Колдовской мир-4. На крыльях магии
Шрифт:
— Это хорошо для нее, — отозвалась Звезда. — Она меня очень тревожит, — добавила она, понизив голос.
Девочки посмотрели на Шепелявую, но, как и предсказывала Сверчок, та уже спала. Большой палец выпал у нее изо рта, и дышала она глубоко и ровно. Но сон ее не был мерным. Под глазами у нее образовались темные круги, она дрожала и всхлипывала.
— Меня она тоже тревожит, — призналась Мышь. — Как вы думаете, ализонцы пришлют к ней врача?
— Они не пришлют. Но даже если бы прислали, она не больна, — ответила Сверчок. — Я не чувствую жара. Мне кажется, она просто испугана. Больше всех нас.
Мышь молча обдумывала эти слова. Конечно, детям есть чего бояться. Но она сама понимала, что не стала бы так откровенно показывать, что испугалась. Ничего
— Как нам помочь ей?
Звезда покачала головой.
— Не знаю. Мы вообще знаем очень мало.
Шум от двери заставил их всех повернуть головы. Кто-то вставил ключ, заскрипел замок. Вошел солдат в форме Пса, на руках он нес Пламя. За ним вошли еще двое. Один держал мешок, который оставил у двери.
— Ага, я вижу, вы были при деле. — Пес подошел и положил Пламя на постель. Все трое направились к выходу. — Позже мы вернемся, — пообещал один из них, закрывая дверь.
Шепелявая села, потирая глаза. Посмотрела на неподвижную, с бледным лицом, Пламя и закричала.
— Нет! Она умерла, умерла, умерла!..
Звезда резко ударила ее по лицу.
— Замолчи! — сердито прикрикнула она.
Шепелявая поднесла ладонь к щеке. Выражение боли и страха уменьшилось, и она заплакала — не украдкой, как все последние дни, а открыто и громко. Мышь инстинктивно поняла, что Шепелявую на время надо оставить в покое, чтобы она выплакалась. Поэтому девочка присоединилась к остальным, окружившим Пламя.
— Она дышит, — сказала Птица. — Но слабо.
— Посмотрите, — ужаснулась Мышь. Она осторожно отвела с лица Пламени волосы. На висках следы, похожие на ожог или синяк, но в то же время это было не ожогом и не синяком. — Что они с ней делали?
— Ничего хорошего, — мрачно промолвила Звезда. — Такие же следы у нее на руках и ногах. — Она оторвала полоску от подола своего платья, намочила в воде и принялась промывать раны Пламени. Та зашевелилась и слабо застонала.
— Она приходит в себя, — обрадовалась Сверчок.
Пламя открыла глаза.
— Я здесь, — прошептала она. Казалось, она не понимает, где находится.
— Да, ты здесь, с нами. Попей, — предложила Звезда.
— Но немного. Это вся наша вода.
Звезда прижала чашку к губам Пламени, и та стала лакать, как котенок. Губы ее высохли и потрескались, из них шла кровь.
Птица посмотрела, что было в мешке, который принес Пес.
— Нам принесли хлеба, — сообщила она. — И бутылку с чем-то. — Она открыла пробку, понюхала и сморщилась. — Фу! Ужасно!
Мышь понюхала в свою очередь.
— Пахнет, как мамина бутылочка с лекарством, та, которую она держит в шкафу. Мне не разрешают ее трогать.
Звезда взяла бутылку и поднесла к носу.
— Ха! — усмехнулась она. — Вы совсем как малыши, которые ничего не знают! Это выпивка, и неплохая. Конечно, не такая, как у моего отца. Но крепкая. Пламя, глотни. Почувствуешь себя лучше.
Мышь хотела расспросить Звезду, как делал выпивку ее отец. Как Рофан у них дома? Но она сдержалась, понимая, что Звезда гораздо лучше нее знает жизнь за пределами Благдена. Звезда поддерживала голову Пламени, чтобы та могла отпить крепкий напиток. Пламя закашлялась и подавилась, но смогла немного проглотить. На лице ее появилась краска. Лекарство ей как будто помогло.
— Можешь рассказать нам, что случилось с тобой? — попросила Сверчок.
