Колыбель богов

Недоверчиво хмыкнув, страж оглядел его с ног до головы, – больно юн для кибернетоса, угадал его мысли Даро, – но промолчал и, почтительно поклонившись, ответил на короткий вопрос, где можно найти жреца Апикоту.

Миновав стражу из четырех воинов в полном боевом облачении, расположившихся в начале лестницы, Даро продолжил подъем, пока не оказался на просторной веранде. С нее открывался чудесный вид на речку, город, обширную равнину за ним и синеющие вдали горные хребты, а также две самые высокие горы – священную Иду, облюбованную богом Дивеем, и Юкту. Но любоваться красотами природы Даро было недосуг. С правой стороны веранды находился новый лестничный марш, более узкий и крутой, чем прежний, но юноша взлетел по нему наверх как на крыльях. Наконец-то он добрался туда, куда ему нужно!

Не задерживаясь, Даро прошел длинный коридор, такой широкий, что по нему можно было проехать повозкой, в которую запряжена пара быков, пересек несколько богато расписанных фресками помещений, поднялся снова по лестнице и наконец оказался во владениях жреца-лекаря, который следил за здоровьем самого миноса.

Помещение, в котором оказался Даро, оказалось достаточно просторным. Оно было сплошь заставлено различными сосудами (конечно же, с лекарственными отварами, настойками и мазями) – от крохотных ионийских алабастронов [52] , амфорисков [53] и арибаллов [54] , до больших микенских лекифов [55] и критских амфор. Все это многообразие теснилось на полу, на скамьях и в нишах, устроенных в стенах помещения на разной высоте. Жрецы-лекари, кроме своих непосредственных обязанностей по врачеванию больных, были еще и поставщиками мазей, притираний, благовоний и омолаживающих средств для придворных прелестниц и самой правительницы.

52

Алабастрон – небольшой сосуд для масла и благовоний; мужчины обычно использовали арибалл.

53

Амфориск – миниатюрная амфора для благовоний.

54

Арибалл – сосуд для масла, используемый во время гимнастических упражнений. Носился в мешочке за поясом набедренной повязки.

55

Лекиф – вместительный сосуд для хранения ароматического масла.

Из комнаты хорошо просматривался балкон, на котором в тени были развешаны для просушки связки лекарственных трав и кореньев. В помещении стоял такой густой, терпкий аромат, что Даро невольно чихнул, чем привлек к себе внимание жреца.

Апикота был сухощав, подтянут и носил небольшую пегую бородку. Его хитон темного цвета – длинное (до лодыжек) одеяние по ахейской моде из простой материи, полагающееся жрецам-лекарям, – был подпоясан красным витым шнуром и сколот на плече серебряной пряжкой с изображением головы быка.

Даро почтительно поклонился жрецу, произнес необходимое в таких случаях приветствие и застыл в позе просителя. Негоже было приступать к делу сразу, несмотря на срочность; старший по возрасту и гораздо выше по положению жрец должен был начать разговор первым. Если, конечно, пожелает. А он, судя по хмурому выражению на смуглом лице, не был расположен к общению. Тем более с незнакомым юнцом, который не был придворным и который явился без приглашения. Тогда Даро как бы невзначай положил правую руку на пояс набедренной повязки – чтобы жрец обратил внимание на перстень-печатку.

Его замысел оказался удачным. Глаза почтенного Апикоты все еще были зоркими и он разглядел изображение корабля, вырезанное искусным мастером на красновато-коричневом ониксе.

– Юный кибернетос… – В голосе жреца послышалось удивление. – Чей ты сын?

– Кибернетоса Видамаро, – ответил юноша. – Он тяжело ранен и нуждается в помощи.

Жрец без лишних слов начал собираться. Вскоре они уже шагали по дороге к дому Даро. Юноша тащил на плече тяжелую сумку лекаря с лекарствами, поэтому немолодой лекарь шел быстро.

Отец был без сознания. Бледная, как полотно, Мелита беспомощно толклась возле ложа хозяина, прикладывая к его горячему лбу кусочки ткани, намоченные в холодной воде. Она напоила Видамаро бодрящим напитком собственного изготовления, – отвар и впрямь обладал целебными свойствами, но толку от этого было немного.

Апикота приказал раздеть кибернетоса и осмотрел рваную рану в боку. Она была нанесена стрелой с тяжелым зазубренным наконечником и, похоже, задела жизненно важные органы. Наверное, рана получилась рваной, когда наконечник стрелы извлекали из тела. Сокрушенно покачивая головой, жрец тщательно очистил рану от запекшейся крови, промыл ее крепкой винной настойкой, сшил края раны суровой ниткой (пребывающий в беспамятстве Видамаро даже не застонал) и наложил повязку с целебной мазью.

Конец ознакомительного фрагмента.