Коготок увяз...
Шрифт:
– Итак, весь класс был в курсе, что Володе нужно отдать деньги за курсы…
– Да, это так. Но никто из ребят не мог этого сделать, Таня! Милиция их проверяла. У всех было алиби. И потом – на них и подумать нельзя! Может быть, они немного сложные – спорить трудно… Но убить? Что вы, Танюша! Я и подумать об этом не могу…
Я тоже не могла об этом спокойно подумать. Но иногда жизни, реальной и беспощадной, абсолютно наплевать, сможем мы спокойно обдумать тот или иной парадокс, преподнесенный нам с ехидной улыбкой, или нет. Она просто его преподносит. А наше дело – осмелиться
– Александр Борисович, расскажите, что произошло в тот день. Желательно с подробностями.
Я понимала, что воспоминание о последнем дне жизни сына может превратиться в пытку для человека, только что потерявшего его. Но эти чертовы подробности бывают иногда необходимы. Можно зацепиться за кусочек фразы, брошенной невзначай, и вытащить на свет божий огромный скелетище… Поэтому приходится иногда заставлять человека мучиться…
Он задумался.
– С самого утра? – спросил он меня.
Я кивнула:
– Желательно.
– Утром… Мы позавтракали, потом он взял деньги, переговорил с Сашей по телефону…
– Кто такой Саша? – перебила я его.
– Саша – это его девушка.
– Понятно…
Пока мне, правда, ничего особо понятно не было. Но я продолжала слушать.
– Так вот, он поговорил с Сашей, они договорились, что он сейчас за ней зайдет… Потом он взял деньги, поцеловал мать на прощание, пообещал не задерживаться и вышел…
Он подумал немного и сказал:
– Кажется, ничего примечательного не было. Зацепиться вам ведь не за что?
– А вы не ищите специально, – попросила я, – просто рассказывайте… Например, что он сказал Саше.
– Я не слушал их разговор, – покачал он головой, – вам лучше поговорить с ней.
– Обязательно, – сказала я.
– Так вот, – продолжал мой посетитель, – ничего подозрительного в этот день не было… А вот накануне, я вспомнил… Он говорил с кем-то по телефону. Очень резко. Прозвучала такая фраза: «Ты хоть понимаешь, в какую гадость ты влип?»
Я посмотрела на него с интересом:
– И вы не поинтересовались, о чем он говорил?
– Мне тогда не пришло это в голову… Я даже не знаю, с кем он вел разговор…
Ладно, намотаем на ус. Кто-то из знакомых Володи вляпался в историю. Конечно, это может быть обычная подростковая неприятность, но сбрасывать со счетов все возможные варианты не следует.
– Ваши отношения с сыном были достаточно открытыми? – поинтересовалась я.
– В каком смысле? – Мой гость очень удивился моему вопросу. Наверное, вопрос откровенности в их семье не поднимался.
– В том, что у Володи могли быть от вас какие-то серьезные тайны?
– Только если это касалось другого человека, – пожал он плечами, – сами понимаете, элементарная порядочность не позволяет открывать чужие секреты…
А жаль. Мне вот только и приходится, что наступать на горло элементарной порядочности. Я вечно лезу в чужие детские шкафчики. Просто хлебом меня не корми, а дай взглянуть, что там хозяева запрятали этакого?
– Значит, сам Володя поделился бы с вами неприятностями личного характера…
Мой гость кивнул:
– Конечно… С матерью нет, но со мной он привык быть откровенным.
Значит,
мать в зону откровенности не входила. Интересно.– Конфликты с матерью у Володи были?
Он замялся. Говорить о жене ему не очень хотелось.
– Видите ли, Танечка, наша Люсенька человек нездоровый… Иногда на нее находит странное состояние, когда лучше…
Он замолчал. Но мне было понятно. Я вполне могла завершить фразу: «Когда лучше держаться от нее на расстоянии…»
Он просидел у меня долго. К двенадцати часам я уже знала о Володе так много, что могла бы написать его биографию. Нормальный парнишка, очень хороший и честный. Влюбленный в компьютеры и мечтающий стать дизайнером. Мне такие люди симпатичны. Они знают, зачем живут, но при этом не выпендриваются. И не пляшут под оглушительные звуки блатной. И хороводной, которую выплясывает большинство.
Когда мой гость ушел, я смогла написать в блокноте несколько интересующих меня имен и теперь сидела задумчиво, вычерчивая карандашом между ними пунктирные линии. Как будто в этих линиях могло появиться лицо того человека, которому существование в мире гармоничного юноши помешало настолько, что он взял позолоченную цепочку и задушил нормального, полноценного человека!
Лицо не получалось. Я посмотрела на свои магические кости и взяла их в руки. Иногда я делаю это по привычке. Даже не задаю вопрос. Просто их вид действует на меня успокаивающе. Я перекатывала их на ладони и задумчиво смотрела на двенадцать граней с белыми точками.
Отчего-то я чувствовала, что за убийством Володи стоит что-то гораздо более символичное, чем простое ограбление. Я еще не могла дать ответ полностью. Но тот, кто это сделал, был полной антитезой Володиной Личности. А значит, я должна искать среди тех людей, которых можно назвать «серыми кардинальчиками». Увы, Танюша… Таких-то у нас большинство… Ослепнешь от серости, высматривая нужный смазанный абрис…
Не ослепну, улыбнулась я. Очки надену черные. Так найду быстрее… Чем парадоксальнее, тем интересней.
Я бросила взгляд на магические косточки. Они мирно покоились в моих ладонях. Что ж, иногда я действительно не могу обойтись без ваших советов… Я кинула их на столик. Они покатились и замерли у самого края.
«6+20+27». «Необходима осмотрительность в вашем поведении».
Кажется, я и так осмотрительна. Но примем к сведению этот совет. Тем более что они желают мне добра…
Какая все-таки загадочная игра! Сколько раз именно эти кубики подсказывали мне верное решение проблем! Или это мое подсознание подталкивается ими к верным выводам? Не знаю… Магия чисел загадочна. Но от ее притяжения никуда не деться. Она завораживает. Магия чисел – магнит…
Я встала и подошла к окну. За темной стеной ночи угадывался дождь. Настроение у меня было мрачное. Проклятый «детский вопрос» не давал мне покоя…
Стоп, Таня! Володя Пономарев был уже сложившейся личностью… Относясь к нему как к ребенку, ты совершишь ошибку. Помни о том, что в любом «детском вопросе» есть доля истины…