Колос времени [СИ]

– Послушай-ка, Вера, мне сейчас очень нужно знать, что именно ты видишь и чувствуешь. Постарайся описать свои видения как можно точнее.

Слабая улыбка на лице девушки сменилась болезненной гримасой:

– Оставь меня в покое…

– Вера, Верочка, – затормошил ее темполог. – Соберись и сделай, как я сказал. Ну же! Это очень важно!

– Отстань…

– Посмотри на меня, Вера, посмотри на меня! – Он заставил ее поднять лицо. – Помнишь, я говорил тебе о том, что во время дестабилизации естественной хронончастоты могут происходить изменения в человеческом мозгу?

– Ничего я не помню…

– Сейчас фиксируются очень сильные темпоральные возмущения. Повторяю, очень сильные! Настолько, что понятие времени как последовательности событий фактически теряет свое значение. Понимаешь? Событие, изменение, то, что обычно рассматривается как "сейчас", "сию минуту", то есть настоящее – этого уже нет…

От удивления Вера даже перестала вырываться.

– Ты спятил?

– Знаешь, я сам себе только что задавал тот же вопрос. Спятить в такой ситуации, конечно, легко, но сама ситуация от этого не перемениться. Пространственно-временной континуум перестраивается в новый порядок. Я не могу сказать точно, на основании каких принципов темпорального развития он теперь действует, но один показатель определился точно – прошлое, настоящее и будущее становятся амбивалентны.

– Что? – непонимающе моргнула девушка.

– Представь, ты всегда точно знала, что для того, чтобы сделать шаг, тебе нужно поднять одну ногу, допустим, правую, перенести ее вперед и поставить на землю, потом опереться на нее, поднять левую ногу, перенести, поставить, и так далее. Таким образом ты могла двигаться вперед, ты привыкла к такому способу перемещения и делала все положенные действия, не задумываясь. Каждый твой шаг являлся в узком смысле, событием, в совокупности все шаги должны были привести к какой-то цели. Эта цель была твоим будущим, каждый шаг, который ты делала к этой цели – настоящим, а уже пройденный путь – прошлым. Понятно?

– Ну…

– А теперь представь, что ты хочешь сделать шаг, но одновременно с правой ногой у тебя поднимается и левая, ты не можешь ни поднять ногу, ни поставить – оба эти действия совершаются вместе в один и тот же момент. Это происходит потому, что настоящее, помимо одного конкретного события, обретает множество вариаций. Раньше мы отнесли бы их к сослагательному наклонению: если бы ты споткнулась… если бы пошла не с правой ноги, а с левой… если бы стала двигаться не в перед, а назад… Множество различных "если", которые по логике должны исключать одно другое. Но в том и суть темпоральной амбивалентности, что множество противоречивых вариантов становятся одинаково вероятны, по числовым показателям – вплоть до стотысячной доли процента. Соответственно пропорционально увеличивает вариативность развития для событий будущего и даже прошлого! Да что говорить – само прошлое в такой системе становится не причиной, а следствием настоящего!

– Я ничего не понимаю, – призналась Вера.

Вместо ответа Кирилл улыбнулся, не разжимая губ – странной напряженной улыбкой, от которой к уголкам рта пролегли глубокие борозды. Глаза его горели фанатичным огнем, а на лице, мгновенно сменяя друг друга, проскакивали десятки различных выражений – от изумления до гнева, от восторга до неприкрытого недоверия. Он был похож на старателя, который вместо давно ожидаемой золотой жилы наткнулся на залежи урановой руды и теперь в растерянности стоит над ними, соображая, как такое могло произойти.

– Привычный нам порядок сменяется хаосом, – наконец произнес он. – Но и в хаосе существует своя система, которую можно назвать порядком. Это порядок иного уровня, и нам он пока непонятен.

– И что нам делать?

– Опиши мне свои видения. Возможно, они смогут дать какую-то точку отсчета, от чего можно было бы оттолкнуться…

Вера вздохнула. Вот уж чего ей абсолютно не хотелось делать, так это говорить о том, что она видит. Да и видит – слишком сильно сказано. Перед глазами все дрожало и двоилось, трудно было сфокусироваться на каком-нибудь предмете, но даже если и удавалось, то сознание упорно отказывалось воспринимать увиденное. Малейшая попытка сосредоточиться отзывалась болью в голове и резью в глазах. Это действительно напоминало бред, и было также мучительно. И вот теперь ей предлагается описать во всех подробностях, насколько паршиво она себя чувствует!

