Кольца Мирты

Как понимала Триша, солдаты даже ни разу не засекли чужаков, а вот те, казалось, изучили все патрули и расположение отрядов. Замечали, как стоят дома и лотки торговцев, и когда на площадях и улицах больше всего народу, несмотря на холод.

Она не смогла бы ответить, откуда знала это. Просто знала, и все. Как и то, что эти, новые чужаки, связаны с теми, первыми путниками.

Но, в отличие от них, новые пришлые, закутанные в черное так, что никто не смог еще разглядеть их лиц, пугали Тришу до мокрой, противной испарины на затылке. Они были против захватчицы, она чувствовала это, но не могла даже близко находиться с этими людьми — ее словно замораживало и сжигало пламя одновременно в такие моменты. Внутри рождалась режущая боль, вот-вот грозившаяся хлынуть из полуслепых глаз обжигающими слезами. А ей вовсе не улыбалось привлекать хоть чье-то внимание, что этих чужаков, что стражников. И хотелось бежать без оглядки от тех и других, что она и делала, собственно, наблюдая издалека за странной «невидимой» суматохой в городе.

А оживления в столице с появлением чужаков ощутимо прибавилось. И уже никто, вроде бы, не сомневался, что наследник жив. Люди поверили, и самой своей надеждой делали этот слух сильнее. Но вместе с новыми, так пугающими ее людьми в черных плащах, пришли и новые вести: принцу, который собирается отвоевывать престол, покровительствует сильный советник и наставник, поддерживающий и помогающий наследнику, пока тот восстанавливает подорванное заговорщиками здоровье. Муж погибшей принцессы, которого Мартин планирует сделать Канцлером при своем дворе.

Его в Мирте любили. Как и саму принцессу. История их любви казалась, да и была, наверное, волшебной сказкой для народа. А то, как Ройс сопровождал после свадьбы свою любимую везде, не отходя и на шаг; как помогал, коршуном следя за ее благополучием и здоровьем; сияние, окружавшее эту пару — верный признак благословения Мирты… Истинное чудо! Так считали все.

Вероятно, именно вести о его появлении внушили людям четкую уверенность — захватчице не выжить. Ибо не ясно, как Мартин отнесется к кровной сестре, но вот его Канцлер точно не простит заговорщикам смерти любимой.

И некое подспудное ликование стало ощущаться на улицах города уже само по себе, хотя и все, вроде бы, понимали, что любая битва за власть не обойдется без крови и новых испытаний для простого люда…

Новая правительница укрепляла оборону столицы и дворца. Во все концы мира, по всем городам и поселкам рассылались гонцы, стягивались солдаты и силы, увеличивались уличные патрули. И, вместе с тем, прибывали все новые «чужаки», которых эти самые солдаты не видели… Приходили какие-то смутные и малопонятные новости о волнениях и беспорядках в семейных поместьях дворян, о пропавших наследниках родов и взятых в заложники детях. И всем этим, якобы, руководил именно он — Ройс, Канцлер и советник истинного Герцога.

Триша же… она не совсем понимала, что вызывал внутри нее этот новый слух. Само только упоминание об этом мужчине, о Канцлере… Некая, совершенно непонятная ей какофония эмоций, в которой невозможно смысл и толк найти! Больно, боязно, жарко и холодно. Толковых догадок ноль, и непонятное желание едва ли не кричать от какой-то невыносимой потребности!

Практически непреодолимое желание самой если не увидеть толком этого человека, то хоть рядом оказаться, ощутить…

Знала бы, как скоро это желание исполнится…

Он появился еще дней через десять. Не таясь и не скрываясь.

Их пришло всего несколько сотен человек. Казалось, совсем мало против армии новой правительницы. Да и лазутчики донесли об их приближении заранее, позволив основному войску хорошо подготовиться и встретить принца с Ройсом.

Что странно — почему такое небольшое, по сути, войско вообще смогло приблизиться к столице?

