Колыбель богов

– Дед заказывал две амфоры…

– Амфоры, амфоры… – пробормотал Кбид. – А, вспомнил! Все верно, Акару просил расписать две амфоры для вина. По-моему, они уже готовы. Ими занималась Атенаис. Если это так, то я дам тебе двух слуг, они помогут доставить амфоры до твоего дома. Заказ уже оплачен, поэтому не вижу никаких препятствий.

И он снова углубился в свое занятие. Даро в некоторой растерянности помолчал, а затем все-таки решился нарушить тишину:

– А где они?

– Амфоры… м-да… где они? – Мастер недовольно наморщил лоб; он не любил, когда его отвлекали от работы. – Зайди вон в ту дверь, там находится хозяйство Атенаис. Скажи, что я распорядился насчет носильщиков.

Обрадованный Даро (ему выпала большая удача – увидеться с Атенаис!), ощущая невольный трепет, отворил дверь следующего помещения, которое было личной мастерской девушки. Он знал, что Атенаис потребовала от отца в категорической форме, чтобы тот выделил ей отдельную комнату для работы. И конечно же Кбид не смог ей отказать. Дочь мастера была увлекающейся натурой, как и сам Кариец, поэтому не терпела присутствия в мастерской посторонних, когда она занималась творчеством.

Из-под ее ловких рук выходили настоящие шедевры, которые особенно нравились правительнице острова. Она была настолько милостива к Атенаис, что возвела ее в придворный сан, и теперь девушка могла беспрепятственно посещать дворец в любое время.

Правда, Даро думал, что таких милостей Атенаис сподобилась лишь по той причине, что заканчивался ремонт личных покоев жены миноса и их нужно было расписать. А кто мог лучше всех это сделать? Только Атенаис. Она подбирала удивительные цвета, живо и ярко изображала природу, животных, и ее росписи стали бы украшением любого дворца.

Конечно же, Атенаис работала. «Кто бы сомневался», – подумал Даро. Высунув от усердия кончик языка, девушка работала над большой амфорой, явно предназначенной для дворца миноса; такие сосуды были очень дорогими. Атенаис уже изобразила пестрого фазана, блистающего всеми цветами радуги, а теперь рисовала кошку, которая подстерегала его, выглядывая из густой травы.

– Кхм! – прокашлялся Даро, дабы обратить на себя внимание.

Девушка недовольно повела плечами (похоже, она хотела сказать «брысь!», словно коту, и ее сдержало только то, что Атенаис пока не видела вошедшего в ее мастерскую; а вдруг это отец?) и нехотя оторвалась от своего занятия.

– Даро?! – Огромные глазищи Атенаис округлились от удивления; юноша переступил порог ее мастерской впервые.

Это было непозволительное нахальство, и она уже готова была в сердцах выпроводить его вон, но тут Даро, смекнув, что девушка может ему нагрубить и тогда между ними будет все кончено, быстро выпалил:

– Я пришел забрать заказ! – И добавил извинительным тоном:

– Отец твой прислал…

– Заказ? Заказ… – Атенаис тряхнула головой, отчего ее черные густые волосы рассыпались по спине длинными вьющимися прядями, пытаясь понять, о чем идет речь.

Наконец до нее дошло.

– Амфоры… Да-да, конечно, амфоры! – молвила она с облегчением. – Они уже высохли, стоят вон там, в углу… – Девушка указала направление своим изящным пальчиком, вымазанным в краске.

– Мастер распорядился дать слуг, чтобы они донесли амфоры до моего дома…

– И где они?

Даро развел руками.

– А я откуда знаю? – ответил он виновато.

– Все у вас, мужчин, не так, как у людей! – сердито сказала Атенаис. – Отец распорядился… Некогда мне! Сам найди этих бездельников, приведи их сюда, и уматывайте. У меня работа стоит! Надолго прервусь – и все пойдет насмарку. Краска начнет отслаиваться. Что потом буду делать? А заказ срочный.

– Все, все, ухожу…

Обиженный таким приемом, Даро выскочил из мастерской и отправился искать слуг Карийца. Юноша уже знал, где они могут находиться. Сзади к мастерской была прилеплена кладовая, в которой хранилась разная дребедень. Ее-то и облюбовали слуги мастера – еще те лентяи.

