Колдуны и герои

– Балор вряд ли бы просто поверил на слово незнакомому ему человеку, – заметил Плачущий.

– Ты считаешь, что его репутации недостаточно, чтобы нагнать страха и заставить быть честным кого угодно?

– Вполне достаточно, – согласился Плачущий. – Кого угодно, кроме тебя.

– Ты мне льстишь.

– Вовсе нет. Я считаю тебя человеком, способным на любое безумство.

– Пусть так, – согласился Ланс.

– И это странно, так как во всем остальном ты выглядишь вполне здравомыслящим человеком.

– Продолжай, – Ланс плюхнулся на свою койку и уставился в потолок.

– Так что, наблюдая за твоим поведением, можно сделать лишь два вывода, – сказал Плачущий. – Либо ты страдаешь от временного помешательства, либо я просто не понимаю твоих мотивов.

– Судя по тому, что ты таки решился об этом заговорить, версия о помешательстве тебя не устраивает.

– Мы с тобой направляемся в самое опасное место в мире, – сказал Плачущий. – Чтобы сразиться там с самым опасным человеком в мире. Мне кажется, я имею право знать, почему ты на это согласился.

– Что еще тебе кажется? – поинтересовался Ланс.

– Что это твое согласие на просьбу Балора как-то связано со смертями Смеющегося и Алого Ястреба.

– Ты просто мастер замечать очевидное, – ухмыльнулся Ланс.

– Так ты не объяснишь мне, почему ты ввязался в чужую войну и начал убивать волшебников?

– Потому что я ошибся, – сказал Ланс. – Я переоценил их магию.

– Если ты думаешь, что мне стало понятнее, то ошибаешься.

– Ну что ж, ты волшебник, так постарайся понять то, что я сейчас скажу, – Ланс сел на кровати и посмотрел на Плачущего. – Видишь ли, дело в том, что на мне висит родовое проклятие, и я думал, что Смеющийся или Алый Ястреб смогут его снять. Но они оба меня разочаровали. Сначала твой собрат по учению, а потом и ваш учитель.

– Довольно странный способ обратиться к волшебнику за помощью, – сказал Плачущий. – Если только ты не хотел, чтобы они помогли тебе умереть.

Ланс все еще молчал и смотрел Плачущему в глаза.

– О, – сказал Плачущий. – Стало быть, я угадал верно. В этой войне ты искал не славы, но смерти. И по той же причине ты отправился на юг? Поэтому ты и хочешь высадиться в самом Рияде, да? Чтобы все случилось побыстрее? Ты ищешь смерти, и тебе все равно, что ты больше не один.

– Лучше бы тебе сойти на берег в Лонгхилле, – согласился Ланс.

– Я не могу, – сказал Плачущий.

– Мне жаль, – сказал Ланс. – Но у меня есть план, и я не собираюсь от него отказываться.

Плачущий побледнел. Он был похож на человека, висящего над бездонной пропастью на конце длинной веревки и только что узнавшего, что второй конец никак не закреплен.

– И что же это за проклятие такое странное? – кисло поинтересовался он после небольшой паузы.

Ланс задрал рукав и положил правую руку на стол. Его запястье украшал то ли давний шрам, то ли грубая татуировка, напомнившая Плачущему браслет с начертанными на нем рунами. Значения этих рун Плачущему были неизвестны.

– Это родовое проклятие, – сказал Ланс. – Дело в том, что я…э… практически бессмертен. Мой организм не подвержен болезням или старению. Мечом или копьем меня можно только ранить, и то ненадолго. На мне все очень быстро заживает. Существует лишь несколько способов отправить меня на тот свет, и все эти способы весьма специфичны.

– Видимо, я ошибся, и ты все-таки безумен, – сказал Плачущий. – Потому что если ты говоришь правду, только безумец может счесть этот дар проклятием.

– Это суждение лишь выдает твою наивность, – сказал Ланс. – В бессмертии нет ничего хорошего. Вечная жизнь слишком длинна для обычного человека. Да и я не могу сказать, что у меня была очень уж хорошая жизнь. Я продолжаю жить, а все вокруг умирают. Как правило, насильственной смертью. Мой отец, мои приемные родители, все мои друзья… Не говоря уж о тысячах людей, которые считали меня своим сюзереном и которых убили из-за меня. Я устал от чужих смертей и войн.

