Кольца вероятности

В голову лезла всякая пакость. Я... Ольга... Что?.. Нет, не думай об этом, Зуев. Она просто ушла в магазин, вышла на пару минут поболтать с подругами, захотела прогуляться в парке, отправилась на работу... Хотя какая к чертям работа – сегодня же воскресенье.

Оля... Где ты?.. Что с тобой?..

В сердцах шибанув неповинную дверь ногой, я всерьез уже было задумался о том, чтобы раздобыть где-нибудь фомку и...

– Ты че хулиганишь? А ну проваливай отсюда, пока я милицию не вызвала!

Я резко обернулся, машинально нащупывая рукой пистолет и даже не вспомнив, что избавился от этой дряни еще в Иркутске. А потом я встретился взглядом с глазами тети Клавы. Видимо, видок у меня сейчас был такой, что... Во всяком случае, эта несгибаемая старушка вдруг попятилась и, прижавшись к стене, что-то беззвучно пробормотала.

Постаравшись унять всколыхнувшееся в душе раздражение – наследие Федора Рогожкина, – я глубоко и шумно выдохнул. Опустил взгляд.

– Теть Клава, где Ольга? Скажи мне, что с ней? Пожалуйста...

Она медленно отступала, не сводя с меня настороженного взгляда.

– А ты кто такой? Кто ты такой?.. Ничего я не знаю... Спроси у Семена Ивановича. Он в тридцать шестой квартире...

– Я знаю, где живет Иванович, – негромко сказал я, вновь поднимая голову и грустно улыбнувшись перепуганной соседке, которая явилась сюда, чтобы навести справедливость, а нарвалась на такого кровавого убийцу, как я.

– Постой... Ты... Антон? Антон Зуев?

– Собственной персоной. – Я шутливо поклонился.

– Но как... Антоша... Я не верю глазам... Ты же... Антон, как это?

– Слишком много всего случилось, – вздохнул я. – Теть Клава, где Оля? Она в порядке? Жива?

– Жива она, Антоша. Жива. Ой, мамоньки, что делается на свете...

– Теть Клава, где она? Теть Клава... Пожалуйста...

– Ой, Антоша, ты же не знаешь. Она ведь квартиру купила. Сказала, что здесь жить больше не может после того, что... Ну, ты понимаешь... Хорошая квартирка. Большая. Светлая...

С чего это Ольгу потянуло покупать недвижимость? Да и на какие деньги? У нас же отродясь такого богатства не было.

– Где, теть Клава? Где это?

Разговорчивая старушка не сразу даже услышала меня, продолжая трещать про какие-то окна и занавесочки. Пришлось повторить. Погромче.

– А помнишь старый универсам? В доме напротив. На третьем этаже. Квартира семьдесят вторая. Ольга твоя, как в лотерее выиграла, так и съехала...

Лотерея? Какая еще лотерея? А-а! Вспомнил! Было дело...

– Ты уж иди к ней. Повинись... Может, пустит...

Она еще что-то говорила, но я уже мчался вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Мощная дверь. Внушительная. Как в банке, наверное. Такую так просто не высадить, как сделали люди Михаила в тот черный день, когда разнесли нашу старую квартирку. Правильно Ольга поступила. Хорошая дверь – лучшее капиталовложение в наши безумные деньки.

Я потоптался под дверью. Вздохнул, набираясь смелости. Позвонил.

– Кто там?

Милая. Любимая. Родная. Я из миллиона узнаю твой голос. Оля!

– Кто там, я спрашиваю?

Осторожная стала. Боязливая. Даже, возможно, чересчур. Своего муженька блудного впустить не хочет. И правильно. Нечего открывать дверь всяким там проходимцам.

– Оль, это я.

В ответ – тишина. Наверное, в дверной глазок смотрит. Блин... Не поверит же, что этот старый пень – ее законный супруг.

– Оля, открой. Это я, Антон.

Щелкнул открывающийся замок.

Поверила! Она поверила! Она...

На пороге стояла Ольга. Такая же, какой я ее помнил. Красивая. Порывистая. Острая на язык. Любимая моя! Ты же совсем не изменилась... Зато я как изменился. Что же теперь она скажет?

Ничего не сказала. Просто повисла на шее и расплакалась. Я ласково гладил ее по спине, вдыхал чистый аромат волос и мысленно улыбался.

Жизнь продолжается.