Вообще-то они были в обучении у Кбида и числились подмастерьями, но к настоящему делу их пока не подпускали. Слуги занимались самыми тяжелыми и неблагодарными работами (от которых постоянно увиливали): перетирали краску курантами [47] , учились наносить на стены известковую штукатурку в семь тонких слоев, добавляя в нее молоко, толченый кирпич и пемзу, причем для верхнего слоя они готовили мраморную крошку, что было очень нелегко, и выглаживали его до блеска.

47

Курант – притертый к каменной плите камень или пест. Служит для очень тонкого растирания красок и связующего в живописи и иконописи, которого не достигнуть в ступке. Также камень вместе с плитой. Крупные куранты делались из камней прочных пород – лабрадор, порфир и т.п. Мелкие – из стекла, агата и металла.

А еще Кбид учил их готовить разные животные и рыбьи клеи и покрывать готовую роспись смесью масла с воском, после чего стену подвергали нагреву и расплавленный воск промокали. Работа эта была трудоемкой и неблагодарной, зато фрески после такой обработки не боялись ни зноя, ни холода, ни высокой влажности.

Все это Даро рассказали год назад подмастерья Карийца, жалуясь на свою нелегкую судьбину. Любознательный юноша, которому все было интересно и которому хотелось узнать как можно больше о жизни Крита, скрытой от его глаз (особенно он жаждал разобраться в тонкостях ремесла, которым занималась Атенаис, чтобы потом в разговоре с ней не выглядеть тупицей), познакомился с подмастерьями очень просто – угостил их вином Акару. А оно могло развязать языки кому угодно. К тому же подмастерьям было лестно, что сын известного кибернетоса, который в чести у самого миноса, спустился с заоблачных высот в их глиняно-черепяное царство.

Появление Даро они встретили радостными возгласами; слуги Кбида думали, что юноша и в этот раз пришел не с пустыми руками. И тут же разочарованно завздыхали, услышав наказ мастера.

– Чуток погоди, – буркнул недовольно один из них. – Доиграем – и пойдем…

Пришлось Даро присесть на колченогий табурет и стать свидетелем окончания игры, которую называли «петтея». Она была поистине народной; в нее играли и стар и млад. Игровое поле представляло собой квадратную доску, расчерченную на шестьдесят четыре клетки. С одного и другого концов доски устанавливались в ряд друг против друга по восемь керамических кругляшек, которые отличались цветом и оттиснутыми на них изображениями. У одного из подмастерьев на черных кругляшках была изображена голова быка, а у второго – на красных – воин в шлеме. Судя по всему, изображения представляли собой Минотавра и Тесея, хотя оттиски были не очень качественными.

Игроки двигали свои кругляшки только прямо или в стороны; перепрыгивать друг через друга «воинам» не разрешалось. Выигрывал тот, кто первым окружит или уберет кругляшки противника с поля боя. «Воин» считался окруженным, когда ему некуда было двигаться. Его также убирали с доски, когда он попадал в «ворота» между двумя противниками или когда рядом с ним уже находился чужак, а на той же линии с другой стороны на соседнем квадрате появлялся второй «воин» соперника. Однако нельзя было убрать кругляшку соперника, прижав ее своим «воином» к краю доски; обязательно требовались «ворота». Если у игрока оставалась всего одна кругляшка, он проигрывал. И главное: «воины» могли возвращаться назад только тогда, когда дошли до противоположного края доски.

Обычно перед началом «сражения» игроки делали ставки. За каждого убранного с поля боя противника игрок получал от соперника дополнительного «воина». Подсчет сраженных «воинов» производился по окончании игры. Именно этот момент и довелось наблюдать Даро.

Проиграл подмастерье по имени Кеко. Ворча, как старый дед, он нехотя распустил завязки кошелька и отсчитал сопернику десять каменных кружочков с вырезанными на них цифрами. Это были мелкие деньги Крита. В основном их использовали небогатые жители острова для покупки продуктов на местном рынке. У торговцев и знати в ходу были другие деньги: золотые бычьи головы размером с небольшой вяленый плод смоквы и куски меди, напоминающие растянутую шкуру быка, весом в один талантон [48] . На них даже наносили резцами штрихи, чтобы обозначить шерсть животного.

48

Талантон, талант – (греч. означает «весы»); единица массы и счетно-денежная единица, использовавшаяся в античные времена в Европе, Передней Азии и Северной Африке. Вес таланта на острове Крит в минойскую эпоху составлял около 29 кг.