Колхозное строительство 4
Шрифт:
— Ох, Пётр Миронович, Пётр Миронович, — Алексей Николаевич Косыгин закрыл папку с запиской Тишкова, — Так пока решим. Я переговорю с Леонидом Ильичом. Соберём Политбюро. Ты, Пётр Миронович, готовься, тебя обязательно пригласим. А ты, Николай Анисимович, на всякий случай готовь адреса. Или не сможешь по-тихому, обязательно стукачи среди сотрудников окажутся?
Щёлоков вскинулся, но встретился взглядом с Семичастным. Не врагом — соперником. Опустил глаза.
— Придумаем отвлекающий манёвр.
— Только прошу вас, товарищи, впереди паровоза не бежать. Сначала мы всё обсудим на Политбюро.
Разошлись. Совещание в таком составе предложил провести Пётр — и не просто предложил. Знал — если просто так высказать такое предложение, то пошлют далеко, в то самое эротическое путешествие.
— Я не против. Нужно будет — и штыки наточим.
Семичастный фыркал, булькал, обзывался цензурными и нецензурными слова и обещал подумать.
Вот, теперь двое высказались «за».
Началось всё совсем не с борьбы с преступностью, началось с собрания председателей колхозов Московской области. Собрались в кинотеатре «Октябрь» на проспекте Калинина. Только построили в прошлом году, фасад украшает мозаичное панно из натурального камня, посвящённое теме Революции. Принял делегатов съезда большой зал на 2450 мест с широкоформатным экраном. Не под завязку, скорее, даже полупустой — всего чуть больше восьмисот человек. По трое от колхоза — председатель, главбух и секретарь парторганизации.
Посмотрели фильм про новшества в колхозе «Верный Ленинец» из села Захарьинские Дворики, посмотрели и второй, что снял всё тот же режиссёр Рымаренко совместно с Терентием Семёновичем Мальцевым, обобщающий передовой опыт десятка колхозов в стране.
Посмотрели, выбрали, как водится, президиум — и направились в буфет. Пётр пока не светился, затесался в массы. Слушал. Его ругали. Дураком обзывали. Пара человек похвалили. Ещё пара — обозвали очередным «кукурузником». У Мальцева-то и в самом деле был сюжет про кукурузу — мол, зря ребёнка с грязной водой выплеснули. Чего не было, так это боевого задора. Людей призывали проснуться и, засучив рукава, много работать. Но зачем? Вот уже и пенсия не за горами. А часть и на пенсии уже.
Хотя… Что это за пенсия? До 1964 года колхозники их вовсе не получали, а тут власти решили начать платить. Дали!!! Средний размер — 12,5 рублей. Сельским жителям вообще назначались выплаты на 15 % меньше, чем рабочим и служащим.
После перекуса, в ходе которого народ активно интересовался вином и водкой — ну уж хоть пивом-то! — вернулись в зал. А вот не было в буфете ни водки, ни пива-то. Какой дебил это придумал? Обед без горячего, тьфу, горячительного. Деньги на ветер.
Выступать Пётр долго не собирался. Сообщил пару новостей. Первая — про банк. В СССР появится новое учреждение. Название красивое: «Сельхозбанк». В этом году, в качестве эксперимента, только для Москвы и Московской области. Как и все банки, будет деньги считать. Ещё колхозам-совхозам выдавать кредиты — не рублями, конечно, но и не долларами. Посмеялись в зале, про доллары услышав — даже представить себе не могут их. А Пётр представил людей, что взяли кредиты в долларах незадолго до обрушения системы в 1998 году. Успели люди их вложить во что-то, а тут бамс — и отдавать нужно уже другую сумму. Совсем другую. Но вы же, дорогой клиент, в долларах брали кредит — просю в, них, зелёненьких, и отдать.
Вторая новость — тоже непонятная. Колхозу, который решится у себя построить детский дом для сирот, будет от государства помощь. И возмездная, и безвозмездная.
— Пётр Миронович, а что вы знаете о городе Александрове? — солидный мужчина из первых рядов. Вся грудь в орденах.
Пётр, до этого отвечавший на вопрос про французские трактора в «Верном Ленинце», не сразу сообразил.
— Это ведь не Московская область? — А что он знал? «Столица 101-го километра». Несколько лет назад в городе случились массовые беспорядки: более тысячи человек вышли на улицы и двинулись к милиции на выручку двум солдатам, задержанным в нетрезвом виде. Милиция применила оружие, несколько человек были убиты, многие ранены. Потом был суд. На скамье подсудимых оказалось 20 человек.
