Колесо Фортуны

– Не смею-с, - почему-то шепотом ответил Шкурин.

– Отдохните, непременно отдохните, Шкурин.

Вы ведь так устали!

– Слушаюсь, ваше сиятельство! Повинуюсь, ваше сиятельство, - все так же шепотом ответил Шкурин.

Он постучал в дверь кабинета и, открыв ее, доложил:

– Граф Сен-Жермен, ваше величество.

Прикрыв за графом дверь, Шкурин нерешительно подошел к креслу, растерянно оглянулся по сторонам, челюсти его снова разодрала судорожная позевота. Он присел на краешек кресла, потом сел глубже, умостился поудобнее.

– Говорите! Говорите же скорее, граф, где Орлов.

Почему он исчез?

– Час назад солдаты принесли Грегуара домой. Он был без сознания. Пикет нашел его, жестоко избитого, где-то на берегу Фонтанки.

– Кто? Кто посмел?!

– Неизвестно. Он не мог рассказать подробностей.

Должно быть, напавших было много, если они одолели такого Геркулеса.

– Почему же его не привезли сюда, во дворец?

– Грегуар не хотел волновать ваше величество.

А теперь ему необходим полный покой.

– Я сейчас же пошлю к нему своих медиков!

Екатерина протянула руку к колокольчику.

– Нет, ваше величество, прошу вас этого не делать.

Я оказал ему необходимую помощь. Вмешательство медиков причинит только вред.

– Как могут медики причинить вред?

– Могут. Через сутки, самое большее - через двое Грегуар будет здоров. Если медики своими снадобьями не помешают действию моего лекарства.

– Разве вы медик?

– Нет. Но во время путешествий я приобрел некоторые познания и проверял их даже в более тяжелых случаях.

– И вы так уверены, что Орлов действительно вскоре будет здоров?

– Совершенно уверен. Так же, как и в том, что врачи повредят ему.

– Ну что ж, пусть будет по-вашему... Благодарю вас, граф, за все, что вы сделали, и за то, что успокоили меня.
– Сен-Жермен поклонился.
– Но я еще не отпускаю вас! Мне рассказывали о вас, и я хочу знать от вас самих... Говорят, вы чуть ли не творите чудеса?

– Вам сказали неправду, ваше величество. Я не делаю чудес.

– Тогда как это называется? Манипуляции? Фокусы?

– Разве я похож на ярмарочного фигляра, фокусами забавляющего зевак? Я показывал друзьям опыты, свидетельствующие способности человека, которых европейцы не знают.

– А где вы узнали о них?

– На Востоке, ваше величество.

– Что дикий Восток может дать просвещенной Европе?

– Чаще всего люди считают диким непонятное и недоступное им. У Востока, быть может, больше оснований с презрением отворачиваться от варварского Запада.

– Уж не считаете ли вы варварами современных ученых и философов? Я преклоняюсь перед ними.

– Это прекрасно, ваше величество, но - увы!
– не мешает им быть в известном смысле варварами... Они накопили большие познания в некоторых областях, но утратили главное. В Элладе мысль древнего эллина была бесстрашно устремлена на самое важное для него - на человека. Мудрость Эллады лапидарно выразила надпись в Дельфийском храме - "Познай самого себя".

Греки и римляне многого достигли, но потом пришло христианство и преградило дорогу человеческой мысли.

– То есть как?

– Христианство объявило, что все от бога и для бога. Если так, нечего искать и не о чем думать. Нужно и можно только верить.

– Вы говорите так, будто сами не христианин.

– Я знаю слишком много религий, чтобы отдавать предпочтение одной.

– Вы начинаете пугать меня, граф. Совсем не иметь религии? Это... это...

– Вы не столь пугливы, ваше величество. Ведь вы не побоялись сменить одну религию на другую, чтобы стать супругой будущего императора?

– Это совсем другое! Того требовали интересы державы, политики...

– Значит, по-вашему, есть что-то, что выше и сильнее религии? Так думаю и я, только мы говорим о разных вещах.

– Но я осталась христианкой! А вы так отзываетесь о христианстве... За такие речи, граф, инквизиция сожгла бы вас на костре.

– Возможно. Но во времена инквизиции я жил на Востоке и лишь изредка появлялся в Европе. К тому же, инквизиция в Европе была не везде - Польша, например, не знала ее.

– Что такое вы говорите, граф? Вы жили во времена инквизиции? Для шутки это недостаточно остроумно, а для сказки... Я вышла из возраста, когда верят сказкам.

– Я не могу требовать, чтобы вы мне поверили, ваше величество, и не рассчитываю, что поверите, но это - так.

– Сколько же вам лет - пятьдесят или пятьсот?
– с тонкой иронией улыбнулась Екатерина.

– Больше, ваше величество, много больше.

– Ну знаете, это уже похоже...

– На шарлатанство, хотите вы сказать? Как будет вам угодно.

– Мое мнение для вас ничего не значит?

– Нет, почему же? Просто оно ничего не может изменить... Вам угодно, чтобы я продолжал?

На скулах Екатерины загорелся румянец.

– Продолжайте, продолжайте...

– Христианство преградило в Европе дорогу мысли, но мысль нельзя остановить, и она пошла обходными путями. Постижение человека стало невозможным, ученые обратились к окружающему. Покинув языческих богов, они создали себе новых - Число и Меру, стали признавать истиной только то, что можно измерить и сосчитать. На этом пути они совершили много открытий и изобретений, сделают их еще больше, но рано или поздно зайдут в тупик. Знать больше не означает знать глубже, подсчет и постижение - совсем не одно и то же.

Каким числом можно измерить страх смерти? На каких весах взвесить любовь матери к ребенку? В какую формулу уложить прозрение гения?.. Восточная мудрость мало интересовалась окружающим, ее внимание было обращено на человека, его способности и возможности. И на Востоке мудрецы приобрели власть над телом и духом, о какой в Европе не знают.

– Прямо какие-то Гога и Магога, - иронически улыбнулась императрица.

– Библейский Гога был царем. Мудрых не привлекает ни власть, ни богатство.