– Я бы соврал, если бы сказал, что понимаю тебя.

– Мог бы сказать. Я бы все равно не поверил.

– Тут наши чувства взаимны, – сказал Плачущий. – Я тоже не могу поверить в твою историю.

– Разумно, – согласился Ланс.

Прежде, чем Плачущий успел сообразить, что происходит, Ланс перегнулся через стол, вытащил из-за пояса Плачущего короткий кинжал, расстегнул рубаху на груди и, поморщившись, вогнал тонкое лезвие себе в сердце. Маркиз Тилсберри стал еще бледнее, хотя минуту назад Ланс готов был поклясться, что сие невозможно.

– Такое я проделываю походя, – сообщил Ланс. – Надеюсь, ты не собираешься терять сознание?

– Нет, – сказал маркиз Тилсберри после некоторых раздумий. – Тебе не больно?

– Немного неприятно, – сказал Ланс. – Но чего не сделаешь ради эффектного зрелища?

– Э… можешь вытащить?

– Тебя нервирует мой вид?- ухмыльнулся Ланс.

– Немного, – признался Плачущий. – Обычно люди с кинжалами в груди несколько менее разговорчивы.

Ланс обхватил пальцами рукоять кинжала, легко вытащил его наружу и вручил оружие владельцу. Плачущий не заметил ни единой капли крови ни на лезвии кинжала, ни на коже Ланса.

Ланс бросил кинжал на стол и продемонстрировал Плачущему свою грудь, испещренную сеткой старых шрамов. Однако, свежей отметины там не было, и Плачущий взял себе на заметку поинтересоваться, как же так выходит.

Если удобный случай представится.

Ланс застегнул рубашку.

– Еще я не горю в огне, – сообщил Ланс. – А также не тону в воде, но этот факт вряд ли характеризует меня с лучшей стороны.

– И как же это случилось?

Ланс еще раз показал шрам за запястье.

– Когда-то это был браслет, созданный одним из моих предков в качестве объекта силы, – сказал Ланс. – Он переходил в нашей семье от отца к сыну и в конечном итоге достался и мне. Когда я его надевал, я думал, что это обычное украшение, лишь чуть позже выяснилось, что снять его невозможно. А потом… я носил его слишком долго, гораздо дольше любого из моих предшественников. В конце концов, он просто стал частью меня.

– Погоди-ка. Ты говоришь, что твои предки носили этот браслет. Но их же всех убили…

– О, да, – сказал Ланс. – В тех местах, откуда я родом, убийство моих предков было отдельной спортивной дисциплиной. По преданию, браслет был выкован из металла, упавшего со звезд. Некий кузнец, помогавший моему дальнему предку в работе, сохранил несколько кусочков того металла и сделал семь мечей и один кинжал, которыми можно поразить человека, носящего браслет. Эти мечи были розданы магам и героям из разных королевств, чтобы никто из моих предков не мог чувствовать себя в полной безопасности. Когда я был молод, носил другое имя, и мне очень хотелось жить, я убил всех хранителей, собрал эти мечи и расплавил их в жерле вулкана

 ^[4]

. Кинжал я оставил себе. На память. Ну, и на всякий случай. Только вот ведь беда – в одной из последующих заварушек я его потерял.

– Где потерял?

– Не в вашем мире, – сказал Ланс.

– А другие способы?

– Я не горю в обычном огне, но у меня был очень неприятный опыт с пламенем дракона, – сказал Ланс. – В вашем мире есть драконы?

– Нет.

– Вот в том-то и дело, – вздохнул Ланс. – Полагаю, я мог бы попробовать спрыгнуть в вулкан, но действующих вулканов я тоже поблизости не наблюдаю. Значит, остается только третий способ. Когда-то, в самом начале карьеры, мне сказали, что меня также можно уничтожить при помощи магии высшего порядка. Вот почему я выступил против Алого Ястреба в этой вашей войнушке. Но я должен признать, что магией высшего порядка там даже не пахло. При виде меня и Смеющийся и Алый Ястреб хватались за меч. Они умерли, потому что с мечом против меня у них не было ни одного шанса. И поэтому я надеюсь, что Джемаль ад-Саббах так же хорош, как считает Балор и ваша чертова Ложа, и слухи о его могуществе хотя бы отдаленно соответствуют действительности.