Колючее счастье

— Спокойной ночи, — на миг остановился тот в дверях.

Он произнёс это веско. Твёрдо давая понять, что не останется в её комнате.

— Спокойной, — только и оставалось сказать в ответ, и Женька снова упала в подушки.

— До завтра, Колючка, — прозвучало уже более мягко и насмешливо, и Светик скрылся за дверями.

По правде говоря, голова у Женьки шла кругом, и ей даже необходимо было перевести дух, немного побыть одной и привести мысли в порядок.

Сон не шёл. Какое-то время Женя повертелась с бока на бок, пытаясь до конца осознать, переварить то, что произошло, но затем всё же встала, наведалась в ванную, чтобы почистить зубы, надела привычную пижамку с короткими шортами, расправила кровать и нырнула под одеяло. Но всё же притянула к себе плед Славы, который тот прихватил с дивана вместе с ней, и так и оставил в её комнате, и снова уткнулась в него носом. И только тогда, тихо улыбаясь своему неожиданному счастью, действительно заснула.

16

16

Неделя каникул закружила молодых людей в вихре эмоций. Евгении казалось, что она прожила отдельную маленькую жизнь за эти несколько дней. И каждый день был невероятно насыщенным, наполненным до краёв. Новые ощущения окрыляли. Женька не стала отрицать для себя очевидного — она сумасбродно влюбилась в своего ещё недавно ненавистного братца, и только сейчас поняла — каково это, когда кто-то действительно становится таким сумасшедше-близким человеком, необходимым как вода, как воздух. Никакие прошлые влюблённости (а они были, пусть и быстротечные, совсем не серьёзные) и рядом не стояли по накалу тех чувств, что сейчас роились у неё в груди. Она физически ощущала их. И недоумевала, кто этот разрывающий своим напором торнадо умудрился назвать «бабочками в животе».

Святослав тоже старался не обманывать себя. Ему было хорошо в компании сводной сестры. Фантастически хорошо! Она была такой бесхитростной, неискушённой, и ему доставляло истинное удовольствие это знание. Он был первым для Евгении во всём. Её неожиданная смелость вкупе с чистотой подкупали, притягивали. Её разумные смешинки в глазах и острый на замечания язычок заводили. И то, что Слава старался сдерживать себя, не причинить Женьке вреда, ещё больше доказывало ему самому, что он не относится к ней, как к одной из многих. Не то чтобы он в свои семнадцать мог похвастаться богатым опытом, нет… Но всё то, что у него было раньше, ни в какое сравнение не шло с тем, что происходило сейчас. Женька стала для него особенной. И как бы разум его ни взывал к здравому смыслу, ни твердил, что всё происходящее в какой-то мере неправильно, что грядущие последствия — а они обязательно будут! — будут далеко не такими простыми, как хотелось бы, Святослав не мог ничего с собой поделать. Находиться под одной крышей с Колючкой и делать вид, что ему наплевать, было выше его сил.

Не считая одного посещения кинотеатра, когда Слава и Женя то и дело оглядывались по сторонам, опасаясь встретить знакомых, и нескольких вылазок в магазин, всю неделю они просидели дома. Святослав даже забил на пару футбольных тренировок, коих не отменяли школьные каникулы. Впрочем, футбол для него всегда был чем-то второстепенным, не больше, чем возможностью поддерживать спортивную форму, или проводить время в компании друзей по команде.

Да и погода как никогда способствовала домашнему времяпрепровождению — на смену необыкновенно тёплым денькам, которыми их порадовала ранняя весна, вдруг пришли промозгло-сырые. На улице ощутимо похолодало, зарядили противные затяжные дожди, так что и оправдываться ни перед кем за своё внезапное домоседство особенно не пришлось. Все друзья и одноклассники также предпочли в такую погоду отсиживаться по домам, «заряжая батарейки» перед последней учебной четвертью: кто-то часы напролёт торчал в соцсетях, кто-то погрузился в мир компьютерных игр, кто-то без остатка ушёл в музыку и репетиции.

