Колхозное строительство 5

А вот за что выгнали из сборной и киевского «Динамо»? Другая сторона венгерской «медали».

В 1968 году Йожеф Сабо связался с бандой аферистов. Товарищи действовали находчиво. Стоит в магазине очередь за коврами. Подходят парни и предлагают: «Хотите мы вам без очереди сделаем, за червончик?» Берут с нескольких человек деньги и заворачивают их в пакет. «Сейчас придём. Всё будет». Потолкались товарищи какое-то время в приёмной директора, вышли, сообщают: мол, звиняйте, но не получилось. И возвращают «куклу» — пакет с бумажками: купюры там только сверху. Вот в один из выходных футболист Йожеф Сабо и поехал в Минск заняться таким доходным делом. А ведь футболист, сборник, динамовец — то есть мент.

Попались «граждане» сразу, потому что потерпевшие узнали Сабо в лицо. Вот она до чего довела, популярность-то. Позвонили главе МВД Белоруссии, а тот — киевскому коллеге. Разгорелся скандал, старший тренер киевского «Динамо» Маслов выгнал Сабо из команды. Никто не пошёл его защищать.

В тот раз не пошёл. Доигрывал Йожеф в луганской «Заре».

Ну ладно, один — алкоголик (Воронин), второй — аферист (Сабо), а что со Стрельцовым? Опять кого-то изнасиловал? Нет. Да и тогда — вряд ли. Тут прямо тайны Мадридского двора. Нет информации, совсем по крошкам Штелле собирал. Получалось, что боссы динамовские палочку в колёса вставили! Стрельцов в 1968 году был лучшим игроком чемпионата, почти на пике формы, всё получается — и вдруг перестают вызывать в сборную. Щёлоков за судьбу «Динамо» встревожился. Друг Брежнева и главный динамовец, кто ему откажет? Стрельцова в то время поддерживал парторг ЗИЛа Аркадий Вольский. Тоже влиятельный человек, но совсем другого калибра. Погрозили из большого кабинета и предложили кнут и пряник. Пряник выбрал — стал в следующем году в ЦК КПСС курировать автопром. Вольскому — кресло, а Стрельцову — отказ от сборной. Равноценно. Своя же рубашка.

А что же Михаил Иосифович Якушин — главный тренер сборной СССР по футболу? А он — тоже динамовец. И его за провалы регулярно руководство динамовское снимало с работы. Тем не менее, это тренер, который всегда после назначения в новую команду приносил ей успех.

Что уж там было — бог весть, но динамовец Сабо в сборную не попал, и торпедовцы Стрельцов и Воронин — тоже.

Поменял Пётр ситуацию, зная, чем всё закончится. Целую битву со Щёлоковым если и не выиграл, то к ничьей свёл.

Что знал из будущего, теперь уже чуть подправленного? Сразу после смерти Брежнева Андропов начнёт расследование из-за майора КГБ Афанасьева, убитого ментами. Дело перерастёт в коррупционное. В феврале 1983 года совершила самоубийство жена Щёлокова — Светлана Владимировна. В июне Щёлоков был выведен из состава ЦК КПСС, а потом лишён звания генерала армии. В декабре 1984 года Николай Анисимович Щёлоков был исключён из КПСС. Кроме того, указом Президиума Верховного Совета СССР он был лишён всех государственных наград, кроме боевых, и звания Героя Социалистического Труда. На следующий день Щёлоков у себя на даче в Серебряном Бору застрелился из охотничьего ружья. Оставил предсмертное письмо Черненко, чтобы не трогали его детей.

Пётру Николай Анисимович не нравился. Во-первых, милиция именно при нём распоясалась, и дело майора Афанасьева — только вишенка на торте. Во-вторых, он был самодур. Нет ничьего мнения, кроме его. Вот разве что — Брежнев. В-третьих, Пётр в Щёлокове видел карикатуру на себя — тоже чуть что, шашкой махать. Но есть же разница! Пётр-то — точно для страны, а генерал — для кого?

Всё же пришлось смерить гордыню и идти на поклон. И опять ведь почти не для себя.

— Сабо и Воронин? В Краснотурьинск? Зачем? — встал главный МООПовец с кресла.

