере, пока. Ваши мужья вернутся. Отбрось страхи и перестань пугать остальных.

– Замолчи, Гайныр! – огрызнулась та. – Ты давно мечтаешь стать новым старейшиной, вот и лезешь с советами, когда тебя не просят. Если вы все так боитесь, я пойду сама. Вы обе, – она обернулась к притихшим женщинам, – приглядывайте за детьми и ждите. Я узнаю, что стряслось с нашими мужьями, и сделаю всё, что в моих силах, чтобы вернуть их домой.

– А лучше тебе будет тоже остаться здесь. – Негромкий голос заставил Айлэ обернуться.

Перед ней стоял крепкий высокий номаэт. Узкие глаза цвета ночи глядели лукаво. Иссиня-черные волосы падали на лицо. Однако правая щека была видна как на ладони. Ее покрывали длинные глубокие шрамы – старые следы от звериных когтей.

– Угой! – в голосе девушки слышалось удивление.

– Он самый, – самодовольно оскалился тот.

– Тебе же вроде обычно дела нет до чужих забот?

– Обычно – нет, – невозмутимо отозвался он. – Но твой муж, Окой, хороший человек. Он всегда был добр ко мне. А потому я не могу сидеть сложа руки. Да и все равно засиделся тут, собирался на охоту. Могу заместо этого прогуляться к оборотням. В их краях ведь тоже водится разное зверье.