Коготь серебристого ястреба

Дорога домой казалась длиннее: повозка была нагружена провизией, и лошадям чаще требовался отдых. И с каждым днем у путников росло чувство тревоги.

Наконец перед ними забрезжили очертания таверны. Как только Калеб миновал ворота, он тут же велел Когтю заняться лошадьми и привлечь Гиббса и Ларса к разгрузке провизии, а сам отправился на поиски Кендрика. Коготь покорно все исполнил, а когда груз был разобран и лошади уже стояли в конюшне, юноша поспешил в дом.

Проходя через кухню, он мимоходом поприветствовал Лео, Марту и Мегги. Лео начал было что-то ему говорить, но юноша уже скрылся за дверью общего зала.

Там собрались Роберт, Паско и Кендрик. Видимо, в их разговоре наступила пауза, потому что, когда появился Коготь, все молчали. Роберт жестом пригласил юношу присесть, а сам повернулся к Калебу.

— Я отправлю весточку твоему отцу и попрошу его прислать нам твоего брата как можно быстрее.

— А это означает, что Магнус будет здесь в ту же минуту, как твое послание достигнет острова, — криво усмехнулся Калеб.

Затем Роберт обратился к Когтю.

— Судя по тому, что поведал Калеб, теперь тебе многое стало известно, хотя лучше бы ты этого не знал.

Коготь пожал плечами.

— Не скажу, что я все понял до конца. Только уверился, что вам известно больше о гибели моего народа, чем вы до сих пор признавали. А еще я знаю, что кое-кто из этих убийц сейчас находится в Латагоре и замышляет свергнуть тамошнего правителя и его совет.

Кендрик бросил взгляд на Роберта, словно спрашивая позволения говорить. Роберт слегка покачал головой и снова повернулся к Когтю.

— Мы знаем все это и даже больше. — Он смерил юношу долгим взглядом, прежде чем спросить: — А ты что думаешь?

Коготь разрывался между вполне понятным раздражением от этих казавшихся ему бесполезными вопросов и подозрением, что Роберт никогда ничего не делает без тайного умысла. Он помолчал, обдумывая ответ, и наконец произнес:

— На эту ситуацию можно взглянуть с разных точек зрения. Например, политической — когда к нам заезжал граф де Барж, я подслушал, что в Латагоре зародилось роялистское движение.

Калеб слегка улыбнулся.

— Так что, вполне возможно, герцог Оласко считает выгодным помочь роялистам свергнуть новоявленного правителя и восстановить в правах внука старого короля. Но тогда возникает вопрос: какое дело герцогу Каспару до того, кто возглавляет совет в Латагоре?

— Есть какие-нибудь догадки на этот счет? — поинтересовался Роберт у Когтя.

— Я могу лишь предполагать, но наверняка не знаю. — Он чуть наклонился вперед. — Если, конечно, дело не в военных соображениях.

— Каких именно? — поинтересовался Кендрик.

— Совсем недавно я и представить не мог, зачем герцогу Оласко поддерживать убийц, уничтоживших мой народ, — ответил Коготь. — Только теперь понял, что Ворон и его шайка работали на герцога. Наградой им служило золото и, возможно, рабы. А герцог явно стремился очистить горы от племени оросини. — Он помолчал, словно обдумывая следующие слова. — До сих пор я не понимал его цели.

— А теперь понимаешь? — уточнил Кендрик.

— Да. Избавиться от оросини в горах, а Латагор отдать в руки дружественного правителя или, по крайней мере, вовлечь в гражданскую войну — все это нужно только для одного, как я теперь понимаю. Он хочет обезопасить фланг, нейтрализовав Латагор, чтобы иметь возможность напасть на герцогство Фаринда.

— Где ты научился военной стратегии? — спросил Кендрик.

— Нигде, — смутился Коготь, — то есть я хочу сказать, что я ее не изучал. Но вы часто обсуждаете сражения, каждый раз подчеркивая, как важно укреплять фланги.

— Сообразительный парень, не находишь? — спросил Кендрик у Роберта.

Тот улыбнулся Когтю.

— Твои умозаключения не лишены логики, но неверны.

— Разве? — спросил Коготь.

— Да. Тут все гораздо сложнее, чем ты представляешь, хотя твоя способность делать выводы дорогого стоит. Герцог Оласко действительно стремится установить в Латагоре дружественный режим, чтобы впоследствии захватить Фаринду, но это произойдет не раньше чем через несколько лет. Ты молодец, что сумел разобраться в этой головоломке.

— Тогда что же должно произойти? — недоуменно спросил Коготь.

Кендрик поднялся с места.

— А произойдет то, что скоро через леса пройдет множество солдат из Оласко, так что мне, пожалуй, следует удостовериться, что у нас все готово на этот случай.

Он вышел, а Коготь встревоженно спросил:

— На нас нападут?

— Думаю, нет, — успокоил его Калеб. — Мы для них не представляем большой угрозы, так что они не побоятся оставить нас в своем тылу, а тратить время на то, чтобы выкурить нас отсюда, они себе позволить не могут.

— Даже при беглом взгляде становится ясно, что ресурсы у нас далеко не маленькие, — сказал Роберт. — Полагаю, Каспар оставит нас в покое, устраивая очередную резню.

— Так что же мы будем делать? — спросил Коготь.

— Как что — сидеть тихо, — ответил Роберт. — Латагор в состоянии сам о себе позаботиться. Не столь важно, будут там править сообщники Каспара или власть останется в руках нынешнего правителя. Важно, чтобы мы продолжали наш… — Он вовремя спохватился и сказал Когтю: — Теперь ступай к Лео и узнай, не нужно ли чем помочь.

Коготь нехотя поднялся и ушел на кухню.

Увидев его, Мегги поинтересовалась:

— Ну и что случилось?

Чувствуя, что его приняли в группу избранных, и боясь лишиться доверия признавших его своим людей, Коготь сухо ответил:

— Не могу тебе сказать.

Он ожидал бурной реакции, но девушка лишь равнодушно пожала плечами, словно всякие секреты совершенно ее не волновали.

— Помочь? — поспешил он спросить, чтобы задобрить ее.

— Почти все уже сделано, — ответила Мегги. — Вынеси-ка это ведро с помоями.

Коготь подхватил ведро и только тогда поинтересовался:

— А где Лила? Что-то ее я не заметил. Мегги встревожилась.

— Именно это я и пыталась тебе сказать, когда ты промчался через кухню в зал. Лилы здесь нет.

— Где же она?

Мегги отвела глаза, словно боясь посмотреть ему в лицо.

— Уехала. Вчера, вместе со свитой графа Рамона де Баржа. Они объявились здесь два дня тому назад, а когда собрались в обратный путь, Лила отправилась с ними.

У Когтя перехватило дыхание, и он, не в силах произнести ни слова, понес ведро за ворота. Опустошив его в канаву возле стены, он постоял немного, прислушиваясь к звукам леса. День постепенно уступал место ночи. Коготь жадно ловил звуки ночного леса, такие знакомые и такие непохожие на то, что довелось ему слышать в городе. Это подействовало на него успокаивающе, и он, взяв себя в руки, вернулся в кухню.