— Ну, команда по хоккею с мячом — чемпион страны, теперь вот хочу футбольный клуб создать, и вывести его в чемпионы.

— Ты, Пётр Миронович, — мечтатель. Если взять вора и алкоголика, и к ним добавить девять пацанов, то чемпион не получится.

— Ещё есть пара кандидатов, но об них через недельку поговорим, тоже нужна ваша помощь будет. Хочу пару ГДРовцев заманить. Паспорта будут нужны.

— Да даже четыре. Херня. Так команды не собрать. А тренер кто?

— Секрет. Пока. Вот как с немцами подойду, тогда и фамилию тренера назову.

— Ну, хрен с тобой. Ударься головой о стенку. Считай, Сабо подарил. Про Воронина ничего сказать не могу. Вот попадёт в вытрезвитель — тогда обращайся, — и ржёт в полный голос. Весело ему. Ну, Пётр тоже посмеялся. Пусть и плохонькая, но шутка.

— Николай Анисимович, тут через две недели игра с чехами у них, за выход на олимпиаду.

— Ссуки. Почти ведь слили у нас игру. 3:2. Там теперь либо выигрывать, либо ничья.

— Точно. Ты скажи Якушину, чтобы взял в сборную Сабо, Стрельцова и Воронина. И ещё одного, я фамилию тебе через неделю скажу. Немец, о котором я говорил.

— Ты, Пётр Миронович, не ох…ел ли? Хрен тебе на воротник.

— Я твою дочь Ирину возьму бэк-вокалисткой «Крыльев Родины». И жене, и дочери — неограниченный кредит и первая очередь у Дольче.

— Да ты понимаешь, что…

— «Мерседес», как у меня и Брежнева. «Крыло чайки».

— И «Вагран». Не-ет! Даже фамилии ещё не знаешь.

— Я знаю фамилию — Крайше. Его ведь ещё уговорить надо.

— Ну, с твоими-то возможностями… А если продуем?

Так хотелось сказать, что точно продуем, и с разгромным счётом, и половину сборной перекалечат. Нельзя.

— Сам ведь говорил, что шанс мизерный. Нужно выиграть у них на поле. Знаешь ведь, что сейчас в Чехословакии творится?

— И квартиру обставишь, как у Леонида Ильича.

— Как скажешь, Николай Анисимович.

— Хрен с тобой. Сабо, Воронин, Стрельцов и Кранше?

— Крайше.

— Когда?

— После матча всё. А к Дольче — хоть сегодня.

— «Вань, скажи чего-нибудь тёплое.» «Фуфайка». «Ох ты, черт красноречивый, хоть кого уговоришь!» Так, что ли?

— Консенсус — это есть…

— Консенсус. Пойду позвоню Якушину. Смотри, продуем! — и пальчиком грозит, — Консенсус!!!

Глава 21

Событие сорок шестое

Сидит мужик на дереве и пилит сук, на котором сидит…

Мимо бабулька проходит и говорит:

— Ты что ж делаешь, сынок, упадёшь ведь…

Ну, сук, конечно, сломался, мужик упал… Ворчит:

— Вот ведьма…

Цинев — это не Цвигун. Да и не Владимир Ефимович Семичастный. Георгий Карпович с тремя звёздами на погонах в сине-зелёном генеральском кителе смотрелся бедновато. Ни «Героев», ни орденов Ленина. Все награды — ещё с войны. До неё был вторым секретарём Днепропетровского горкома. Член команды Брежнева, и даже какой-то родственник, но не слишком близкий. Прошёл всю войну, и вот уже пятнадцать лет в органах. Профессионал.

До разгона «комсомольцев» был на должности начальника 2-го Главного (контрразведывательного) управления КГБ, и с ним Пётр практически не встречался. А теперь вот надо — накопилась пара вопросиков, и не решить без него. Как ведь хорошо было, когда Цвигун был в Москве.

Генерал-полковник на просьбу встретиться буркнул по телефону: «И я думаю».

Чего это было? Приглашение? Чего он там думает?

— Георгий Карпович, у меня пара срочных дел.

— Через час сможете? — может, у него просто голос такой?