Колумбы иных миров
Шрифт:
– Стойте! Не будем его убивать!
Эдуард невольно вздрогнул. Именно эти слова бывшего наставника однажды спасли ему жизнь. Впрочем, девицы слышали их далеко не в первый раз. Энка принялась демонстративно оглядываться, будто искала что-то, потом спросила с напускным недоумением:
– А где же коза?! Что-то я не вижу козы!
– Какой козы?! – искренне удивился Балдур.
– Неважно! Это она глупости всякие сочиняет! – поспешила вмешаться диса. Она посчитала, что Балдуру ни к чему знать о причине его собственного чудесного спасения от ножа демона-убийцы. Вдруг он почувствовал бы себя уязвлённым?
Хельги, понятно, понял, в чей огород камень.
– Коза тут ни при чём! – отрезал он. – Просто взять и убить – скучно. Я нашёл Пращуру лучшее применение.
– А именно?
– Отправлю его в другой мир!
– К Максу?! Такую сволочь?! За что?! Он наш мир едва до беды не довёл, хочешь, чтобы принялся за другой? Макс, не соглашайся!!! Скажи ему!!!
– Не к Максу! –
Друзья переглянулись.
– Ты считаешь, что мы недостаточно отомстили Небесным Охотникам? – деликатно уточнил Аолен. – Может, хватит с них?
– Не-а! – кровожадно усмехнулся могущественнейший и опаснейший из современных демонов-убийц. – Они просто созданы друг для друга – Небесные Охотники и пращур! Пора их воссоединить!
Эпилог
Я идиот! Беспросветный, клинический идиот, коему место в заведении для умалишённых! Горько осознавать это на третьем десятке жизни, но приходится. Таким безмозглым тварям, как я, нельзя доверять судьбу Мира! Правильно Совет Дольмена в своё время прочил меня, в мусорщики! Занятие, как нельзя более соответствующее уровню моего интеллекта!
А как хорошо всё было в начале! Накануне мы одержали победу над Пращуром, поэтому вечером решили отпраздновать спасение мира в альгальдском трактире «У трёх свиней» (Интересно, откуда пошло такое название? Хозяин заведения, его стряпуха-жена и разносчица-дочь, все трое были людьми необъятно толстыми – может, они себя имели в виду? Редкий пример самокритичности!)
Но не буду отвлекаться… Нет, отвлекусь! Заслуживает внимания ещё одна деталь: к тому времени нежити на улицах уже не осталось. По слухам, в город через портал явились маги Коллегии, истребили всю подчистую и отправились на юг, наводить порядок дальше. Почему они не сделали этого раньше, когда стольких жертв можно было избежать?! Ведь знали же гады, что творится! Ненавижу!
(Хельги был не прав. На самом деле, правящим магам было известно очень немногое. Франгарон приложил все силы, чтобы скрыть от коллег истинные масштабы трагедии, разразившейся в землях Запада. Это он держал в узде расплодившихся хищников, не истреблял – вдруг пригодятся, но и воли не давал, бесчинствовать в крупных городах не позволял. С его гибелью, твари вышли из-под контроля. Тут уж Коллегия не могла их не заметить и приняла запоздалые меры)
Продолжаю своё повествование. Нельзя сказать, что еда у «Трёх свиней» была хорошая – удивительно, что она вообще была, и её нам принесли на подносе, не пришлось самим рыскать по чуланам и шкафам, как накануне. Орвуд принялся ворчать: невкусное, несвежее. Но Аолен ему сказал: «А ты что, надеялся, что во время атаки нежити кто-то специально для тебя станет готовить разносолы?», и тот признал необоснованность претензий.
Речь за столом зашла о поэзии. Сперва Рагнар вспомнил о своём кузене, что надо его вернуть на родину. Но мы решили с этим повременить, пока на западе не станет спокойнее. Разговоры об Улль-Бриане навели Ильзу на мысль об альбоме для стихов, про который она уже давно не вспоминала. Ей захотелось, чтобы я, когда буду отправлять назад Макса, захватил его с собой и поручил Ирине написать в нём стих о любви.
Потом Макс – как-то к слову пришлось – рассказал нам забавный стишок о трусливом ребёнке, который не умел отличить собаку от вурдалака. Потом Аолен читал эльфийские баллады а Рагнар смущал его солдатским фольклором. В общем, за столом нашим царствовала Евтерпа или кто там ещё ведает поэзией…
И дёрнул же Балдура демон, именно в этот момент вспомнить о камне Ло! Он встревожился: артефакт активирован, сила его изливается впустую, ни на что не направлена – как бы не вышло новой беды. На это Энка ответила: «Ну, давайте направим!» – у неё всегда всё просто. Можно подумать, мы знали, как это делается!
Стали гадать. Но не о том, как, а на что именно её, окаянную, направить. Каких только глупостей не предлагали – перечислять не стану. Скажу одно: тому, кто взялся решать судьбу мира, не стоит, подобно Рагнару, Орвуду и Максу, мешать вино с пивом. Надо остановить выбор на чём-то одном. Аолен был более серьёзным, но его предложения Балдур отверг, поскольку счёл их чересчур благодетельными, а большое добро порождает великое зло. Дамы наши тему почему-то проигнорировали вовсе – так непохоже на них!
А мне, в конце концов, так надоела болтовня на магические темы, что я взял да и брякнул сдуру: «Какая разница, на что ту Сила будет направлена! Пусть хоть вирши слагают, лишь бы Умрану с Эрдой не молились!» И всё! «Повелитель возжелал – Царь Народов исполнил волю его!» Он отлично умел обращаться с чёрными камнями.
