Кокон
Шрифт:
— Ага, — прошептал инженер. — Вот, значит, какой у них метод.
Олеся передернула плечами:
— Да уж, метод хоть куда. Нам бы только под их копьецо не попасться!
Вот опять с лестницы спустилась группа подростков… Монстры снова взялись за копья… и снова — напрасно.
Тихомиров ухмыльнулся:
— Да уж, с ужином у наших трехглазых друзей пока не складывается. Ну что, пора на охоту? Предлагаю спрятаться на втором этаже — рано или поздно монстры туда поднимутся, у меня почему-то такое предчувствие.
— Ага, — кисло улыбнулась девушка. —
— Представляю, что тут тогда начнется, — покачал головой инженер. — Ни с того ни с сего вместо парня — кровавые клочья. Да уж, думаю, стесняться наши друзья не будут.
— Похоже, что так, — угрюмо согласился Максим. — Ну что, пошли на второй этаж? Вон, сзади — черная лестница. Кстати, оттуда, с лестницы, и более-менее прицельно выстрелить можно.
— Вот именно, что более-менее. Ладно, идем…
На втором этаже кто-то тихонько играл на гитаре и пел — музыка доносилась из распахнутой двери одного из превращенных в спальные помещения классов:
Я вам песню спою об одном гитаристе, Он чилийских мальчишек был вожак и кумир, Я вам песню спою о веселом марксисте, Что играл на гитаре — а слушал весь мир!— Не надо про Виктора Хара, Митяй, больно уж песня грустная.
— Так что ж вам теперь — «Венсеремос» спеть?
— Лучше эту — «пароход белый-беленьки-и-ий…» Ну, помнишь же?
Какая-то девчонка, озабоченно стуча каблучками, поднялась по лестнице и, промчавшись сквозь Тихомирова, заглянула в класс:
— Вы у нас гитару брали? Так вот — отдавайте. Нам она тоже нужна.
— Так вас там сторож услышит.
— А мы гулять собираемся, на улицу вылезем. Короче, отдавайте!
— Ну, еще одну песенку, а?
— Тогда гитару сами принесете! — Девчонка рассерженно зацокала обратно, а у самой лестницы обернулась и крикнула: — Давайте быстрей только. Нам тоже песен хочется.
— Ага, а нас к себе не зовут, — глухо прокомментировали в палате.
— Не зовут. У них свои гитаристы есть. Митяй, сбацай-ка напоследок чего-нибудь повеселее! Про Карлсона что ли…
— Есть герой в мире сказочном… — взяв первые аккорды, начал Митяй.
— Он простой и загадочный… — тут же подхватили слушатели.
— Вот молодежь раньше отдыхала, — с оттенком зависти произнесла Олеся. — Вино пей, на танцах пляши, песни ори ночь напролет. Никому и дела нет! Вот это лагерь! И из взрослых — только сторож, и тот незнамо где. А как же воспитатели?
— Они сами себе воспитатели, Олесенька, — тихонько пояснил инженер. — Комсомольцы! Между прочим, по утрам на колхозные поля работать выходят. Целый день, до вечера, на прополке…
— Тсс!!! — Тихомиров кивнул на лестницу. — Кажется, идет кто-то…
Петрович быстро вскинул ружье, и Максим тоже последовал его примеру, но… Это оказались не чудовища — все та же цокающая каблучками девчонка.
Правда,
в палату она на этот раз не пошла, дождавшись конца песни, заголосила с лестницы:— Эй! Товарищи из второго отряда! Совесть-то у вас есть или как? Нам еще «Товарищ песню» репетировать.
— Все! — пристукнув по корпусу гитары ладонью, громко произнес Митяй. — Пойду отнесу.
— Давай… Мы пока карты раздадим.
В коридоре наконец появился Митяй — в джинсах и футболке с самодельной надписью «Led Zeppelin», с небрежно закинутой на плечо гитарой.
— Ну что? — Максим поудобнее перехватил ружье. — Пошли, что ли, следом? Как там, Петрович, поется-то? Мы красная кавалерия, и про нас… былинники плечистые ведут рассказ!
— Не плечистые, а речистые!
— А, какая разница? Сейчас главное — не промахнуться. Ты, Петрович, бери того, что слева, а я — правого. И — одновременно, на раз-два, ага?
— Понял, не дурак. Опа… что это тут, на полу? Тапочки, ремень… возьмем?
— Да зачем они?!
— Авось пригодятся…
И вот они, монстры, все так же сидят внизу, на лестнице, словно какие-нибудь бомжи на вокзале…
Завидев, а точнее, заслышав идущих, один из монстров лениво потянулся к копью… Не видя перед собой никого, юный художник беззаботно перепрыгивал через ступеньку… Летя прямо на острое лезвие!
Приладив на перилах ружье, Максим прицелился:
— Пора, Петрович… Р-раз-два!
Бабах!!!
Выстрелы грянули одновременно. Один из трехглазых, лишившись половины черепа, тут же завалился навзничь, второй тоже упал, схватившись за брюхо и глухо, со злобой, завыл. Зеленая, со странными переливчатыми искорками, кровь залила весь коридор…
— Добить бы надо, Петрович, — обернулся Макс.
А инженера и не нужно было подгонять, ловко перезарядив ружье он подошел ближе и, почти не целясь, снес трехглазому голову.
— Ну вот, всего-то и дел! И чего мы раньше-то тянули?
— Ага, раньше попробуй к ним подойди… Это они только сейчас подустали, расслабились…
— О боже! Что это?
Мальчишка, похоже, что-то заметил! Или пытался увидеть, вглядываясь… нет, не в монстров, в Олесю…
— Вы?
Увидел что ли? Но ведь не должен же! Впрочем, и монстры его поранить не должны были, а ведь, поди ж ты…
— Смотрите, смотрите, они оживают! — в ужасе закричала Олеся.
Максим глянул и обомлел: прямо на его глазах страшные раны чудовищ затягивались, обрастали мясом… вот уже появился череп, глаза…
— Вот это регенерация! — Покачав головой, Петрович всадил в оживающих гадов последний заряд и обернулся к Максу: — У тебя осталось, чем их угостить?
— Пара зарядов найдется, — успокоил молодой человек. — Но… на этом и все.
— Надолго ли их это задержит? — покачала головой девушка.
— Вот что! — Тихомиров решительно махнул рукой. — Берем мальчишку и сваливаем! И побыстрее… Не целую же ночь нам тут вот так стрелять. Да и заряды заканчиваются. Олеся! Поговори с парнем… Ну, гитару хоть у него возьми…