Женя же со Славой с упоением проводили время вместе. Они часами могли болтать обо всём на свете, и, казалось, темы, которые им хотелось бы обсудить, не иссякнут никогда. Обнявшись, они смотрели фильмы. Слушали музыку. Слава пытался приобщить Женьку к «правильным» музыкальным стилям, постоянно включая ей композиции своих любимых групп. Она, в свою очередь, с пеной у рта доказывала, что никакой фильм со всеми своими хвалёнными спецэффектами не заменит хорошую книгу. Иногда бесились, как угорелые гоняясь друг за другом по всему дому. Когда приходило настроение, вместе готовили нехитрую еду и затем с удовольствием её поглощали. Святослав, бывало, рисовал, а Женька в моменты, когда на него находило вдохновение, потихоньку наблюдала, устроившись на кровати в его комнате, чему он абсолютно не возражал.

Чинно беседовали с родителями, когда те время от времени звонили, и уверяли их, что всё тихо, мирно и спокойно, «жалуясь» на гнилую погоду, не дававшую им и носа высунуть на улицу.

И узнавали друг друга всё больше и больше.

Женька с каждым проведённым вместе днём становилась смелее, и Славе стоило колоссального труда не поддаваться на дерзкие провокации девчонки, не реагировать на её уже не такие робкие, какими они были поначалу, руки и губы, которые заходили в своих прикосновениях всё дальше и дальше. И ещё большего — держать в узде свои. Он ненавязчиво и мягко отстранялся, понимая, что не стоит заводить всё слишком далеко. Не с ней. Не сейчас. Слишком рано. Слишком много всего, что мешает им просто взять и пойти до конца. Начиная с возраста и заканчивая их статусом брата и сестры. Как отнесутся к этому окружающие? Друзья, одноклассники, учителя? И, самое главное, как отреагируют родители? Проверять почему-то не хотелось…

И Евгения это понимала. Он видел, он знал. Понимала и не задавала вопросов.

Они обоюдно не затрагивали щекотливых тем, стараясь жить одним днём, наслаждаться друг другом, пока им выпала такая возможность. И не думать, что будет потом, когда со своего курорта вернутся предки, когда им самим придётся возвращаться, пусть и ненадолго, в стены родной школы.

Но она не была бы девчонкой, если бы ни стала надумывать себе чёрт знает что…

17

17

— Женька, прекращай, — чуть ли не взвыл Светик, когда руки, забравшиеся ему под футболку, стали опускаться ниже. — Я же не железный, — выдохнул он куда-то ей в макушку.

— Я чувствую, — ехидно заметила та, прикасаясь губами к бьющейся жилке на его шее, но всё же убирая руки, уже приблизившиеся вплотную к поясу джинсов.

Слава лишь эмоционально прорычал в ответ что-то нечленораздельное и одним движением оторвал Женьку от себя, при этом усадив её сверху, схватив за руки и переплетая вместе их пальцы. Дело близилось к вечеру, но они никак не могли собраться с силами и спуститься вниз, и находились в его комнате, где проводили сейчас очень много времени. В том числе и ночи — как бы Святослав не возражал, Женька однажды наотрез отказалась уходить к себе, и так и осталась спать под боком у парня, который к этому моменту готов был волком выть, несмотря на то что они оба всегда оставались в одежде. Чувствовал себя настоящим мазохистом, но и пытки над собой прекратить не мог.

— Что? — он чувствовал, что её так и подмывает что-то спросить, но она держится.

— Ничего, — буркнула Женя, отводя глаза.

— Ну раз ничего, значит пошли поедим.

