Колючка Зигарны

– О своей? – не поняла Рина.

– Чем больше я делаю для них, тем больше люблю.

– Что за ерунда?!

– Ну, вот так! – Дар пожал плечами, перехватывая чуть не соскользнувшую руку Рины. – По крайней мере, у меня. Мужики вообще любят то, во что вкладываются. Чем больше вкладываются, тем больше любят. Реалисты мы и прагматики! Мне нравится это состояние любви к своим близким, вот я его и покупаю. Всё просто! – хмыкнул он.

– Наоборот! Ерунда какая-то! Как можно купить состояние любви?! – Рина недоверчиво покосилась на спутника, лицо которого было слишком близко.

– А ты подумай, есть ли в твоём окружении люди, к которым ты испытываешь привязанность? Прикинь соотношение того, что ты сделала для них, и того, что они для тебя. Скорей всего окажется, что тебе нравятся те, которым ты помогаешь больше всего.

Рина задумалась. К кому она привязана? У неё есть только одна подруга Анна Ганевич, они дружили ещё в школе, до смерти бабушки. Рина была единственной, кто общался с хромой девочкой и затыкал острые языки. Потом они встретились, когда Анна изучала экономику, а Рина уже была наёмницей. Рина тогда доверила ей открыть небольшой бизнес по производству украшений, а когда они немного подзаработали, то выделила приличную сумму на её операцию. Ещё были девочки, которых они приняли на работу. Их находила Анна. Подбирала самых страшненьких, слабых, одиноких, переживших насилие, которых никто другой на работу не взял бы, и обучала. Эйриана не считала, что сделала для них что-то такое. Просто взаимовыгодное сотрудничество. Но, наверное, Анна и девочки были единственными людьми, небезразличными Рине.

Она пожала плечами.

– Что-то я не вижу особой связи между услугами и любовью! – скептически пробубнила она. – Просто вы, фридарги, немного не от мира сего!

– Ага! Стараемся! – пропыхтел Дарзай, подтягивая сползающую Рину. – Всё время хотим заглянуть хоть глазком в мир последующий. Любопытно же! Тебе разве нет?

– Мне и в этом мире неплохо! – пробурчала Рина.

– О-о! Значит, тебе нравится идти сейчас по каменному лесу в обнимку со мной? – улыбнулся Дар.

– Иди ты! – хотела отпихнуть его Рина, но лишь качнула бёдрами.

– Будем считать, что нравится! – фыркнул он, похлопав её по талии.

– Ты со всеми женщинами так нагло себя ведёшь? – возмутилась она.

– В моём окружении женщин-то раз-два, и обчёлся! Так что не знаю! – Он задумчиво поджал нижнюю губу. – А что? Бейнкарцы разве более деликатные? – с сомнением протянул он.

– Нет! Но от фридарга я вообще такого вольного поведения не ожидала!

– Боже! Да мы обыкновенные люди! – хмыкнул Дар. – Ты что, думала, что мы все живём как скорбные монахи, ходим с кислым видом, уткнувшись в землю и перебирая чётки?! И вообще, самые весёлые и радостные фридарги – это как раз монахи. У них забота-то только одна – помолиться не забыть.

– Ага! Я когда тебя впервые увидела, то начала подозревать, что монахи у вас с головой не дружат! Решила, что ты один из них, весь в чёрном и с жуткой улыбкой до ушей!

– Я?! Ты решила, что я монах?! – Дарзай заржал. Даже остановился, чтобы переждать приступ хохота. – Из меня монах как из коровы балерина! Ты с какого перепуга так решила то? – Он, улыбаясь, потащил Рину дальше.

– Похож! И платье это, чёрное…

– Я просто на работе был! Тонги, чёрные или белые рясы определённого покроя носят работники государственного управления. У них терморегуляция даже лучше, чем у комбинезонов, – объяснил Дар.

– Ну да, теперь вижу, что с твоим пристрастием к танцам и женщинам монашество тебе не светит! – заметила Рина, ухмыльнувшись.

– Каким женщинам?! – деланно возмутился Дар. – Их нет у меня! Вот женюсь, тогда одна будет…

– Хочешь сказать, что до двадцати семи лет у тебя никого не было?! Сказки не рассказывай! Я в них не верю! – Она резко мотнула головой.

– Ну-у… – протянул Дар и неожиданно отвернулся от Рины.

– Так и знала! Какая-нибудь дурочка клюнула на твою беспрестанную болтовню и глупые шуточки! Тайный роман? Или ты уже был женат? У вас разрешены разводы?

– Нет!

– Что нет?

– На всё нет! – буркнул Дарзай. – Не было у меня романа, и женат я не был, и разводы у нас не разрешены.

– Но женщины были?

– Одна была.