Конечно, тем, кто видит целью своей жизни стихосложение, недосуг воевать за Истинных богов. Но хотел бы я знать, как долго продлится этот кошмар? Как его остановить? Потому что лично я просто не в состоянии жить в мире, кишащем стихотворцами, бардами и менестрелями всех мастей! Мне одного Улль-Бриана
было много. А теперь они на каждом углу: пишут, декламируют, поют – ужас! Альбом Ильзы пополняется с чудовищной скоростью – скоро потребуется второй. Короче, и раньше наше Староземье были не подарок, теперь же я его окончательно испортил!Если Хельги и преувеличивал, то самую малость. Сочинительское поветрие охватило почти всё население Герцогств и прилегающих территорий. Жизнь превратилась в сплошной праздник. Стихи слагали все, от мала до велика, даже те, кто не умел держать перо в руке. Горожане собирались на площадях, устраивали состязания в художественной декламации собственных творений. Бардов и менестрелей расплодилось столько, что количество их превзошло число слушателей. Нельзя сказать, чтобы такое поведение шло на пользу хозяйству, и без того пошатнувшемуся под властью Пращура.
Но всем бедам рано или поздно приходит конец – в который раз уже эта простая истина нашла своё подтверждение. Друзья были на подходе к Шванку, когда прямо перед их носом открылся портал. Из него вышли Мэтр Перегрин с Обероном и забрали оба камня Ло. Наёмники расстались с артефактами без малейшего сожаления – всё равно не знали, как с нм обращаться. Но если бы Оберон явился один, не видать бы ему камня как своих ушей. Обозлённый на коллегию демон-убийца скорее вышвырнул бы их в иной мир, чем отдал в руки магов. Но перечить профессору он не посмел, и очень скоро мир был приведён в надлежащий порядок. Эпидемия графомании пошла на убыль.
Тогда Хельги решил, что не будет большой беды, если он вернёт на родину рагнарова кузена – сколько можно обременять семейство Ветлицких его присутствием?
– Агнессу пока не забирай, – велел Балдур. – Сначала мне надо привести в порядок дом. Страшно подумать, что там теперь творится.
– Альбом не забудь! – напомнила Ильза. – Пусть Ирина напишет!
– Максу привет! – напутствовал Эдуард. – И спроси, не он ли нечаянно утащил моё точило. Я ему давал меч точить.
– Да потерял ты его, и всё! – фыркнул Рагнар. – Смирись. В Эрриноре новый купим, а пока моим пользуйся.
Но Эдуард не хотел новое. Старое точило было дорого ему как память о бывшем воспитателе Гилберте Навейском, походном кашеваре Кансалонской гильдии белых щитов, сыгравшем немалую роль в его судьбе.
Увы. Насчёт точила выяснить не удалось. Макса Хельги не застал, тот был в отъезде по делам фирмы. Гостя встретила Ирина, Агнесса и Улль-Бриан, облачённый в широкую майку и потёртые джинсы. Возвращаться в родные края он не особенно стремился, иной мир привнёс свежую струю в его творчество, хотелось испить её до конца. Но Хельги был неумолим: «Ты и твоя поэзия нужна родине!»
– Кстати, о поэзии! – Хельги протянул Ирине жуткого вида альбом: малиновая обложка его была украшена чеканной розой. – Ильза просила, напиши сюда стих о любви!
Ирина просьбу выполнила, благо стихов знала великое множество. Для Ильзы она выбрала незатейливое: «Любовь нечаянно нагрянет…» А потом вдруг вспомнила:
– Хельги, а ведь у меня и для тебя есть стих! Слушай!
Мир безумный мечется, томитсяЖаждет войн, распутничает, врёт.Заново для каждого родится,Заново для каждого умрёт…Ну а мы в эфире обитаем,Мы во льду астральной тишиныЮности и старости не знаем,Возраста и пола лишены… [4]4
из Г.Гессе, «Игра в бисер»
Реакция демона была странной – он изменился в лице, даже побледнел.
– Ты это серьёзно, насчёт пола? – спросил он заметно дрогнувшим голосом. И пояснил смущённо, – Понимаешь, с возрастом я уже немного смирился…
– Ну что ты! – поспешила успокоить Ирина, сообразив, в чём дело. – Это просто аллегория. Вспомни, ведь про вашего бога Зевеса говорят, что бабник. Разве его считали бы таковым, если бы у него было что-то не в порядке с полом?
– Точно! – повеселел демон. – Как я сам не сообразил! Красивый стих. Вернусь домой, вызову знакомого бога Кукулькана и расскажу – ему должно понравиться.
А про себя подумал: «Какая всё-таки вредная вещь – поэзия! Сроду так не пугался!»
… Буквально через час после возвращения Улль-Бриана снова открылся портал. Объявился профессор Перегрин, проворчал, что «этот горбатый эльф совсем заморочил ему голову», и он забыл спросить, куда они теперь держат путь, и не надо ли им помочь с перемещением.
Вот так и оказались они пятнадцатого мая – Рагнар с кузеном и Орвуд – в Оттоне, две девицы, Хельги и Эдуард – в Уэллендорфе, Балдур – в Буккене, а Энка проделала сложный маршрут: сперва в Оттон, забрать чертежи ратуши, и только оттуда домой. Наглость – второе счастье! – присвистнул демон. Лично он никогда не осмелился бы так утруждать профессора (поэтому образцы его так и остались в Оттоне, Рагнар обещал прислать с попутной галерой) – а нахальной сильфиде хоть бы что!