По количеству жителей равен Краснотурьинску — только вместо домов бараки. И что?
— Я из села Бужаниново.
У нас, кстати, есть дом-интернат — только я не об этом. Недалече от нас тот Александров. От ворья и шпаны всякой отбоя нет! Сколько раз магазин и столовую грабили, да и интернат обворовывали. Ночью-то и не выйти на улицу. Получим деньги, купим машину, чтобы продукты на рынок в Москву возить, — так обязательно на обратной дороге ограбят, а то и жизни лишат, да и машину угонят. Что делать с преступностью? Ещё амнистия эта, будь она неладна!И что началось! Словно все эти восемьсот человек только и делают, что каждый день страдают от разгула преступности. И девки у них порчены, и МТС разграблены, и магазины вскрыты и обчищены до последней крошки хлеба.
Практически сорвали ораторы мероприятие. Сорвали бы точно, но Штелле в последнюю секунду себя одёрнул и не стал на людей кричать, призывая к порядку. Пусть выговорятся. Может, и вправду преступность достала?
Минут десять гвалт стоял. И стихнет уж было, но найдётся обязательно тётка, что кинет в массы очередную идею: «Выселить их всех за Урал!» Диспут тут же превращается в географический. «Чем Киргизия хуже Урала?» «Ну да, будут там на берегу моря лежать и загорать! Нет моря в Киргизии? Не бреши, сам в киножурнале видел, как в Красноводске люди на пляже лежат!» «Это Туркмения, дебил!» «Сами вы дебилы, это — Узбекистан, у меня там племянник служил!» «Оба вы с племянником — миклухомахлаи и придурки конченые. Это вообще Казахстан!» Самое интересное, что Пётр сам сомневался, на чью сторону встать. Не каждый день в жизни услышишь про Красноводск. Победил в географическом споре высокий бородатый мужик. В этом времени увидеть бородача — вообще огромная редкость, а тут целый секретарь парторганизации колхоза.
— А ну прекратите базар! Красноводск в Туркмении, я там служил после войны, — всех перекричал, — И мы с вами, товарищи, не за этим здесь собрались. Вопрос я имею к вам, товарищ министр, — повернулся к трибуне. — Скажите, Пётр Миронович, а в самом деле, что нас ждёт на рынках? Там и шпаны полно, и бандиты ошиваются, и армяне. Половину заработанных денег отдать придётся.
Бляха-муха! Неужели правда? Страшно далеки вы, товарищ, от народа. А почему никто ничего не вымогал с Зарипова? Или вымогали? Да ссука, что за страна-то?
— Я вам обещаю, товарищи, что ни один несознательный гражданин к вам не подойдёт. Наведём порядок. Милицию подключим.
— Да они — первые воры. От них защищать надо!
— Всё, закончили прения! Сказал, наведу порядок.
В океане всплывает бандеровская подводная лодка. На палубу выходит кривой, как турецкая сабля, капитан, за ним боцман с бутылкой сивухи. Боцман капитану:
— Кэп, вы уверены, что мы русских на дно пустили?
— А разве ты не видел звёздочки на флаге?
В кабинете у Брежнева трое. Сам Леонид Ильич, Косыгин и Семичастный.
— Давайте сначала по Хрущёву, — Брежнев оттолкнул от себя папку и пододвинул другую, синюю.
— Пришёл в себя. Несёт всякую чушь. Такое ощущение, что сошёл с ума. Доктора занимаются. Рана загноилась, колют антибиотики. На вопросы не отвечает, всё жену зовёт и ругает кого-то.
— А что с женой?
— Нина Петровна Кухарчук-Хрущёва, шестьдесят семь лет, третья супруга бывшего Первого секретаря ЦК КПСС. Брак они официально зарегистрировали только после отправки Хрущёва на пенсию. Под действием амобарбитала Хрущёв показал, что Нина Кухарчук настояла на принятии в 1955 году указа Президиума Верховного Совета «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Благодаря этой амнистии на родину вернулись 20 тысяч активных бандеровцев, из которых около половины поселились во Львове. Она и сейчас поддерживает контакты с некоторыми из бывших ОУНовцев. Под её влиянием Хрущёв разрешил преподавание во Львовском государственном университете имени Ивана Франко на украинском языке. Данных о прямой антисоветской деятельности Кухарчук нет — просто помогала «своим».