Кол

— Не мы же ее убили.

— У тебя есть алиби, — спросил Пит, — на ночь третьего сентября 1901 года?

— Прекрасное. Меня тогда еще на свете не было. Даже моих родителей еще не было.

— Ты думаешь, она умерла так давно? — поинтересовалась Барбара.

— На мой взгляд, — давненько.

— Я понятия не имею, когда ее могли убить, — сказал Ларри. — Но ручаюсь, что она лежит под лестницей не более двадцати лет. Я полагаю, ее положили туда уже после того, как прикрыли отель.

— Почему это? — спросил Пит.

— Постояльцы учуяли бы запах.

— Вонищу, — пояснила Барбара.

— Да, верно. Отсюда следует, что если бы ее туда положили сразу после убийства, то люди обратили бы внимание на запах. Сейчас она не пахнет, но…

— Мне уже дурно от тебя, Ларри.

— Почему ты решил, двадцать лет? — спросила Барбара.

— Патефон.

— Ага. Старые добрые песни.

— Мне кажется, что эти песни были написаны не позднее середины шестидесятых. Наверное, в это время Холман и прикрыл свою лавочку. Думаю, что отель закрылся одновременно.

— Звучит разумно, — сказала Барбара. — Ты думаешь, что тело положили под лестницу чуть позже, скажем, после 1965 года?

— Это просто предположение. Конечно, она, может быть, уже была мертва лет с пятьдесят, прежде чем ее сюда водрузили. Если дело обстоит именно так, то неважно, как давно она там лежит.

— Да, — согласился Пит, — ты исключаешь фактор вони тем, что держишь ее в каком — нибудь месте, где она высыхает, и тогда ее можно положить под лестницу, — лучше не придумаешь.

— Не понимаю, какое это имеет значение, — сказала Джина. — Суть в том, что она убита. Какая разница, сколько она пролежала под лестницей?

Пит опять поднял руку.

— Я считаю, что разница тут есть.

— И полиция посчитает так же, — добавил Ларри. — Я думаю, что в зависимости от этого они по — разному посмотрят на ситуацию. Если она мертва уже полвека, — и они смогут это вычислить, — то ее будут рассматривать, как музейный экспонат. Если же ее убили двадцать лет назад, они могут открыть уголовное дело.

— Верно, — согласилась Барбара. — Тот, кто вогнал ей в грудь кол, может здравствовать еще и поныне.

— О том и речь, — сказал Пит. Он глянул на Ларри, поднял бровь и выдвинул подбородок. — Вы еще о нем услышите.

— Знаем, — отозвалась Барбара. — Это твоих рук дело.

— Эй, я говорю серьезно.

— Тогда другое дело.

— Никто не заметил ничего необычного около отеля?

— Кроме того, что мы были первыми, кто взломал двери? — спросила Барбара.

— Совершенно верно, дорогая. Это место было заперто, когда мы подошли. Тогда как другие дома стояли нараспашку. Люди свободно ходили там. Но не в отеле. Почему?

— Мы играем в вопросы и ответы? Он больше хлебницы или нет?

— Верно мыслишь. Гроб был яркий, блестящий, «с иголочки».

— Висячий замок, — продолжил Ларри. — Засов.

— Верно! Вспомните, как все это выглядело. Ручаюсь, что месяц назад это все преспокойно лежало на полке в скобяной лавке.

— Разве? — удивилась Джина.

— Кто же повесил их на дверь? Кто не хотел, чтобы там шастали любопытные?

— Это мог быть кто угодно, — ответил Ларри.

— Правильно. И это мог быть тот, кто спрятал вампира под лестницей. Тот, кто все еще живет рядом с нами и хочет быть уверен, что никто не раскроет его маленькой тайны.

— И тот, кто повесил распятие на стену, — добавил Ларри.

— Правильно.

— кто-то вроде доброго гения, охраняющего нас от вампиров.

— Скорее всего, тот, кто повесил на дверь замок, понятия не имел о трупе, — сказала Барбара.

— Будет интереснее, если — имел, — возразил Пит.

— Тебе — может быть.

— А может быть, уже хватит говорить об этом? — предложила Джина. — Лучше бы нам не соваться в этот проклятый отель.

— Согласна с тобой, — подхватила Барбара. — Черт с ней, с вампиром. Я ни разу так не обдиралась с тех пор, как десять лет назад свалилась с велосипеда. Но даже тогда я не поцарапала живот. В купальнике у меня теперь будет жуткий вид.

— Я же тебя предупреждал, когда ты полезла наверх, — напомнил ей Пит.

— Они кошмарно скрипели, но я никак не ожидала, что они проломятся подо мной.

— Может быть, это вампирица велела тебе свалиться? Хотела, чтобы ты при падении выбила кол из ее груди. Она возжелала твоей крови.

— Да, конечно.

— Очень хорошо, — сказал Ларри. — Тебе непременно надо начать писать.

— Она — не вампир, — настаивала на своем Джина.

— Знаете, — продолжал Пит, игнорируя ее замечание, — нам следовало бы вытащить этот кол. Понимаете, о чем я толкую? Просто посмотреть, что за этим последует.

— Ничего не последует, — упорствовала Джина.

— Кто знает? — Он покосился на Ларри. — Эй, может, нам вернуться и сделать это?

— Ни за что.

— Разве вам не интересно?

— Только попробуй развернуть машину, — предупредила Барбара, — я сама вопьюсь тебе в шею.

— Трусишка.

— Лучше не трогай меня, первопроходец. Это по твоей большой милости я так вляпалась.

— Могла бы подождать снаружи. Никто тебя палкой не гнал.

— Заткнись лучше, ладно?

Пит бросил взгляд на Ларри. На лице его было написано удивление.

— Может, мне и в самом деле лучше заткнуться, пока она не вышла из себя? Как ты считаешь?

— На твоем месте я бы так и сделал.

— А куда же у нас делась свобода слова?