Колодец странствий

Капитан королевской гвардии, смотрел на темный горизонт.

— Завтра в путь. Ты готов? — принцесса вновь поежилась.

Где-то там, на горизонте, молнии уже лизали землю, раскалывали вековые деревья, хлестал ливень. Но здесь, в городе, еще совсем тихо. Нарастающий ветер предупреждал о предстоящей пляске стихий.

— Ты можешь остаться, совет не может приказать, — продолжила она с надеждой.

— Я знаю, — ответил Такинав Тару, обнимая ее за плечи. — Но кто, если не я?

— Другие, у тебя их сорок восемь. Выбирай любого, и он с радостью заменит тебя, — не унималась принцесса, хотя точно знала, что ее попытки тщетны.

— Ты же понимаешь, что для меня это дело чести. Я не хочу быть позором для моих предков, — он сказал это в полголоса, почти шепча ей на ухо. — Разве ты не перестанешь меня после этого уважать?

Риулан Тану резко повернулась. Плащ упал с её плеч на перила. Она пристально посмотрела в глаза мужчины.

— Честь война — лозунг, который исчез в темные века. Его больше нет! Сейчас, осталась только любовь. Моя любовь к Тебе! — шептала она.

Он хотел что-то ответить, но она прижала мягкие, пахнущие медом губы к его сухим губам. Он поднял ее на руки и унес с балкона. Дверь с грохотом закрылась. Сильный порыв ветра сорвал плащ с перил и стал поднимать его все выше и выше. Похожий на черную птицу плащ, последнего война Таваада, кружил над городом, как грозное предупреждение надвигающейся бури. Вскоре крупные капли дождя напитали его водой, и он, словно раненый орел камнем рухнул на мостовую.

Этой ночью над Эргхоланом исполняла страшную пляску самая сильная буря за последнюю тысячу лет.

* * *

Утром следующего дня Такинав Тару проснулся рано, солнце еще не взошло. Он нежно поцеловал любимую и тенью покинул её покои. Через двадцать минут он вошел в казарму, где квартировались гвардейцы императора. Его ждали — сорок восемь человек стояли ровным строем. Он медленно прошел мимо них, приветствуя каждого по отдельности, затем, выйдя на середину просторного помещения, начал произносить имена. Названные вышли из строя.

— Вы единственные дети в роду. Я не могу рисковать вашими жизнями и не дам вам этой возможности, — произнес он как можно четче. — Вы остаетесь охранять покой владык. Покинуть казарму.

Когда чеканный шаг стих, и стена в казарму заросла, Такинав Тару повернулся к оставшимся.

— Вы знаете цель нашей миссии. Для многих это будет дорога в один конец. Мне нужны двенадцать добровольцев.

Все сделали шаг вперед.

— Я и не сомневался, — с улыбкой сказал Такинав Тару. — Господа, у меня для вас сюрприз. Мы будем тянуть жребий.

Он подошел к стене и коснулся ее. Из образовавшейся ниши он достал коробочку и шар. Дыру в шаре, в которую легко могла пройти рука, закрывала перепончатая диафрагма. Капитан повернулся к строю, положил предметы на стол и широко улыбнулся.

— Ну, шустрые мои, кто первый?

По строю пошел легкий ропот.

— Это не честно, это же Сабурай Буракат.

— Точно, его днем-то не поймать, а тут в жребийной банке.

— Он больно кусается, маленький засранец.

— Может лучше тренировочный бой, кто победит тот и пойдет?

Ропот продолжался недолго, из строя вышел молодой гвардеец с длинными волосами, собранными в хвост на затылке. Конец хвоста прятался в пикообразную заколку.

Такинав Тару достал из коробочки шарик и бросил его в жребийную банку. Внутри банки сразу раздался стук маленьких ножек и противный протяжный звук «бзик-бзик».

— Ранду Мизурат, хочешь попробовать?

— Я не буду пробовать, я сделаю!

Молодой человек закатал рукав. Он стоял, сжимая и разжимая кисть. Затем подошел к столу и быстро просунул руку сквозь диафрагму, другой рукой он схватился за шар, удерживая его на столе. Спустя три секунды он вытащил руку. В кулаке что-то шевелилось. Такинав Тару осмотрел руку подчиненного, довольно хмыкнул и забрав у Ранду Мизурата маленького, юркого хищника и снова запустил его в жребийный шар.

— Можешь идти собирать вещи. Время до рассвета проведи с семьей. Завтра я жду тебя здесь.

Молодой гвардеец резко мотнул головой, щелкнул каблуками и покинул казарму.

— Господа гвардейцы, кто следующий? — широко улыбаясь, спросил Такинав Тару.

Жребий продолжился.

* * *

Утром следующего дня на площадке перед казармой стояли двенадцать человек, одетые по-особому.

Много веков в Тавааде царил мир. Холодное оружие единственное, что позволялось носить при себе. Оно служило, скорее, украшением. Мало кто умел с ним обращаться должным образом.

Солнечное утро. Безоблачное небо. Только ветерок, легкий и шаловливый, трепал волосы на головах гвардейцев. Они стояли молча, вытянувшись и расправив плечи, ожидая командира. Такинав Тару никогда не заставлял себя ждать долго. Его тяжелый шаг узнавали издалека. Гвардейцы как по команде набрали в грудь воздуха и застыли.

— Вольно! — разнеслось над площадью. — Я горжусь вами!

— Таваад за нами! — дружно прокричали гвардейцы.

— По машинам!

Гвардейцы схватили походные тубусы и стали разбегаться по площади. На ней, в шахматном порядке, стояли гигантские боевые машины, накрытые защитными чехлами.

— Это же «Загинот», — неслись над площадью удивленные возгласы.

Чехлы спадали, обнажая агрессивные обводы боевых машин.

— Да, на симуляторах они меньше кажутся.

— Смотрите, у командира «Археон».

За ровным строем боевых машин, предназначенных для гвардейцев, на земле лежал, устрашающе топорща во все стороны орудийные стволы, аппарат, в который забрался Такинав Тару. Когда люк за ним закрылся, машина ожила. «Археон» поднялся на ноги. Выше «загинотов» в два раза, грозная машина внушала страх одним видом.

— В памяти ваших ботов находится опыт самого лучшего бойца «Темных времен», получите его, — услышали гвардейцы приказ командира.

— К бою готов…

— К бою готов… — раздавалось в кабине командира.

«То, что веками истреблялось в нашем мире, не должно вырваться на свободу. Простите меня!» — думал Такинав Тару.

— Группами по три, к «Колодцу странствий», — скомандовал он. — Таваад за нами!

«Археон» стоял недвижимо. Такинав Тару наблюдал, как боевые машины поднимались в воздух и улетали по направлению к «Колодцу странствий». Когда гвардейцы покинули площадь, последний воин Таваада достал из поясной сумки кристалл красного цвета и поместил его в приемник. Он ещё подождал, смотря в небо, а затем без колебаний активировал передачу опыта.

Мрак… боль… ненависть… отчаяние… надежда… любовь… Свет!

Никогда до этого Такинав Тару не прикасался к опыту своей семьи. Он понимал, насколько это опасно, но окончательно осознал это, находясь в кабине «археона». В голове смешалось все: он помнил битвы, победы и поражения, он видел кровь и чувствовал боль. В ушах звенело. В глазах плыли темные пятна. Зубы стучали от холода и страха.

— Перегрузка нервной системы. Стабилизирую, — раздался в кабине знакомый голос.

«Риулан, любимая Риулан» — только и мог думать он.