Колонист
Шрифт:
Обследовав шхуну, я уселся возле офицерской каюты, напротив Адама, и предложил ему фляжку с бренди. Очень своевременно на будущее в таверне заготовил. Лучшее средство для налаживания отношений. Тот не отказался, хорошо хлебнув. Оно и понятно, для такого атлета один глоток — что для остальных содержимое ложки.
— Давно в слугах у лейтенанта? — спросил я негромко, чтобы не злить какого-нибудь бдительного сержанта шумом.
— Три года назад он меня купил в Новом Амстердаме, когда команду судили за пиратство, — равнодушно, как об обыденном, сказал Адам. — Я у Стена Робертса был матросом.
— Почему же не повесили?
История с Робертсом была громкой, аж до Мичигана докатилась. Изначально его бриг снарядили в качестве приватира.
— А я негр, тупой и плохо понимающий человеческие языки, — ухмыльнулся Адам на франкском не хуже моего, только иногда проскакивал матросский жаргон. — Моя твоя не понимай, масса, большой белый господин. Выгоднее продать, раз другой пользы не получить.
Достоверно известно по газетным отчетам о шестнадцати кораблях. Журналюги, сладострастно завидуя, подробно описывали, сколько попало в чужие руки. Только на одном борту возле Индии было: двести тюков муслина стоимостью в тысячу английских фунтов, семьдесят ящиков опиума ценой в четыреста, двести пятьдесят мешков сахара на сотню, двадцать тюков шелка-сырца на четыреста, сто тюков миткаля на две сотни и другой груз на общую стоимость четыре тысячи пятьсот фунтов.
Еще в одном случае речь шла о наличии на судне также железа, селитры и слитков золота на двести тысяч рупий. Но самое известное — захват испанского брига Estrella Divina[33] с почти тремястами тысячами серебряных песо, перевозимыми из Южной Америки в Европу. Обмениваются восемь к одному фунту стерлингов. Неплохой куш. На этом он и погорел. Когда вместо привода захваченного судна и честной дележки с компаньонами и государственной казной на берег была выброшена шлюпка с пятью моряками, никто не стал слушать уверений в гибели обоих (приза и собственно судна) в сильнейшем шторме. Все были абсолютно уверены, что хитрый капитан спрятал сокровища, избавившись от остальной команды.
— И не боишься первому встречному рассказывать?
— Деньги у нас были, и немалые, а вот испанское серебро действительно утонуло. Но если кто хочет искать обломки у Кубы на глубине мили, всецело готов к услугам.
Особенно если не врет и серебро утопло в шторм. Пойди найди то место. Его и штурман не обнаружит так просто.
— С удовольствием снова ступлю на палубу корабля, — сказал Адам, подтверждая догадку.
— А как ты вообще дошел до жизни такой? — помолчав, спросил я. — В смысле в матросы.
— Обыкновенное дело. Попал в плен к соседнему племени, они продали в факторию. Те — на корабль. Уж не знаю, кто были первые, я тогда в ваших языках ничего не понимал, но в Атлантике перехватили другие вооруженные белые на еще одном судне. Чем-то я их капитану понравился, и он взял меня в слуги и попутно телохранители.
Я отметил, что имени этого он как раз не назвал. Видать, жизнь выпала достаточно бурная и есть вещи, которыми не поделится. Неизвестно еще, насколько правда про Робертса. Он с моряками давно висит, проверить невозможно. А найдутся дурачки, отвезут в знакомые места — и кто его знает, что найдут вместо сокровищ. Может, приятелей вооруженных и закончат на дне моря.
— Он потом говорил, непокорность увидел во взгляде. Мы, асанте, народ воинов, — сказано было с гордостью, — не просто здоровые, мы живем войной. Нас можно убить, но не сломать. Так что научился постепенно. И с парусами работать, и оружием белых пользоваться, и говорить по-вашему. Ну и пошло, с одной посудины на другую. Привык, а куда возвращаться, все равно не знаю.
