Колояр. Дилогия

– Князь Борис заранее предупреждает, что данные обвинения не являются таковыми, а скорее неким тестом, призванным выявить несоответствия в защите противоположной стороны. Потому что они и в самом деле построены на косвенных признаках участия ярославского князя в агрессивных акциях против Щербатовых.

Адвокатский слог едва не свел скулы у сидящих за столом. Даже Апраксин поморщился и снова припал к воде. Панин удивленно вздернул бровь. Это что получается? Князь Борис, собрав свою братию после покушения на дочь, встает на зыбкую позицию, с которой можно легко соскочить? Что за хрень, извините, происходит в Торгуеве? Или Борис совсем тронулся со своим транзитным терминалом? Заговоры мерещатся?

Чем дальше говорил адвокат, тем яростнее дергалось веко у князя Панина. Ему хотелось смеяться и ругаться одновременно. Оказывается, вся обвинительная конструкция построена на некоем клочке газеты «Волжские зори», найденном в кармане убитого мага-архата. Проведены следственные мероприятия, доказывающие, что газета действительно напечатана в Ярославле такого-то числа и полностью совпадает с сигнальным вариантом по тексту и шрифту. Кроме того, имеются слепки памяти архата, снятые с помощью ментатов. Доказано, что преступник служил у князя Панина, а вот наемников не удалось идентифицировать. В общем, Борис на самом деле в растерянности и не знает, кто стоит за акциями. Поэтому осторожничает и не бросается яростными обвинениями в лицо. Он просто нахально намекает, что готов рассмотреть обиды ярославцев на прошлые отношения.

Значит, девчонка жива. За мертвую наследницу Щербатов уже давно рвал бы глотки всем врагам. И развернуть войну из-за клочка газеты для него было бы меньшим злом.

– Роман Васильевич, ты же подтверждаешь, что архат Зиновий служил у тебя? – услышав имя мага, поинтересовался Апраксин.

– Да, не отрицаю. Служил. Два года назад его контрактная служба закончилась, – кивнул князь Панин. – После этого он уехал из Ярославля.

– Куда? Ты следил за его перемещениями?

– На всякий случай – да. Зиновий поехал в Кострому, потому что там ему предложили хорошие деньги за службу. Разве я запрещаю? Нравится набивать карманы купюрами – пусть катится. Он не давал мне клятву кровью.

Панин пожал плечами.

– Потом я о нем забыл. Своих дел хватает.

– Мог ли архат Зиновий на момент покушения служить костромским? – нижегородский князь задумался, но ждал ответ от других. Князь Роман мог и лукавить, представив дело в ином свете. Факт принадлежности архата, засветившегося в неудачном покушении, к ярославскому клану, неоспорим. Сами признались.

– Я за чужих не ответчик, – отрезал Панин.

– Мои ментаты вскрыли очень интересную деталь, – Щербатов решил выступить сам. – Оказывается, на память твоего бывшего, как ты утверждаешь, архата, наложены отвлекающие образы, ложные картинки. Чувствуется хорошая работа опытного мозголома.

– У меня нет таких специалистов, – тут же отреагировал ярославский князь. – А вот у Бакринских, куда подался Зиновий, имеется. Только он тщательно скрывает сей факт.

– Хочешь сказать, что костромские нищеброды решили столкнуть нас лбами? – скривился Щербатов.

– Не такие они и нищие, – ухмыльнулся князь Панин. – Географически они находятся ближе ко мне, чем к твоим землям. Так что я знаю лучше, что там происходит. Три самых влиятельных рода Костромы создают клан под гербом Бакринских. Правда, наш император еще не решил, давать ли его мелочевке, и за какие заслуги. Боярская чадь костромских не участвовала в войнах, только занята в егерской охране северных границ. В общем, вряд ли герб появится на доме кого-либо из трех шустрых бояр. В ближайшее время точно.

– Агентура у тебя шустрая, – Щербатов без улыбки смотрел на оппонента. Пока он не считал князя Романа врагом. Шаткие обвинения повисли в воздухе, и никто не стремился давить в ту или иную сторону. – Может, скажешь, кто гадит у меня под дверью? Почему в центре города взрывается машина моей дочери, а ее помощника нагло стремятся ликвидировать снайперским выстрелом и магическим заклятием?