– Не понимаю, зачем это нужно, – пробормотала девушка, прикрывая глаза рукой. – Что это вообще даст?

Темполог пожал плечами.

– Возможно, что-то и даст. Измененные состояния сознания не возникают на пустом месте. Перегруппировка нейронов головного мозга задается строго обусловленными причинами. Это особенно показательно в отношении людей с сильной хроночувствительностью, подобной твоей. Попробуй, и, если повезет, можно будет узнать, что за причины…

– Ты же сказал, что никаких причин и следствий теперь не существует!

– Ну, я выразился слишком категорично. До этого пока не дошло – как видишь, мы с тобой сидим, разговариваем и все еще понимаем друг друга.

"Не уверена", – чуть не брякнула Вера, но прикусила язык. По глазам в очередной раз резануло яркой вспышкой, вызывая приступ тошноты. Девушка отпустила голову и схватилась за живот.

– Что? Что такое? Ну же, Вера, не молчи! Что ты видишь?

– Часы, – еле слышно простонала она.

– Опять? Что за часы? Как они выглядят?

– Ой, не тряси, меня сейчас вырвет…

– Что-нибудь еще, кроме часов? – деловито уточнил темполог, придерживая напарницу за плечи.

Собравшись с силами, девушка вывернулась из его рук и не без труда приняла вертикальное положение.

– Как же ты меня достал! – тоскливо произнесла она. – Ты не представляешь… как же… ты… меня… достал!

– Мне, что, опять надо объяснять, насколько это важно?

– Нет, нет, я помню – ты миры спасаешь. Без тебя все они прямо погибнут… ну да. Как же иначе?

– Перестань кривляться.

"Ненавижу!" – мрачно подумала девушка, дрожащими руками отводя волосы с осунувшегося лица. Как ни странно, но суровость напарника ее подстегнула, поэтому вслух она произнесла гораздо спокойней:

– Я серьезна, как никогда. Хочешь спасти миры – найди часы.

Темполог удовлетворенно кивнул, словно ничего другого и не ожидал услышать.

– Навязчивая идея, переходящая в психоз. Воображаемый образ постепенно овладевает сознанием…

– Ты спрашивал, что я вижу, вот я и отвечаю, – оборвала его Вера. – Я вижу часы. Очень отчетливо, даже лучше, чем тебя сейчас. Старинные, бронзовые. Деревянный резной футляр в готическом стиле. Особая примета – идут все время назад. Кстати, никакой это не воображаемый образ. О них рассказывал Руслан Чернявин, Юлькин приятель… теперь уже бывший, конечно. Раньше эти часы находились в Кунсткамере, а где сейчас – не известно. Не исключено, что сам Руск их и прибрал. Юлька говорила, он такой, любит тащить все, что плохо лежит…

– Ладно, – сдался Кирилл. – Объясни, что такого в этих часах?

Вера задумалась.

– Даже не знаю, – пробормотала она неуверенно. – Они все время стоят у меня перед глазами, хотя я их так ни разу и не видела. Живьем, я имею в виду. Не знаю, почему они так важны и вообще связаны ли как-нибудь с этим делом… Может быть, в них скрыт еще один тайник? Если предположить, что камня все-таки четыре…

– Если предположить… – сделал ударение темполог.

– Об этом я и говорю. Вообще, все, что известно об этих часах, скорее из области петербургских легенд. Якобы их привез из Европы один офицер, по дороге они сломались, а, может, с самого начала были сломаны – и вместо того, чтобы идти вперед, пошли назад. И еще про них говорили, что, время от времени они останавливаются – всегда на без четверти десять, и тогда кто-то поблизости должен умереть. Якобы у офицера, который их привез, таким образом умер сначала брат, потом близкий друг, потом еще кто-то, и он решил от часов избавиться и продал их за бесценок в музей. А там, собственно, их никогда и не выставляли…