Колумбы неведомых миров

Через минуту мы поднялись на площадку самого высокого здания Кругов Многообразия. Начинало темнеть. Вокруг замигали бесчисленные светильники. Взглянув вверх, я уже не видел сквозь прозрачную крышу Трозы фиолетового неба и центра Галактики. По небосводу быстро мчались тяжелые хмурые тучи.

–  Начинается цикл бурь и туманов, - заметил отдышавшийся академик.

“Плохо это или хорошо для нас?” - подумал я.

–  А вот промежуточный автомат туннеля, - указал Самойлов на четырехугольную пластмассовую коробку у карниза.
– Смотри вверх…

Он излучил ритмичные сигналы, нажимая на кнопки передатчика. Внутри автомата что-то защелкало, загудело.

–  Есть воронка!
– радостно закричал я.

Поляроидная крыша медленно раздвигалась как раз над зданием Кругов Многообразия, постепенно вытягиваясь вверх в виде широкого конуса.

Я перевел рычажок диска на полную мощность. Словно жалуясь на непосильную нагрузку, аппарат тонко зажужжал, и мы по спирали поднялись к горлу воронки. Я с беспокойством смотрел на часы. С момента бегства прошло сорок пять минут. “Хватились нас или нет? Скорей бы…”. Однако мы поднимались все-таки медленно.

–  Четыре минуты!… - прохрипел Самойлов.
– Через минуту туннель закроется! Скорей!… Или все рухнет…

–  Сдвигается!
– воскликнул я с тревогой, видя, как конус стал медленно сокращаться.
– Уже близко… Еще миг!

Мы едва успели пройти через горло туннеля, как оно стало меньше слухового окна и с мягким шорохом сомкнулось.

На полированной равнине нас встретил пронзительный ветер, дувший, к счастью, нам в спину. Неимоверный зной, которого я так боялся, смягчился, но зато стало душно и сыро. Это были первые признаки наступления цикла бурь и туманов.

Внезапно я обернулся и сердце сжалось: вдали показались черная точка. Вскоре эта точка превратилась в маленькую фигуру: кто-то гнался за нами.

–  Петр Михайлович, за нами погоня!
– сказал я академику.

Самойлов встрепенулся и, ни слова не говоря, перевел рычажок горизонтальной скорости в крайнее положение. Мы ускорили полет. Несколько минут фигурка не увеличивалась, но затем стала медленно догонять нас.

Мы неслись в сгустившихся сумерках над помрачневшими лесами Гриады, едва не задевая за кроны деревьев. Вскоре преследователь приблизился к нам настолько, что я смог рассмотреть его лицо. Это был красноглазый Люг! Как он сумел найти нас? И почему он один? Очевидно, он первым догадался, каким путем мы ушли, и, пока снаряжались погоня, бросился вдогонку за нами на свой страх и риск. Что ж, тем лучше для нас.

Люг что-то кричал и отчаянно жестикулировал, приказывая остановиться. Теперь нас разделяло расстояние около десяти метров.

–  Вижу радиомаяк!
– вдруг крикнул Петр Михайлович.
– Тот самый, о котором ты говорил Джиргу.

Но Люг уже настигал нас. Ярость охватила меня. Я резко затормозил аппарат, так что Люг, поспешно перезаряжавший “раструб”, чуть не налетел на нас. В тот момент, когда познаватель поравнялся с нами, я схватил его за горло правой рукой. Лязгнули челюсти, и я услышал, как Люг захрипел. Я сжимал его горло все сильнее и сильнее. Через минуту все было кончено. Тогда я отцепил с груди мертвого Люга антигравитационный диск, и тело грианина камнем пошло вниз.

С трудом прикрепив на свою грудь аппарат Люга, я уравнял скорости обоих дисков.

Под нами уже ревел океан. Башня радиомаяка осталась справа. В сумерках ничего нельзя было рассмотреть. Вдруг в полукилометре к югу вспыхнуло три оранжевых огня. “Это Джирг”, - подумал я.

Вот наконец и судно. Регулируя скорость аппаратов, мы тихо опустились на палубу. K нам уже бежал Джирг.

–  Что случилось, брат?
– спросил он, испуганно разглядывая лежащего академика.

–  Люг… - указал я на темное пятно, выступившее на виске Самойлова.

–  Гравитационный удар, - тихо сказал Джирг.
– Единственная надежда - Большой юго-западный остров…

Я молча помогал Джиргу надеть на Самойлова охлаждающий скафандр.

В эту ночь звезды мерцали тускло и слабо. Наступил цикл бурь и туманов. Ядро Галактики затянуло непроницаемой мглой. Утро встретило нас знойным влажным штилем, иногда прерываемым сильным шквалом. Солнце еле просвечивало сквозь мглу. Я вышел на палубу и столкнулся с Джиргом. Его лицо было так же хмуро, как и небо.

–  Приближается ураган, - сказал он.
– Я уже несколько раз видел большую бурю на Фиолетовом океане: начало всегда такое.

Я отер со лба пот. Через час духота усилилась, мертвый штиль продолжался. Небо стало медно-красным с фиолетовым оттенком. Вдруг зловещее зарево исчезло. Вскоре совсем стемнело.

Ураган налетел в два часа дня. Океан почернел и зарябил белыми барашками. Сперва это был просто очень свежий ветер, не набравший еще полной силы. Мачта электромагнитного приемника пронзительно гудела. Судно ускорило ход под напорам усилившегося ветра. Он дул непрерывно, затихая на миг перед новыми, все более яростными порывами. Нос корабля почти совсем скрылся под водой. По палубе заходили пенные волны, - гравитационные успокоители уже не могли справиться с разбушевавшейся стихией. Я не спускал глаз с радиобарометра, который продолжал падать.

–  Центр урагана где-то к востоку от нас, - сообщил Джирг.
– Мы идем прямо наперерез ему. Надо изменить курс. Жаль, что это судно не приспособлено для подводного плавания.

Корабль повернул и стремительно понесся на северо-запад сквозь мрак и бурю. Спустя некоторое время Джирг снова обратился ко мне:

–  Ураган описывает огромную дугу. Я еще не успел ее вычислить, но чувствую, что центр урагана настигает нас. Все зависит от размеров дуги. Ведь и сейчас почти невозможно плыть: слишком велика волна. Я никогда не видел такого сильного урагана.

По океану ходили исполинские горы волн. Между ними разверзались фиолетовые долины шириной примерно в два километра. На их пологих склонах, несколько защищенных от ветра, грядами теснились крупные волны в белых пенных шапках.

Судно швыряло, как щепку. Корпус корабля, изготовленный из неизвестного мне сплава, стал потрескивать. Мы едва держались на ногах, крепко уцепившись за стойки пульта; особенно плохо чувствовал себя академик. Но, заглянув в каюту, я успокоился: Джирг уже раньше меня позаботился о нам. Академик покоился в своеобразном гамаке.

Гигантский вал с грохотом ударил в борт корабля. Раздался треск. Джирг включил кормовой экран. Оказывается, обрушился запасной приемник энергии на юте. А вдруг рухнет центральный? Неужели нам уготован конец в волнах чужого моря?

Внезапно я расслышал удивленный возглас Джирга. Он показывал на главный экран, который мерцал призрачным синеватым светом, совсем непохожим на обычный зеленый свет. Но ведь я прекрасно помню, что Джирг не включал центральный экран!… И вдруг в мерцании электронных струй на миг проступило чье-то лицо с внимательными умными главами. Оно смутно напоминало лицо статуи на фронтоне Энергоцентра. Джирг в немом изумлении смотрел на меня, я - на него.