Слава предполагал, что именно игнор больше всего подстегнёт Женьку выложить всё, что взбрело ей в голову. В отличие от обратного — если он станет пытаться вытянуть из неё тревожащие вопросы, она точно либо ничего не скажет, либо привычно отшутится в ответ. Но сейчас, по её внезапно увлажнившимся глазам он видел, что девушка близка к тому, чтобы банально разреветься. А женской истерики ему хотелось меньше всего! Пусть уж лучше выложит, что её гложет. Хотя, признаться честно, внутренне он тут же подобрался, прекрасно понимая, что именно выскажет ему девушка — постоянно обходить эту тему стороной всё равно не получится. Рано или поздно, но обсудить придётся.

— Почему? — дёрнулась Евгения, удерживая уже собравшегося подняться Славу.

Он снова принял лежачее положение, вопросительно уставившись на неё.

— Только не надо делать вид, что ты не понимаешь, о чём я! — заявила она в ответ.

— Женька-а-а… — протянул Святослав, притягивая девчонку к себе, но она воспротивилась, оставшись сидеть. — А зачем тебе это?

Вопрос явно поставил её в тупик.

— А зачем это вообще людям? — буркнула она, и встрепенулась: — Не уходи от ответа! Почему нет?

— А сама как думаешь?

На этот раз она не стала упрекать Славу в том, что он опять ответил вопросом на вопрос. Вместо этого тихо произнесла:

— Никто ведь не узнает.

— Уверена?

— Да, — она с вызовом посмотрела на Святослава.

— Жень, — вздохнул он, — дело не в том, что об этом кто-то узнает. Хотя и в этом тоже — врать не буду, — он не знал, как правильно подобрать слова, чтобы объяснить ей свою позицию. Но сделать это было необходимо. — Тебе не кажется, что ещё… рано? Да, ты достигла возраста согласия, да и мне нет восемнадцати, поэтому мы в равных условиях. И, обоюдно на всё соглашаясь, останемся чисты перед законами нашей страны. Но кому они нужны, эти законы? Глебу, который, являясь хорошим отцом, просто не примет сам факт наших отношений? Окружающим, которые станут шептаться у нас за спинами? Что-то сомневаюсь… Но даже не это главное. Я просто не хочу, чтобы ты пожалела. Я не хочу торопиться — зачем? Куда это нас заведёт? Ты должна понимать, в какой мы с тобой ситуации — мы ведь не сможем просто взять и во всеуслышание заявить, что мы теперь вместе. Боюсь, не все — далеко не все! — поймут нас, примут этот факт. Это ведь нонсенс — мы с тобой брат и сестра, пусть и сводные, не кровные, пусть, по сути, совершенно чужие друг другу люди. Если бы мы были старше, вряд ли это стало бы причиной всеобщего порицания. Но мы с тобой ещё учимся, не забывай. В нашей чёртовой школе! С чёртовыми учителями, среди которых есть такие гиены… Одна Крыса чего стоит, — припомнил он завуча, «горячо любимую» всеми без исключения — и учениками, и родителями, и коллегами, Крымову Раису Викторовну. — Представь, сколько будет шума, если какой-нибудь доброжелатель ей настучит, и если она вдруг решит влезть в наши дела, в нашу семью. Представь реакцию родителей. Представь, чем это может обернуться, если она, или кто-то другой, так же любящий совать свой нос куда не надо, зайдёт в своём морализме слишком далеко. Убийственный аргумент оставить всё как есть, не находишь? Хотя бы до того момента, когда я навсегда распрощаюсь с нашей долбаной школой. Недолго ведь осталось… А ещё лучше, до момента, когда тебе исполнится восемнадцать, и тогда вообще никаких вопросов… Но чёрт с ним, — продолжил он, выдержав небольшую паузу. — Не думаю, что мы действительно станем кого-то посвящать в то, что между нами, уверен, ты целиком и полностью с этим согласна. Возможно, даже удастся какое-то время скрываться от друзей и одноклассников, и даже от родителей. Но дело не в этом… — он снова ненадолго замолчал. — Зачем это тебе? Я ведь не просто так задал этот вопрос. Зачем? Сейчас?