Никто понять не мог, как их пропустили все те отряды, которые стояли в городках и на дорогах на подходе к столице? Куда смотрели? Как позволили пройти?

Вот о чем перешептывались горожане, когда один другому передавали новости о приближающемся войске… Пока своими глазами войско принца не увидели.

В тот день, казалось, столица замерла. Детей, стариков и женщин старались оставить дома, а мужское население вывалило на стены и улицы… Город замер в ожидании… Дворец окружили кольцом солдат, патрули стояли на каждом значимом перекрестке.

Хотя все, кто только мог, и мальчишки-подростки, и матери семейств, пытались хоть на несколько минуток выскочить то на площадь, то к более осведомленной соседке, чтобы хоть краем уха узнать, одним глазком взглянуть, что происходит…

Триша подобралась к самой стене, и даже взобралась на одно из возвышений, пользуясь тем, что все были слишком заняты наблюдением. Но ей мало что можно было разобрать: войско правительницы стояло метрах в двухстах от стены города, видимо, намереваясь уничтожить посмевших оспорить их право на власть, даже не подпустив к столице. Несколько тысяч солдат молча замерли под ярким солнцем на морозе в построении, ожидая тех, у кого (и это было ясно любому наблюдавшему) не имелось ни единого шанса, кроме, разве что, чуда от Пресветлой. Замерзшая голая земля без снега, казалось, хрустела под весом выстроившихся солдат, словно кряхтел умирающий старец.

А по главному тракту приближались солдаты, сохранившие верность Мартину… И за ними следом будто тень наползала на небо. Просто плохая погода, свойственная осени, тем более при таком холоде — не диво, шторм. Только совпадение, что шли облака с той же стороны, что и вернувшийся принц…

Но как-то страшно и пугающе выглядели наплывающие на небо черные тучи при полном безветрии и даже в какой-то неестественной тиши.

Несколько отрядов впереди ехали на лошадях, судя по тому, о чем перешептывались люди вокруг. Остальные войска передвигались строевым шагом. Никто никуда не торопился, словно законный владыка просто возвращался домой после путешествия по своему миру.

Триша почти ничего не могла разобрать, кроме размазанных пятен скопления стоящих и движущихся людей, к тому же в наплывающей темноте, от которой ей становилось не по себе, а грудь сдавливало холодом, будто при весенней болезни. Но даже ржание животных, цокот их копыт по дорожному полотну, мощенному камнем, не нарушали напряженной, пугающей тишины, повисшей над равниной.

Впереди, почти нога к ноге, двигалось верхом две фигуры… Как ни странно, тактически неверно и опасно не казалось бы такое построение, всем становилось очевидно, что это сам Мартин и его главный советник и Канцлер — Ройс…

Триша поймала себя на том, что не может отвести глаза именно от его фигуры, почти не рассматривая наследного принца. Почему-то тот ее вовсе не интересовал сейчас, в отличие от мужа погибшей принцессы. И было нечто в его силуэте, расплывающемся в ее ущербных глазах, отчего дыхание сперло в горле, а на затылке, под короткими волосами, небрежно обрезанными женой мастера Тарга кухонным ножом, чтобы вши не плодились, собирался, сжимался в комок рой ледяных крошек, царапающих кожу.

Она не могла сделать ни выдох, ни вдох, совершенно не понимая, откуда берут силы все окружающие, чтобы шептаться и обсуждать? Она даже взгляд отвести не могла от фигуры Канцлера, хоть и не видела ничего яснее черного пятна, имеющего очертания человеческого силуэта… Ройс был с ног до головы затянут в черное… Будто те самые чужаки, что наводнили столицу недавно. Хоть его голову и лицо не покрывал плащ, которого и в помине не имелось на плечах Канцлера, невозможно было разглядеть лицо мужчины. Оно казалось ей таким же черным, как и вся фигура Ройса. И почему-то от этого Трише стало еще страшнее.