Я подумал, что он чего-то недоговаривает. При желании мог бы найти, где живет его народ. А если бы еще и привез с собой достаточно оружия и золота, мог бы стать одним из вождей. При знании европейцев, как и почему себя так ведут, а также цен на товары очень неплохо смог бы устроиться.
Пусть и не главным, однако где-то возле высшей власти в качестве советника. А то и организовать факторию да перепродавать поступающих из глубины Африки пленных работорговцам. Хотя, может быть, увидев другой мир, изменился. Как я стал другим. Уже мало прежнего для простого счастья. Хочется много большего.— Ты с этим, — помолчав, Адам кивнул на храпящего на полу в обнимку с вещами и ружьем, принесенными еще до нашего прихода, Питера, — будь поосторожней. Скользкий и подлый, как крыса. Лет десять назад, когда была предыдущая война с индейцами, за скальп в колониях давали шесть луидоров. Так он не стал искать воинов, а пошел с парочкой таких же приятелей в ближайшее мирное селение и всех подряд постреляли. С детишек и женщин снимали, мужчин всего пару. И что забавно, ходившие с ним не вернулись. Погибли якобы. Потом делавары в отместку за своих родственников вырезали два поселка, где люди были совсем ни при чем.
Это понятно. Не он первый. Слышал я про таких шустрых неоднократно. Чужим слезы и кровь — Питер с большой прибылью. А что такое? Они сами виноваты, что под руку подвернулись, да еще, не иначе, бобровые шкуры имели.
— Всем известно, — правильно поняв взгляд, сказал Адам. — Он сам хвастался великими подвигами.
Очень хотелось спросить: а когда ты на пиратском корабле на абордаж ходил, гражданских при случае не резал и наших моряков за борт не отправлял, чтобы свидетелей не было? Естественно, промолчал. Не для того сказано. И глупо восстанавливать против себя благожелательно настроенного человека. Тем более что нам с ним и впредь рядом ходить по одним тропам.
Дверь каюты распахнулась, и оттуда высунулся наш замечательный лейтенант.
— В покер играешь? — спросил отрывисто, опровергнув предположение, что мешаем своими разговорами.
— Конечно. И в вист с «мушкой».
— Иди сюда, — приказал, Адам кивнул, когда я показал на свои вещи. И уже внутри, будто извиняясь: — Не могу заснуть.
Интересно, какой у него бой? Как бы не первый. Мандражирует. Желательно все же не по поводу, как будет смотреться, а правильно ли поведет ополченцев.
— Сколько ставка? — деловито спросил я, извлекая заранее на всякий случай отделенную пригоршню монет.
Глава 10
Боевые действия
Уж не знаю, случайно так вышло или очень хороший расчет, но подошли мы к Де-Труа на рассвете. На излучине, чтобы от города не было видно, где-то ярдов за шестьсот две роты, солдатская и наша, высадились на берег, стараясь проделать это максимально тихо. Потом построились шеренгой и двинулись вперед, выставив штыки.
Я героически держался сзади, рядом с недовольным жизнью Питером, у которого болела голова. Это не мешало ему соображать и быть готовым ко всему. Оба мы держались настороже в полной решимости стрелять при малейшей опасности, за неимением штыков. Я тоже находился не в лучшей форме. Постоянно тянуло громко зевнуть с завыванием. Только огромным усилием воздерживался и не вывихнул себе от напряжения челюсть.
Играли мы всю ночь, причем чуть позже к обществу присоединился и майор, вернувшийся с обхода вверенного подразделения в сопровождении лейтенанта саперов. Ночная компания вышла достаточно своеобразной. Франкский дворянин, американский буржуа-юрист, выходец из сержантов и сомнительный тип, называющий себя йоменом. В смысле я сам. За карточным столом разница в звании и положении куда-то незаметно исчезла. Кэмпбелл был излишне азартен и постоянно зарывался. Пажоль временами глупо блефовал, постоянно прикладывался к бутылке и под угро вырубился полностью. Сапер регулярно ругался на нескольких языках и больше изображал азарт, будучи совершенно спокойным. Я играл честно, не передергивая, но действовал очень осторожно и редко увеличивал ставку, даже если имел на руках явно выигрышную комбинацию.