Коло Жизни. Книга Четвертая. К вечности

В те места по коим я когда-то проходил... проходил, будучи естеством человеческой плоти.

Еще миг и предо мной выросли высокие скалистые гряды с темно-бурыми склонами, увенчанные белыми полотнищами льдов. В серо-сизых долинах меж ними прятались круглые синие блюдца озер, а по низко парящему небесному куполу медлительно ползли ворохи белых облаков. Они прикрывали, кажется, и сами озера, и утесы гор, и приглублые пропасти, и разветвленные каньоны.

А после появилось, также мгновенно, пространство бурой земли, вперемежку с темно-синей линией воды, с одного бока прикрытой белыми разрозненными пластами снега и льда, уходящими в безмерную, неоглядную даль.

– Отсюда все началось,- нежно продышал Вежды, и, поправив мне голову, прислонил ее к своему плечу. И уже не только мне, но и нашим братьям добавив,- пора!

И тотчас я ощутил, как вспыхнули мои братья, и образовался вкруг наших тел мощный пылающий шар. Доли мига и мы точно втянувшись в единую, общую искру переместились на четвертую планету к пагоде.

– Ох...ох!- застонал я, стоило только нам четверым обрести свои прежние образы.- Когда же это кончится,- вже проныл я, ибо более не желал даже стенать.

– Все, все наша драгость,- полюбовно молвил Седми, заглядывая в мое лицо, верно, неправильно сказать в глаза, або их не было, посему лишь в лицо.- Это была последняя боль, более не будет.

Теперь мы стояли, как домыслил я, после увиденных над собой треугольных, голубо-серых с синими брызгами по окоему очей Седми, на четвертой планете. Это я понял, не только потому как справа от меня возвышалась скалистая гора с красно-бурым покрытием множественно испещренная углублениями, выбоинами, бороздами скошенных склонов, но и по подымающемуся над ней приправленному рдяными полутонами более далекому солнцу, оное уже раскалило буро-синее небо в изогнутые белые полосы испарений.

За верхушку того склона зацепилась присоской одной из своих рук пагода. Она нависала таковой массой над пространством планеты, что не только скрывала его большую часть внизу, но и загораживала подымающееся солнце. Поелику лучи последнего и чудились столь рассеянными. Днесь в корпусе пагоды напоминающей огромного, стеклянного осьминога, рот-вход, схожий с клювом птицы, был распахнут. Широкая полоса света, в виде пятачка, выбиваясь из-под нижней его части, создавала наст на коем стояли братья, и одновременно зазывала в рябь долгого коридора пагоды. Где пухлыми, обрывистыми клоками облаков устилался пол, а студенистая, радужная зябь света иллюзорно создавала стены и округлый свод.

Я внезапно прерывчато дернул конечностями, а после, широко раскрыв рот, надрывисто стал вгонять чрез него, словно чуждые моей плоти газы, витающие над Марсом, когда-то имеющим столь множественные названия (множественные, что являлось близко родственным к божественности) Красный Гор, Куджа, Мангал, Лахитанга, Нергал, Веретрагной, Вархран, Бахрам, Арес, Орей, Яр.

– Ровнее, ровнее дыши,- участливо протянул Вежды, узрев мое трепыхание.- И закрой рот. Он тебе не нужен. Успокойся, успокойся малецык и дыхание выровняется.

Это брат уже шептал, входя в зашевеливший голубыми парами коридор, мгновенно выплеснувшийся из световых радужных стен и свода, и неспешно направился по нему к дольней комнате, на ходу миновав не одну завесу, скрывающую в ход в горницы, комнаты, горенки, светелки, залы космического судна.

– Степеннее, медленнее дыши. Закрой рот, моя бесценность,- голос Вежды убаюкивал, уничтожал какие-либо преграды, утверждал собственное старшинство, которому неможно было не подчиниться.

Вслед за Димургом шли Седми и Велет, они уже убрали руки с плеч нашего общего старшего брата и теперь раздавали указания, тем созданиям, что наполняли пагоду.