– Кому-то ты перешел дорогу, – пожал плечами Панин. – И сам не можешь вспомнить. Врагов у тебя хватает. Скольких ты пустил по ветру? Кстати, Аляповых не твой ли дед выбросил с голой задницей из своей вотчины?

Щербатов сдержался. Конечно, он знал об Аляповых все. Именно так и случилось, как сказал князь Роман. Дед на самом деле изгнал боярина Аляпова со своей многочисленной родней из Торгуева и прилегающих к нему земель за многочисленные махинации в речных перевозках по Волге. Доверившись прохиндею Самохе Аляпову – Главе рода – он упустил растущие аппетиты своего слуги. Появились левые грузы, которые Самоха умудрялся перекидывать по Волге в разные крупные города, и даже по притокам. Контрабандный товар охотно брали в глубинке, коммерция процветала. Лишние деньги Аляпов благоразумно прятал по частным банкам, чтобы старик Щербатов не разузнал, почему его вассал вдруг разбогател даже по меркам своего положения.

Скандал вышел отменный. Кто-то сдал Самоху, обидевшись, что не поделился за партнерство, или кому мзду не кинул. Щербатов сделал просто: отрубил руку вору и поставил клеймо на лбу прохвоста, отчего тот вскорости помер от расстройства и жизненных неурядиц. На этом экзекуция с родом не закончилась. Князь нашел все счета Аляповых с помощью Вяземских и обнулил финансовое благополучие семьи бывшего слуги. Старший сын Самохи – Антон – взвалил на себя тяжелое бремя, чтобы семья выжила, и покинул Торгуев.

Когда изгои поселились в Пензе, Щербатов и там их достал, так как имел достаточно власти и влияния на многих городских наместников. И потянулся скорбный караван обедневших Аляповых дальше, пока судьба не соизволила остановить их в Костроме. Только тогда дед успокоился. Крутоват был старик, чего там. И такую же крутость передал отцу. Рубить конечности, когда на дворе середина двадцатого века, для него оказалось делом плевым. Чужого мнения не боялся, зато воров из боярских семей после этого в княжьем городе отродясь не водилось.

– У Аляповых смелости не хватит на такую акцию, – сказал Щербатов и сам себе не поверил. А почему, собственно, он так решил? Времена другие, принципы влияния на людей изменились, технологии психологической обработки тоже не последнюю роль играют. Да и молодежь стала наглее, старый уклад постепенно в тяжелый дедов сундук забрасывают и пытаются закрыть его амбарным замком.

– Кто сейчас у Аляповых Глава? Не Антон ли, сын Самохи?

– Нет, Антон помер лет десять назад, – уверенно ответил Панин, проявляя свою осведомленность. – Его сын Сергей сейчас главный. Однако моя агентура докладывает, что отпрыски Сергея Антоновича дюже недовольны своим положением, и все беды видят в прошлом. Кстати, об обиде, причиненной им Щербатовыми очень хорошо помнят. Это к тому, князь Борис, что я не стал бы оголтело бросаться обвинениями в развязывании войны со мною. Да, мой бывший архат замешан в какой-то непонятной и неприятной истории. Но мои люди здесь не при чем. Извини, Борис, твои обвинения беспочвенны. Но я не обижаюсь. Ты попал в непростую ситуацию, когда неизвестный противник лупит из-за каждого угла, а ответить невозможно. Скажу даже, я серьезно опасаюсь похожих акций в Ярославле. И не удивлюсь, если нападу на твой след. Понимаешь, о чем я?

– Князь Роман, я знаю, что все газеты и журналы, печатающиеся в Ярославле, принадлежат твоему клану, – Апраксин почувствовал, как выдыхается собрание, сбив первую волну отчуждения и негодования. Нужно закругляться, закреплять итоги и выносить вердикт. Ясно, что до войны дело не дойдет. Слишком хлопотно и затратно. Панин не врет. Скрывает кое-что, но откровенной лжи не замечено. – Они распространяются за пределами твоих земель?

– Газеты – нет, – признался Панин, – а журналы имеют большую аудиторию. Владимир, Переславль, Кострома та же. Борис, да ведь газета могла попасть в Кострому с кем угодно. В гости родственники приехали, купили «Волжские зори» в качестве обертки для гостинцев. В Костроме выбросили в урну, а Зиновий или его люди решили использовать…да для чего угодно могли!