– Очень интересно! – хмыкнула Рина. – Просто ребус какой-то! Не пояснишь?

– Нет! – отрезал Дар, и его улыбка исчезла. – Не хочу вспоминать эту историю.

– Не очень-то и хотелось! – фыркнула Рина, но в глубине души любопытство всё-таки свербило. Слишком серьёзным стало вдруг обычно улыбчивое лицо. И что там за история такая? Трагический конец? Или его прокатили? Да, в общем, какое ей, собственно, дело? Просто праздный интерес от нечего делать.

Зря она полезла в его личную жизнь. Дар замолчал, и Рине тоже пришлось идти молча, опираясь на своего помрачневшего спутника. Они продвигались медленно, делая десятиминутные привалы каждый час. К вечеру её реакции стали чуть лучше. Она могла уже потихоньку идти, опираясь только на его согнутую руку, а не болтаясь на крепкой загорелой шее в плотной близости от разгорячённого тяжёлой ходьбой и ношей мужского тела. От каменных деревьев они предпочитали держаться подальше, не рискуя наткнуться на очередное змеиное гнездо. Только к вечеру устроились под нависающим каменным козырьком, предварительно несколько раз прощупав весь песок поблизости и простукав камень. Эйриана надеялась, что к утру ей станет легче, и не придётся опять принимать помощь донора. Роль обузы была невыносима. А Дарзай к вечеру оттаял, повеселел, когда подсчитал, что они прошли половину дневной нормы, начал шутить и опять называть её Рин-рин. Возражать, протестовать или врезать ему по затылку сил не было, поэтому она просто тихо сидела, прислонившись к тёплому камню, наблюдала за ним и ждала, когда он разложит палатку и выдаст ей скудный ужин.

Её весь день беспокоило левое бедро. Сзади, чуть ниже ягодицы, ныло и зудело место укуса. Она время от времени тёрла его, чувствуя сквозь ткань комбинезона кусочек пластыря, и не решалась спросить. Дарзай сам заметил, что она потянулась почесать ранку.

– Лучше не задевай лишний раз! Мне нечем было наложить шов, так что я просто стянул края пластырем.

– Какие края? – переспросила Рина.

– Я отсасывал яд, сколько смог, а потом вырезал поражённое место. Рана получилось довольно глубокой. Заживёт не сразу, – кивнул он. – Ты чего так смотришь? Как будто испугалась? Первый раз вижу у тебя такое выражение лица, – заметил он.

Рина действительно смотрела на него с ужасом. То есть он видел и трогал её задницу и прикасался к ней губами?! Кровь бросилась ей в лицо, щёки и уши запылали. Нарисованная сознанием картина была какой-то дикой.

– О-о! Похоже, у нашей невозмутимой наёмницы-крерпы есть слабое место? – подмигнул Дарзай. – Не переживай, я никому не расскажу, что ты так трепетно относишься к своей… попе! – хмыкнул он. – Не бойся, мне некогда было её разглядывать. Жаль, конечно! Если бы я медлил, ты бы померла.

Рине захотелось запустить чем-нибудь тяжёлым в это улыбающееся лицо. Даже аппетит пропал. Еле смогла запихнуть в себя пару размоченных сухариков. Зато выпила почти весь запас их воды, но Дар не протестовал.

На следующее утро она почувствовала себя гораздо лучше. Заторможенность ещё сохранялась, но передвигаться Рина могла уже самостоятельно. Они как будто поменялись ролями. Дарзай неспешно шёл впереди, время от времени оглядываясь и поджидая Рину, которая тяжело переставляла ноги и хватала ртом горячий воздух, переводя дыхание. Он постоянно подшучивал над ней. Она сначала злилась, мечтая, как отомстит этому болтуну, и огрызалась, обзывая его тупым идиотом, придурком, одаривала другими нелестными эпитетами, но он, на удивление, не обижался, лишь иногда отмечал, что Рина несправедлива. А потом пришло осознание, что эта перепалка держит её в тонусе, не даёт раскваситься и показать собственную слабость, отвлекает от боли и головокружения. Она не заметила, как день начал приближаться к закату. Ей больше не хотелось колоть Дара резкими словами. Приходилось признать, что он обходился с ней гораздо лучше, чем мог бы в этой ситуации любой из ребят её ранка. Они были натасканы на командную работу при необходимости, но если одно из звеньев повреждалось и мешало другим, то его могли попросту отрезать. И даже если бы её не бросили, то вынесли бы мозг бесконечными упрёками. Она сама винила себя в неосмотрительности и глупости и ждала, когда же у Дарзая кончится терпение нянчиться с ней, и он выплеснет своё раздражение и усталость на превратившуюся в ярмо Рину. Но сейчас все её силы уходили на то, чтобы смотреть в его спину и не отставать…