Колумбы иных миров

Нельзя сказать, что победа далась легко. Это на словах всё так ровно и гладко. А на деле, Эдуарду распороли бедро, Орвуду проткнули плечо, Меридит – такое место, что она чуть со стыда не сгорела и потом, когда Аолен исцелил рану, ещё три дня приставала к нему: точно ли не останется шрама? Потому что если останется, она больше никогда не сможет показаться на глаза родным! (Хотя по правде, не было в её ране ничего постыдного, просто один из упавших охранников, прежде чем испустить дух, слабеющей рукой метнул наугад нож. Но для дис шрам на мягком месте – всё равно, что табличка с надписью «я трусиха», и никому ничего нельзя доказать.) Энка едва не осталась без большого пальца, а Хельги обжёгся до волдырей собственным огнём – такая досада!

Трудно сказать, сколько подлился бой – времени никто не засекал, а полагаться на ощущения в таких случаях нельзя. Так или иначе, но наступил момент, когда Пращур с ужасом обнаружил, что все его сторонники мертвы и он остался один на один с кровожадными тварями, жаждущими его смерти! Одного он узнал – того нелюдя, которого сам велел принести в жертву Эрде. «Значит, сотник был прав…» – подумалось запоздало. Кое-кто из людей – коротко стриженый парень лет тридцати, тоже показался ему смутно, очень смутно знакомым. Где-то он его встречал, давно, давно…

– Ах, мать твою!!! – вдруг вскричал человек на чистом русском языке, – Да ведь я его знаю!!! Эта сволочь меня однажды на экзамене по СПИДу («социально-политическая история ХХ века») завалила! Я нарочно к нему сел, думал, молодой, цепляться не станет! А он меня только что с дерьмом не смешал! Гад! Я его на всю жизнь запомнил!

На это первый парень, несостоявшийся утопленник, покачал головой и изрёк философски:

– Верно говорят: как тесен мир!

И тогда Павел Степанович Рыхтиков со всей беспощадной ясностью понял, что окончательно сошёл с ума.

Впрочем, великий Пращур, верховный жрец Умрана и Эрды, никогда не достиг бы таких высот, если бы позволял себе в этой жизни сдавать позиции без боя. У него почти не осталось шансов на спасение, ведь не был он ни воином, ни боевым магом. Но безошибочная интуиция, внутренний голос (не чужой, а собственный, природный), столько раз выручавший его из бед, и теперь подсказал, что надо делать! Движимый неосознанным внутренним порывом, Пращур выхватил из белой нагрудной сумы главную свою ценность – чёрный камень Ло, поднял высоко над головой. И вспыхнул камень в его руках, сверкнул ярче огненного шара. И всколыхнулся, мелко задрожал Астрал, пронзённый бесчисленными жёлтыми нитями…

– Преклоните колени, неверные! Истинные Боги смотрят на вас! Истинные боги ждут вас! Склонитесь пред их ликом, славьте, славьте отца нашего Умрана и мать нашу Эрду!

С ужасом наблюдал Хельги, как стекленеет взгляд Рагнара, как лицо Аолена приобретает то идиотски-вдохновенное выражение, что бывает у эльфов, когда они слышат музыку, с их точки зрения, прекрасную, как подгибаются колени у Ильзы с Эдуардом, наполняются слезами умиления глаза Орвуда, растеряно переглядываются Балдур и Макс, медленно, будто удивляясь самой себе, опускает меч Энка, медленно, но сникает даже несгибаемая Меридит – дочь проклятого народа. Неведомая Сила, спрятанная в маленьком чёрном желваке, одолевала их.

Демон попытался остановить её, черкнув защитный круг. Но она легко просочилась сквозь серебряную астральную ткань, не нарушив её структуры. Для этой силы не было преград. Смертным не было от неё спасения.

Тогда он метнул драконий меч, сильно и точно, направляя удар пращуру в сердце. Но оружие не долетело до цели. Оно словно увязло в чём-то густом и липком, повисело в воздухе несколько мгновений и медленно соскользнуло на землю. Чёрный камень надёжно хранил своего владельца.

Павел Степанович убедился: действует! И воспрянул духом, из перепуганного насмерть человека вновь превратился в гордого владыку, рождённого чтобы повелевать народами… Но не всегда, ох, не всегда стоит доверять внутренним голосам!

Во всяком случае, у Хельги внутренних голосов с некоторых пор было неизмеримо больше. Обычно они только мешали ему жить – беспокоили, проникая во сны, мучили воспоминаниями того, что было не с ним. Но порой, и они приносили пользу. Вот и теперь, откуда-то из недр чужой памяти пришло знание. Он понял, как надо поступить… А может, всё это ему только показалось, и он просто по наитию повторил действия противника. Сдёрнул мешок со спины оцепеневшей дисы, вывалил содержимое наземь схватил чёрный камень и поднял на вытянутой руке.

Слабой была вспышка, и Астрал едва дрогнул в ответ на неё. Но все бесчисленные тонкие нити, исходившие из первого камня, мгновенно слились в один ослепительно-яркий пучок, направленный точно на второй камень. Сила стремительным потоком перетекала из одного вместилища в другое. Первое тускнело на глазах, второе разгоралось всё ярче, оно будто голодный упырь тянуло соки из своего собрата. Новый камень пробуждался, старый засыпал. И заснул прежде, чем владелец его успел понять, какая беда стряслась с его главным, последним оружием. Он ещё мнил себя победителем, но судьба его уже была в чужих руках.

Хельги хищно усмехнулся – обезоруженного противника можно было больше не опасаться. Теперь следовало позаботиться о родных и близких. Увы – он знал только один способ, тот самый, что некогда уберёг от власти Пращура портовый город Шванк.

– Будьте вы прокляты! Чтоб вам никогда в кости не выигрывать! – выкрикнул демон-убийца первое, что пришло в голову. И поспешил добавить. – И чтобы никогда не узнать, отчего так вышло!

Минуты ожидания были мучительны. Вдруг не поможет? Вдруг магия камня пересилит, ведь она начала действовать раньше проклятия? Но видно, не зря был он грозным и могучим демоном – помогло! Первой, как всегда, опомнилась сильфида. Тряхнула рыжей чёлкой и присвистнула:

– Во силища! Я уж чуть было не полезла этому хмырю подол целовать!

А Макс в ответ на это… Впрочем, повторять слова Макса мы не будем, потому что сказано было более чем по-русски.

И тогда-то все сомнения у Павла Степановича отпали, все надежды улетучились. Это был КОНЕЦ. Он гордо выпрямил спину, закрыл глаза и стал ждать смерти. Он научился проигрывать достойно.

– Ну что, сам его убьёшь? – великодушно предложила Энка Максу.

Тот от неожиданности попятился – к такому повороту он был не готов. Одно дело – убить врага на поле боя. И совсем другое – поднять оружие на человека беззащитного, пусть даже и врага.

– Почему я-то?! – выпалил он.

– Ну, я думала, тебе будет приятно. Он же тебя на экзамене завалил.

– Нет, – нашёл отговорку Макс, – мне неловко. Всё-таки земляк.

Наёмники серьёзно кивнули, признав причину уважительной.

– Тогда кто? – сильфида поставила вопрос ребром.

Друзья стояли, опустив глаза. Если честно, каждого из них удерживало то же, что и Макса, но таких удачных отговорок больше никто не имел.

– Ну, давайте я, что ли, – тяжко вздохнул Балдур Эрринорский. – Я как-никак, чёрный колдун, мало ли у меня грехов на душе. Одним больше, одним меньше… – он занёс для удара боевой топор одного из убитых охранников – не хотел марать свой меч.