Кольцо мечей

— Гвархе они не нравятся. Хотя, по-моему, уж у него нет права возражать против небольшой дополнительной толики волос.

— Вы вернулись насовсем или это короткий визит?

— Любой пост, который занимает Гварха, бывает временным. Так что навсегда я здесь не останусь. Но возвращаться на хварскую планету мне не обязательно, и я могу не опасаться, что закончу свои дни в зверинце. — Он улыбнулся ей. — Сплетение вынесло свой вердикт. Мы — люди.

Анна перевела дух, чувствуя, как постепенно проходит напряжение.

— Чудесная новость!

Он кивнул.

— Заключение очень интересное. Земляне — люди, но не такие люди, как хвархаты. Мы обладаем собственной моралью, которую, указывает Сплетение, им понять практически невозможно. Нас нельзя судить по меркам, которые Люди прилагают друг к другу. Сплетение порекомендовало головным заключить мир, если удастся, поскольку вести войну с человечеством будет затруднительно. Однако идею войны они не исключают, а потом поручили своим философам и теологам рассмотреть нравственные и религиозные проблемы, которые возникнут, если начнется война с человечеством, и найти их решение. Нравственные способы воевать с нами. Или я хотел сказать, с ними? Люди любят быть готовыми ко всяким возможностям, а Сплетение пришло к выводу, что подобные проблемы, вероятно, возникнут еще не раз. Если существуют земляне, то сколько еще других неприятных сюрпризов ожидает Людей среди звезд? А вдруг инопланетяне окажутся даже еще более омерзительными? И Людям необходимо вооружиться новым подходом к понятиям морали и войны.

— А как это обернулось для Лугалов?

Он засмеялся.

— Проиграли вчистую. На карту был поставлен престиж, и у них его сохранилось чертовски мало. Лугала Минти напрасно выбрала такую жесткую линию. Она всячески старалась представить землян обитателями серых мест под камнями. И в результате показала себя глупой ханжой. Я налью себе еще кофе.

Он отправился на кухню, а когда вернулся, над кружкой курился пар. Устроившись в кресле напротив нее, он положил ноги на тот же столик.

— Я устал. Прилетел только сегодня утром. — Он отхлебнул кофе и поставил кружку. — И год был не из легких. Не знаю, мечтали вы в детстве стать кем-то важным. Ну, понимаете: спасти вселенную, спасти человечество. — Он ухмыльнулся. — Идиотская мечта. Мне казалось, я вырос из нее, но женщины забрасывали меня вопросами, а я думал: что, если я отвечу не так?

— Человек, Который Не Любит Отвечать На Вопросы, — сказала Анна.

Ник засмеялся.

— Строка из стихотворения, не помню чьего: «Другие терпят вопросы наши. Ты ж свободен». Ну, ко мне явно не относится. У меня было такое ощущение, словно я весь год только и делал, что ждал, когда кто-то еще задаст мне еще вопрос. И я должен был отвечать сразу, честно и почтительно. Без лжи. Без уловок. Без отмалчивания. Не знаю, почему это было так трудно, но было. Гварха сообщил мне кое-что о том, как шли дела тут. Но буду рад узнать побольше.

Анна рассказала ему о хварских женщинах, и особенно подробно о других переводчицах, поскольку познакомилась с ними довольно близко. Эйх Лешали интересна, но слишком серьезна и честолюбива. А вот Цей Ама Индил ей очень нравится.

Ник ухмыльнулся.

— До меня доходили некоторые слухи!

— О чем вы?

— Хвархаты знают, что между ними и землянами возможны романтические увлечения, и они обожают сплетничать.

— Мне нравится Индил, я считаю ее другом. Но и только.

Возможно, она запротестовала слишком резко. Ник посмотрел на нее странным взглядом и ничего не сказал. Она поспешила переменить тему.

— А как новая пьеса Эйх Матсехара?

— Потрясающе, — сказал Ник. — Мы не успели подготовить постановку для Сплетения, а потому обошлись читкой в лицах, что не могло не ослабить впечатления. Этой пьесе абсолютно необходимы музыка и танцы. Но все равно она имела большой успех. Он показал мне перевод, который сделал для вас. Вполне сносный, хотя я бы сделал лучше. Но продолжайте. Что было еще?

