Колдовской мир-4. На крыльях магии
Шрифт:
— Замолчите, — остановила их Звезда. У нее единственной были сухие глаза. — Пчела вас услышит.
— Я уже услышала, — уточнила Пчела. Она села посреди девочек и взяла Шепелявую на руки. Сверчок прижалась к ней, а остальные дети подобрались как можно ближе, даже независимая Звезда.
— Пожалуйста, госпожа, — плакала Мышь. — Мы забыли сказать моим маме и папе, куда мы уходим. Они даже не знают, где я!
— И это тебя тревожит, правда? — спросила Пчела. — Не беспокойся. Теперь они уже знают, что произошло.
Шепелявая достала изо рта палец, чтобы заявить:
— Я шкучаю по маме и папе. — Палец отправился назад; Шепелявая жалобно вздохнула.
— Это пройдет. Вы в безопасности, вы там, где и должны быть. Помните это. А теперь всем спать. — Пчела
Как и Пчела, все девочки нашли утешение скорее не в словах Пчелы, а в ее мыслях.
— Спасибо, госпожа, — успокоилась Мышь. — Теперь мы не будем плакать. — И она уснула.
В обществе Пчелы было замечательно. Она, как настоящая молодая тетя, с которой можно смеяться и шутить, с которой всегда так весело. И в то же время ее нужно было слушаться без всяких возражений. Они пели песни, и Пчела рассказывала им разные замечательные истории.
— Так дорога пройдет быстрее, — уверяла она. И действительно, им в спины как будто дул волшебный ветер.
Вначале Мышь осторожно посматривала на мужчин. Конечно, она и раньше видела кольчуги. У папы есть кольчуга, хотя он почти никогда ее не надевает. И его шлем, хотя и не новый, такой же страшный, как шлемы стражников. Но у этих солдат на боку висели длинные мечи, и было ясно, что боеприпасов для игольных ружей у них достаточно. У папы стрелы давно кончились, и теперь он держал ружье на стене у входа просто как украшение. Солдаты, охранявшие Пчелу и девочек, разговаривали негромко и мало, и то только между собой. Мышь удивилась, поняв, что приказы здесь отдает Пчела. Она снова начала задумываться. Папа никогда бы так не поступил, он не признавал бы приказов женщины, однако среди стражников есть один, похожий на далекого папиного родственника. Мышь не решалась заговорить с ним. У него на седле сидел сокол, похожий на Смельчака, с -образным белым пятном на груди. Но эта птица отличалась от Смельчака, как ее хозяин отличается от папы. Каждый раз, когда девочка подходила, птица начинала кричать, и потому Мышь оставила ее в покое. Но она знала, что этот человек, должно быть, один из удивительных фальконеров, каким был папа до того, как женился на маме. И поэтому ей иногда хотелось с ним поговорить.
Каждый вечер перед сном Пчела проводила с маленькими девочками урок. Обычно о сути волшебства, но однажды она рассказала, как вести себя в городе Эс.
— Мы будем там уже скоро. И вы должны хорошо себя вести, — наставляла Пчела. — Хранительница правит всеми нами — да, даже вами, хотя вы никогда ее не видели. Теперь она ваша мать. Больше того, она ваш единственный родитель, как и мой. В ее присутствии нельзя бегать, кричать или играть, держаться нужно тихо и говорить, только когда к вам обращаются.
— А она побьет нас, если мы будем вести себя плохо? — со смехом спросила Сверчок.
— Конечно, нет! — Пчела старалась сохранить строгость, но уголки ее рта дрогнули. — Плутишка! Ты всех будешь веселить в Месте Мудрости.
— А что это такое, Пчела? — поинтересовалась Мышь.
— Это место во многих лигах от замка Эс. В дне пути от моря.
— Ура! — закричала Шепелявая. — Мы ш мамой и папой жили вожле ожера, и меня брали купатьшя. Море такое же, Пчела?
— Да, можно и так сказать, только оно больше. Когда я сама была в Месте Мудрости и мы все вели себя хорошо, мы уезжали к берегу моря. А теперь, говоря о хорошем поведении, вам всем пора спать. Еще день, и мы увидим на горизонте башни города Эс.
Мышь была так возбуждена, что ей казалось, будто она не сможет уснуть. Остальные девочки тоже. Они собрались в кучку, смеялись и перешептывались, пока Пчела не заставила их лечь. Она взяла свой загадочный камень и произнесла несколько слов, которые показались Мыши странно знакомыми, хотя она никогда раньше не слышала таких звуков. И сразу веки ее отяжелели, она не могла держать глаза открытыми, и, когда открыла их в следующее мгновение, было уже утро.
Последние несколько миль до города Эс стали
настоящей пыткой возбужденных детей. Вместо того чтобы поторопить их после завтрака, Пчела разрешила поиграть в прятки.— Бегайте и кричите, как хотите, — разрешила она им. — Надеюсь, они утомятся, — добавила она, обращаясь к Ринфару. — За многие годы не было у нас таких здоровых и энергичных детей.
— Не могу знать, госпожа, — рявкнул Ринфар. — Но они действительно кажутся сильными и крепкими.
— Новая кровь, — серьезно заметила Пчела. — Мы, волшебницы, почти истощили свои силы. И почти совсем исчезли во время Поворота.
— Ты была там? — поинтересовался стражник.
— Да, я была во втором круге. Меня избрали в число тех, кто стоял наготове и отдавал силу, когда это было необходимо, чтобы подействовало заклинание. Пришла Сила… — Она вздрогнула и помолчала. — Это было ужасно. Если бы я не закрыла глаза и не зажала уши, я могла бы умереть, как многие мои сестры. Их камни разбились, рассыпались в порошок, а сами волшебницы умерли… — Она снова с дрожью замолкла и сжала камень, висевший на цепи у нее на шее. — А некоторым в первом круге повезло еще меньше. Их камни почернели, но сами волшебницы остались живы — если можно назвать их состояние жизнью. И многие до сих пор не пришли в себя.
Мышь, которая оказалась поблизости, держалась очень тихо и незаметно слушала. Она, конечно, слышала о Повороте. Все знали, как рухнули горы между Эсткарпом и Карстеном и погиб папин дом — Гнездо. Но до сих пор она не представляла себе, как это произошло. От мысли о той силе, какой владеют волшебницы, у нее начинала кружиться голова…
Пчела глубоко вздохнула.
— Но эти ужасные дни позади, — улыбнулась она. — Теперь у нас новая хранительница, молодая, у нее много новых идей. Она признает, что мир изменился, что новый путь не обязательно худший, что пришло время испытать некоторые перемены. Расширение, Ринфар. Может быть, полная смена направления. А дети — ключ к этому… Мышь! Что ты здесь делаешь?
Мышь подпрыгнула, полная стыда и вины за то, что ее поймали подслушивающей.
— Я пряталась, Пчела, — оправдывалась она. — Это часть игры. Я не хотела подслушивать.
— Ну, я думаю, никакого вреда в этом нет. Иди с Ринфаром и отыщи остальных. Если хотим добраться до ночи, пора выступать.
Мышь послушно пошла со стражником, который прервал игру, к разочарованию Звезды.
— Я выигрывала! — заявила она.
— Нет! — возразила Пламя, и Шепелявая ее поддержала.
— Ты не могла меня поймать, как ни пыталашь, — кричала она. — Ты даже не могла меня увидеть, когда я хотела шпрятатьшя, а я могу бежать гораждо быштрее тебя. Вот.
— Тогда мы заставим тебя бежать до самого замка Эс, — с деланным гневом ответила Пчела. — Конечно, если не захочешь ехать с нами.
Эти слова завершили все жалобы и споры. Девочки послушно сели на пони и привычно выстроились в колонну парами.
Эсткарп стал серебристой зеленовато-серой равниной, очень непохожей на то, к чему привыкла Мышь, которая жила возле гор. Дома у нее деревья высокие и ароматные, с колючими иголками вместо листьев, и на каждой ветке растут шишки, тоже колючие и с приятным запахом. Мышь любила собирать шишки и всегда держала у очага полную корзину, потому что огонь от них пахнет очень хорошо. Но теперь эти деревья остались далеко позади. Леса здесь пахнут совсем по-другому. Больше похоже на домашние растения, чем на дикую сладость горных лесов. Мышь часто думала, а что здесь для запаха подбрасывают в огонь.
В этой части Эсткарпа, там, где еще не посадили ранние хлеба, камни казались при свете солнца серовато-зелеными, и появившаяся первая зелень была того же приглушенного оттенка. Деревья сравнительно нет велики. И не растут повсюду, как в окрестностях Благдена. Здесь это аккуратные, четко очерченные леса, небольшие рощи и аллеи, деревья цепочкой растут по берегам ручьев и речек, и их царство сокращено за счет полей и ферм. Но многие поля лежат невозделанными, нераспаханными, и Мышь подумала, что после войны в Эсткарпе производится гораздо меньше продуктов, чем раньше.