— Попробую. — Пламя перевела дыхание. Остальные девочки сели и приготовились слушать. Даже Шепелявая перестала всхлипывать и придвинулась поближе. — Там машина, страшная, и человек в серой одежде… Их трое таких, и я слышала, что их называют колдерами… Этот Колдер посадил меня в машину…
Машина занимала целую комнату. Подобно одежде людей, машина тоже серого цвета, тусклая и безжизненная. Это просто несколько больших ящиков, соединенных друг с другом. Они стоят вдоль стен, и вся комната — пол, стены, потолок — покрыта чем-то серым. Этот материал слегка подается под ногой. Кажется, что налили жидкость, и она застыла, выровнявшись.
Эта поверхность придает голосам странный приглушенный оттенок и делает шаги совершенно неслышными. Одну стену занимает огромная карта. Похоже на то, как если бы кто-то сумел подняться высоко-высоко в воздух, увидеть сверху равнины, горы, океан и все это изобразить. Пламя узнала неровную береговую линию, Великие горы, очертания Эсткарпа, Ализонский хребет и болота Тор с проходом в них, узнала незнакомые очертания Ализона на севере и Карстена на юге. На карте были и Барьерные горы, и Пламя поняла, что карта составлена не в последнее время. Но ей показалось, что на ней попытались отразить изменения после Поворота. Карта каким-то образом соединялась с машиной, потому что была усеяна огоньками, желтыми в Эсткарпе, красными в Ализоне. Несколько зеленых огоньков горели в Карстене, но большинство световых шариков там погасли. Точно то же самое на Салкарском полуострове и на острове Горм.Непосредственно под картой стоял стол. За ним сидел один из трех колдеров. Пламя с ужасом поняла, что он каким-то образом стал частью машины. На голове у него была металлические шапка, из которой торчали провода, связывавшие его с ящиками машины. Он не шевелился, только длинными пальцами трогал кнопки, рычажки и другие предметы, названия которых Пламя не знала. Колдер ни разу не открыл глаза, но Пламя чувствовала, что он знает о ее присутствии.
Третий Колдер стоял рядом с тем, который был связан с машиной. Он подошел и помог первому прикрепить сопротивляющуюся девочку к столу в центре комнаты. Она пиналась, пыталась их укусить, но силы были слишком не равны. Закрепили на ней зажимы, так что она не могла пошевельнуться, и присоединили множество проводов, прилепив их к рукам и ногам холодным веществом, которое при прикосновении жгло. В последнюю очередь они надели ей на голову шапку, такую же, как у колдера за столом, но с зажимами на висках. И когда они закончили, девочка почувствовала, что тоже стала частью машины.
Потом двое отошли в разные углы комнаты и остановились возле панелей с множеством кнопок и шкал. Колдер, соединенный с машиной, провел пальцами по контрольной панели. В комнате замигали огоньки. Осветились шкалы. Один Колдер что-то повернул. Другой нажал несколько кнопок в сложной последовательности.
Пламя не находила слов, чтобы описать дальнейшее, она знала только, что однажды закричала. Комната сомкнулась вокруг нее, так что она с трудом могла дышать. И ее ужасно затошнило.
Она повернула голову.
— Голова болит, — жалобно стонала она.
Птица успела подставить чашку, и Пламя вырвало. Мышь с трудом глотнула, подавляя собственную тошноту. Пламя снова легла. Странно, но выглядела она теперь лучше. Звезда дала ей еще раз отхлебнуть спиртного.
Шепелявая прижалась к Пламени, обняла ее.
— Я тебя буду держать и охранять, — зашептала она.
— А ты шпи.
Позже, когда Пламя проснулась, дети разделили хлеб и поели, хотя Пламя к своей порции почти не притронулась. Воды осталось совсем немного, и ее всю отдали Пламени. Губы ее оставались сухими и потрескавшимися. Она с благодарностью выпила воду. Стемнело, и служанка с мрачным лицом и в грязном платье принесла воды и побитую оловянную чашку. Она, сердито глядя на девочек, швырнула чашку на стул, который служил им столом, так что стул упал на пол. Чашка откатилась в угол.
— Приказано принести это вам, — проворчала служанка. — Растяните подольше: до утра больше ничего не будет. — Она плюнула на пол. — Получайте, что заслужили, ведьменыши! — И захлопнула за собой дверь.
Мгновение девочки пораженно смотрели на дверь. Они никогда не испытывали такой откровенной ненависти, даже во время поездки с Псами на север. Но Псы подчинялись воинской дисциплине, а служанка нет.
— Никогда не видела такой противной женщины, — отчетливо произнесла Сверчок. Лицо ее казалось еще больше осунувшимся. — Приятно было бы превратить ее в клопа и раздавить. Только я не знаю как. — Она спрыснула водой плевок, взяла пучок соломы и чисто вытерла пол.