Колокол по Хэму

– Вот как? Весьма точное указание.

Хемингуэй с жалостью посмотрел на меня, как на слабоумного.

– Нам не удалось выяснить, где находится кладовая. Норберто, Хуан и еще пара ребят из порта думали, что сумеют сегодня побывать на яхте и сориентироваться, но туда никого не пускают, даже полицию. Чтобы допросить капитана об убийстве, гаванские легавые вызвали его в город.

– Отлично, – сказал я. – Это значит, что Мальдонадо еще не раздобыл книгу.

Хемингуэй покачал головой.

– За те несколько минут, которые сулит наш план, яхту не обыщешь. Не зная расположения каюты Кохлера, ты лишь попусту потеряешь время. Ты сам сказал, что книга, скорее всего, хранится в каюте, а не в радиорубке. Но мы не знаем наверняка даже то, где находится рубка.

Я кивнул, извлек чертежи яхты и расстелил их на столе.

Хемингуэй посмотрел на них, вытаращив глаза, потом воззрился на меня и вновь перевел взгляд на бумаги. Остальные сгрудились вокруг. Мне показалось, что Уинстон Гест посмотрел на меня с уважением, к которому примешивалась подозрительность.

– Осмелюсь спросить, где ты их взял? – произнес Хемингуэй.

– Украл, – искренне ответил я.

– Где вы их украли? – спросил Роберто Геррера. – Ведь это копии чертежей с судоверфи.

– Это не имеет значения, – сказал я, пожимая плечами, и ткнул пальцем в маленький квадратик на изображении нижней палубы. – Вот кладовая камбуза. Она располагается двумя пролетами трапа ниже радиорубки, но точно под ней. Было бы разумно поселить Кохлера именно там. Вероятно, у него есть койка и в рубке. Удалось ли вам выяснить, есть ли на яхте второй радист?

– Не было, – ответил дон Андрее. – Сегодня они отправят самолет за заменой.

– В таком случае операцию следует произвести сегодня, – заметил я.

Хемингуэй кивнул и провел ладонью по чертежам яхты, словно желая убедиться, что они существуют в реальности.

– И еще одно, Лукас, – сказал он. – „Южный крест“ некоторое время не сможет отправиться в плавание. Перед входом в порт у них полетел подшипник главного вала одного из двигателей. Повреждены сам вал и зубчатая передача. Запчасти привезут из Штатов.

– Значит, судно поставят в сухой док? – спросил я.

Хемингуэй покачал головой.

– Нет. Они попытаются отремонтировать яхту на верфи Касабланки.

Я невольно улыбнулся. Американский посол только что снабдил Хемингуэя всем необходимым, чтобы отправить „Пилар“ на верфи Касабланки и переоборудовать ее под исследовательское судно.

– Вот-вот, – сказал писатель, оскалив зубы в широкой ухмылке. – Как знать, вдруг два судна окажутся в одном доке. – Он жестом велел Гесту, Ибарлусии, мне и остальным приблизиться к столу. – Синдбад, сообщи ребятам, что сегодняшний замысел остается в силе. Волфер, ты добудешь боеприпасы.

А мы с Пэтчи и Лукасом уточним планы.

* * *

Когда я вернулся в „Первый сорт“, Марии там не оказалось.

Про себя я уже начал называть эту лачугу „la casa perdida“ – „маленьким заброшенным домиком“.

Люди Хемингуэя – слуга Рене, шофер Хуан и кто-то из горничных – потрудились на совесть, наводя порядок в хижине. Половицы были старательно подметены, камин вычищен и готов к работе, треснувшая оконная рама была заделана картоном, в маленькой комнате появились две койки с одеялами и подушками, как будто мы с Марией собирались спать здесь вдвоем. У камина стояли стол и два кресла.

– Мария? – негромко позвал я. Может быть, она все-таки сбежала и отправилась домой в деревню, предпочитая разгневать отца и распутного братца, чем погибнуть от руки Бешеного жеребца. Так или иначе, ее судьба была мне безразлична.

Снаружи доносился звук льющейся воды. Я вышел в дворик между хижиной и пустым коровником. Мария при помощи насоса наполняла оцинкованные ведра. Как только моя тень упала на нее, она испуганно подпрыгнула.

– Я звал тебя.

Мария качнула головой, и ее темные волосы изящно заколыхались.

– Я не слышала, – сказала она по-испански, – насос очень шумит.

– В доме есть другой насос, – сообщил я.

– Он не работает, сеньор Лукас. Я хотела вымыть тарелки, которые нам одолжили.

– Думаю, тарелки чистые, – сказал я. – И я уже говорил, что меня зовут Хосе.

Мария пожала плечами:

– Вам здесь нравится, сеньор Лукас?

– Так себе, – ответил я. – Но теперь здесь чище, чем раньше.

– А мне нравится, – сказала девушка. – Очень нравится.

Я как будто вернулась домой.

Я обвел взглядом крохотное строение, разбитое окно, насос на улице, дворик с голой землей. Здесь по-прежнему воняло навозом, но я подумал, что эта убогая лачуга действительно кажется ей родным домом.

– Вот и славно, – сказал я.

Мария приблизилась на шаг и пристально посмотрела на меня снизу вверх. Ее глаза блестели, губы были плотно сжаты.

– Я не нравлюсь вам, Хосе Лукас. Почему?

Я промолчал.

Девушка чуть отодвинулась назад.

– Я понравилась сеньору Папе. Он дал мне книгу.

– Какую книгу? – спросил я.

Мария внесла ведра в дом, взгромоздила их на лавку и подняла вафельное полотенце. Под ним лежали „По ком звонит колокол“ – такую же книгу Хемингуэй подписал для Ингрид Бергман – и маленький пистолет, который он „пытался всучить мне в первый вечер нашего знакомства.

– Сеньор Папа сказал, что одна из героинь книги носит мое имя, – объяснила девушка.

Я взял пистолет, вынул обойму и, увидев, что она заряжена, высыпал патроны в ладонь и спрятал в карман, после чего положил оружие на лавку.

– А он не сказал, для чего тебе эта штука?

Мария вновь пожала плечами.

– Сказал, что, если сюда заявится Бешеный жеребец, я должна бежать. Если не успею, должна отстреливаться. Но теперь я не смогу этого сделать, потому что вы забрали все патроны. – Казалось, она вот-вот заплачет.

– Эти патроны только взбесили бы Бешеного жеребца, – ответил я. – Ты скорее ранила бы себя или кого-нибудь еще, чем застрелила лейтенанта Мальдонадо. Патроны останутся у меня.

– Сеньор Папа будет недоволен…