– Сомкните створки. Прибавьте ауры в дольней комнате. Уберите стыковочный аппарат.

А я обессилено смотрел в очи Вежды чувствуя, что отключаюсь.

Глава двадцать седьмая.

Я пришел в себя уже в дольней комнате тогда, когда Вежды положил меня на вырь. Организм, прикрытый сверху дымчатыми субстанциями мягкими и единожды создающими влагу и насыщение. Пред тем Седми и Велет сняли с меня плащ, вероятно от той боли я и очнулся.

Голова моя теперь плотно приросла к воронке, что нежно обхватив плоть на затылке, вкачивала в меня биоауру. Я знал, что вырь, который видом своим напоминал треножник, оплетенный сосудами, был простейшим живым творением, вся цель которого заключалась в том, чтобы перерабатывая запасы курящейся кругом биоауры вкачивать их в плоть Богов.

Сине-марная даль дольней комнаты зримо для меня завершалась стекловидными плавными стенами, ибо в целом это помещение напоминало сфероид, несколько сплюснутый шар. Кружащие в нем многоцветные полосы, крупные сгустки пежин, полосы аль блики, порой меняющие цвета с блеклых на значительно яркие, также степенно принимающие разнообразные геометрические фигуры являлись особым компонентом, что добавлялся к биологической ауре, абы она не портилась. Компонент, величаемый помин, каковой производили в Отческих недрах, в Созвездии Ярга, особые, созданные Родителем существа кицунэ, имеющие облик Богов и одновременно животных, в частности лис, волков. Стекаясь со всех Галактик в Отческие недра, по вервиям, биоаура хранилась в отдельном энергетическом блоке, Рипейских клетях, обок Созвездия Ярга.

– Как ты, наша малость?- заботливо вопросил Велет и нежно меня обозрел.

– Кстати насчет малости,- чуть слышно отозвался я. Говоря слова столь медленно, точно теряя нить самих рассуждений.- Вы не приметили, что я несколько ниже вас, сие, конечно, не касается тебя Велет, я имею ввиду вообще Зиждителей.

Братья явственно встревожено переглянулись. Они стояли подле меня. Вежды и Седми слева, а Велет справа и я увидел не только проскользнувшую меж ними тревогу, но и воочью ошарашенные взгляды.

– В общем,- чуток погодя, молвил Вежды, точно данная речь была им на всякий случай заготовлена.- Ты и истинно будешь несколько ниже нас.

– Несколько,- насмешливо дыхнул я, и изогнул дугой губы. Днесь я это осуществлял не ощущая боли... лишь почувствовав малое покалывание, в месте движения уст.- По твоему Вежды семь мер, почти на голову ниже вас, это несколько? Это как мне, кажется, весьма значительно.

Старший брат молчал. Он, по-видимому, надеялся, что я до времени той разности не замечу. Он, определенно, не ожидал, что я точно назову разность в росте. Ведь Вежды не ведал, что я сразу увидел, стоило только ему поднять меня на руки, еще одно мое отличие от них. Брат не знал, как я, подсчитав данную разность, расстроился. К боли прибавилось еще и огорчение. Мне нужно было, чтобы они меня поддержали, успокоили.

– По первому,- вновь принялся говорить Димург. Он, несомненно, желал меня успокоить, что ощущалось в особой мелодичности его бархатистого баритона.- Мы думали, это вследствие короткой второй человеческой жизни плоти, ты не сумел набрать надобные параметры роста. Но нынче Родитель предположил, что вкупе с сиянием, цветом плоти, костяка и рост является твоей уникальностью.

Я гулко вздохнул. Теперь становилось ясным, почему после обряда и общения с Отцом в жизни Яробора Живко, он выглядел таковым расстроенным. Мой Творец уже тогда знал о проблемах в моем росте. Думается мне именно проблемах... не избранности, уникальности, как говорит сейчас Вежды, жаждая меня умиротворить. В целом, я хоть и предполагал таковой ответ брата, несколько так расстроился, и посему не скрываемо досадливо произнес: