"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17

– Засады, значит?.. – растерянно уточнил Владыка.

– Когда солдаты бегут, у них исчезает воля к обороне, к сопротивлению. Прорываясь таким образом, румыны потеряют еще больше бойцов, нежели потеряли бы при штурмах наших позиций, но зато наши потери окажутся несравнимо меньшими. Отвод начни через пятнадцать минут, причем делай это постепенно, незаметно.

К тому времени, когда минометная батарея открыла огонь по окопам батальона, в них оставалось только одно отделение. Румынские пехотинцы поддержали своих минометчиков, однако это мало что изменило, батальон потерял всего лишь двух бойцов, да и тех ранеными. Сравнительно легко прорвав оборону моряков, противник не сразу понял, что прибрежная степная дорога, по которой он устремился, тут же превратилась для него в дорогу смерти. А еще через несколько минут, когда на перешеек ворвался румынский обоз тех частей, которые все еще держались на другом берегу, по нему и по западному прибрежью ударила корабельная и полевая артиллерия.

– Товарищ майор, – окликнул Гродова радист. – Колобов на связи!

– Что там у тебя, комбат? – взял у радиста трубку командир полка.

– Докладываю: силами двух рот уничтожил эскадрон румынской кавалерии, а затем контратаковал противника восточнее хутора Шицли. На северо-западе от хутора появилось несколько наших танков, которые при поддержке пехоты обошли лиман Большой Аджалык с севера.

– Действия противника?

– Бежит в сторону Булдынки, к перемычке. Разведка донесла, что он окапывается по восточному берегу другого лимана – Аджалыка.

– Вот пусть там и окапывается. Мы же – десантники, нам фронт не держать. Поэтому разбивай свои подразделения на группы, которые, прочесывая степь и истребляя противника, должны отходить к южной части Большого Аджалыка, к Новой Дофиновке. Только учти: отдельные подразделения румын уже прорываются по перешейку и мелководью на восточный берег Большого Аджалыка, а затем отходят на север, в степь. Причем отходят в основном плавнями или по их степной кромке. Напролом идут, поскольку терять им нечего.

– Понял, учту.

– Моряков своих зря не губи, но ряды отступающих старайся прореживать основательно.

– У нас в батальоне это называется «снайперским отстрелом». Кстати, слышу, что в вашей стороне все грохочет.

– Это «снайперским отстрелом» занимается наша артиллерия.

Еще разговаривая по рации, Гродов обратил внимание, что Злотник и Малюта привели на НП пленного младшего лейтенанта, совсем еще мальчишку – худощавого, перепуганного, с застывшими от ужаса, слезящимися глазами.

– Это еще кто такой? – сурово поинтересовался Гродов, вставая перед пленным, как великан перед пигмеем.

– Да вот, в плен взяли… – ответил Малюта.

– А зачем… взяли?

– Да как-то так случилось. Сдался.

– И что теперь, прикажешь здесь, на плацдарме, в тылу врага, создавать лагерь для военнопленных?

– И я о том же, – поддержал майора Злотник. – Я же тебе, Малюта, говорил: «Что за понты? Кому этот фраерок здесь нужен?».

– Сам не знаю, как получилось… Очень уж умолял не убивать его. С командиром просил свести, по-нашему калякает. Николаем зовут, Николае – по-ихнему. Младший лейтенант Николае Нигрескул. Ведь просил же свести с командиром, – подтолкнул Малюта пленного в спину. – Чего теперь отмалчиваешься?

– Просил, – ответил тот по-русски. – И сейчас прошу: не убивайте меня.

– Уверяет, что только неделю назад ему присвоили офицерское звание. Досрочно, поскольку он только год проучился в военном училище, юнкер, словом. Хотя, если так, на вид – босота слободская, да и только. Но убеждает, что вроде бы из наших молдаван происходит, из бессарабских.

– Это ничего не меняет.

– Оно, конечно… А все же… Ну, говори, что хотел, – вновь подтолкнул Малюта кулаком пленного. – Вот он перед тобой, сам командир полка, Черный Комиссар. Так вы, кажется, его называете?

– Вы и есть тот самый Черный Комиссар?! – изумленно спросил Николае по-румынски, забыв, что перед ним русский.

– Тот самый, можешь не сомневаться, – сурово заверил его Гродов по-румынски.

– В штабе и в окопах о вас говорят очень часто. И всякий раз – как о самом страшном человеке, который находится в стане противника. Утверждают, что так повелось еще со времени вашего дунайского десанта.

– То есть ваши солдаты уже знают, кто командует десантниками?

– Даже ночью, когда еще не было точно известно, кто именно высадился, слух пошел, что русские опять послали к нам в тыл Черного Комиссара.

– И в штабе известно было, что мы готовим высадить десант? – майор пока что умышленно не требовал от пленного объяснений по поводу того, с каким штабом тот связан. Хотел, чтобы парнишка сам раскованно разоткровенничался.

– Немецкая разведка сообщала, что где-то под Севастополем готовится большой десантный отряд морских пехотинцев, который еще до конца сентября должен высадиться под Одессой. Однако в нашем штабе не восприняли эти сведения всерьез, потому что были уверены: до конца сентября город будет нашим. Так приказал маршал Антонеску.

Морские пехотинцы в очередной раз вопросительно переглянулись: они явно теряли интерес к этому «завоевателю Транснистрии».

– Ты действительно намеревался сообщить мне что-то важное? – спросил Гродов только для того, чтобы оттянуть оглашение приговора.

– Никак нет, – пробормотал младший лейтенант. – Хотел попросить, чтобы вы не расстреливали меня.

– Не расстреливали, значит? Что же прикажешь делать с тобой? – критически осмотрел его командир десантного полка.

– Отпустить, – потупив глаза, подсказал Николае. – Клянусь, что ни одного вашего солдата я убить не успел.

– Чем же ты тогда занимался здесь, на войне?! – возмутился Гродов. – Он, видите ли, ни одного не убил? Кому нужен такой вояка? – Морские пехотинцы мрачно ухмыльнулись, а Малюта еще и снисходительно развел руками, дескать, ну что с него, босоты этой, возьмешь? – Стрелять тебя хоть научили?

– Научили. Я умею стрелять.

– Ну, слава богу. Хоть чему-то тебя, офицер, научили.

Малюта извлек у себя из-за пояса пистолет Николае и обнаружил, что он давно не чищен, ужасно запылен и все еще остается при полной обойме.

– Не то что не стрелял, но даже пистолет ни разу не почистил! – поддержал он возмущение своего командира. – Совсем у них там распустились. Тебе, босота слободская, в ефрейторах пока еще рано ходить, не то что в офицерах.

– Вас, младший лейтенант, – спросил его Гродов, – наверное, забыли предупредить, что отправляют на фронт?

– Я сам попросился на фронт, решив, что чин офицера можно получить прямо здесь, не заканчивая военной школы. Дядя взял меня к себе, порученцем.

– Постой-постой, так, что, оказывается, командир полка Нигрескул – твой дядя? Тот самый, который совсем недавно пытался захватить мою батарею?