Она рассказала про статьи о своих наблюдениях на Риде — 1935Ц.

— Эттин Гварха прочел их все, проверяя, не посылаю ли я в земной сектор какую-нибудь секретную информацию. Он сказал (она широко улыбнулась), что статьи, видимо, вполне безобидные, но если мои животные обладают интеллектом, он съест одно из них, как кошка канарейку.

— Что это он? — спросил Ник с удивлением. — Решил овладеть человеческой идиоматикой?

— Видимо. — Анна пожала плечами.

Чарли отослал статьи с дипломатической почтой. Одну взял «Журнал внеземного поведения», а «Журнал теоретического разума» отклонил вторую.

— Невежественное дерьмо, — сказала Анна. — Что они думают о разуме? Ведь ни один ни разу не видел живых инопланетян. В отличие от меня. Я начала работать над первой статьей о Людях.

— Вы собрали столько материала? — спросил Ник.

— По-моему, да. — Она откинулась на спинку стула. Вино начинало оказывать свое действие. — В целом оно того стоило, хотя я не вижу, как мы можем вернуться домой. Вы и я, Ник. Я задумалась об этом, когда Чарли сказал, что они договорились об обмене пленными. Но включить вас способа нет, верно?

— Но я дома, деточка. В отличие от вас. И это — следующая задача.

— ВР ухватит меня, едва я окажусь в человеческом секторе, это, что мне известно, сохраняет прежнюю важность. И все так же может повредить Людям.

— Не столько Людям, сколько Эттину и мне. Вы ведь понимаете это, Анна?

— Нет.

— Но я же объяснил вам практически все. То есть мне так кажется. Прошел год. Земляне, несомненно, разгадают правила войны. Сплетение знает это, и Связка тоже. Единственно, на что они могут рассчитывать, — это выиграть немножко времени. Если они его получат, то возблагодарят Богиню. Если нет, то будут выкручиваться. Главная проблема, как и опасный секрет, заключается в следующем: вы знаете, что я ненадежен, и вы знаете, что Эттин Гварха оберегает человека, которого надлежало бы убить. Если человеческая ВР раздобудет эту информацию, она затеет какую-нибудь глупость. Если не сразу, то после. Гвар не сможет жить, сознавая, что у его врагов есть против него такого рода оружие. Он говорит, что он рахака, то есть он отправится к другим головным, расскажет им о случившемся, а решать, как найти выход из положения, будут они.

— Дерьмово, — сказала Анна, и он кивнул.

— Тетушки консультировались с разными учеными, выясняя, нет ли способа убрать информацию из человеческой памяти. Я решил, что мне придется туго. Мне казалось, что первым они обработают меня, хотя, быть может, Гвархе удалось бы их отговорить. Но такого способа нет. Их медицинская технология уступает нашей. Особенно в области психологии и неврологии. Их не интересует возможность вторгаться в сознание к друг другу, и они склонны верить, что большинство психических проблем носит нравственный или духовный характер, а не физиологический. Они не пытались изобретать медицинские средства от печали и зла. Но если бы могли удалить информацию о Гвархе и мне, хранящуюся у вас в памяти, нам всем было бы лучше. Никогда не прощу себе, что я так поддался панике. Если бы у меня хватило ума промолчать!

— Вы мне говорили, что не верите в сожаления.

— Вы правы. Не верю. — Он встал. — Пойду спать. Увидимся завтра или послезавтра, смотря когда я проснусь. — У двери он остановился. — А вы бы не перешли на другую сторону, Анна? Тогда вам обеспечили бы дипломатическую неприкосновенность.

— Нет.

— Мне просто пришло в голову… — Он посмотрел на нее, улыбнулся и вышел.

Анна допила вино, снова наполнила стакан и включила последнюю голограмму, которую получила от Эттин Гвархи. Вид на какую-то планету из космоса. Ее опоясывали кольца, более эффектные, чем кольца Сатурна — витые, разорванные, а вокруг обращались десятка полтора лун. Гигантские циклоны закручивались спиралями и сверкали в атмосфере планеты. Кольца сияли в свете невидимого солнца. Анна прихлебывала вино.