КОМ 5

В тот же день с нас сняли университетский арест, и назавтра мы вместе с фон Ярроу отправились на ремонтную стоянку, где всё ещё чинился наш «Дельфин» — чтобы вручить благодарности и векселя всему экипажу.

— Что, Сергей Викентьевич, долговато дело идёт с ремонтом? — спросил я, оглядывая дирижабль, зажатый в тисках огромной малопонятной конструкции.

— Напротив, Илья Алексеич. Менее двадцати дней обещано на полное восстановление двойного магического контура — это чрезвычайно быстро. И делают на совесть, уверяю вас.

— Это радует. Так когда говорят к завершению-то дело?

— Грозились к пятнице, и я склонен им верить.

— Так это же и славно! Мы аккурат в пятницу последние занятия проводим — и вместе с вами отвалим домой!

Всё прям одно к одному! Замечательно выходит, я так считаю.

Пасха в этом году была ранняя, раньше даже середины апреля, и мы с Серафимой собирались все десять дней пасхальных каникул провести в Иркутске, с роднёй.

ПРЕЛЮБОПЫТНЕНЬКОЕ

Но, раз уж нас выпустили из-под почти домашнего ареста, я решил навестить профессора Гончарова — обещался-таки, да и личностью он оказался весьма интересной. И шахматы, опять же, я люблю, а тут никто особо подобной страстью не страдает.

Поехал я один, рассудив, что Серафиме с девчонками общаться гораздо приятнее, нежели на наши шахматные баталии глазеть.

На дверях небольшого двухэтажного дома красовался новомодный электрический звонок. Двери открыл лично профессор.

— День добрый! — раскланялся я.

— Ну, скорее уже добрый вечер, голубчик! Как я рад вас видеть! Таки пришли пару партеек сыграть!

— Не без этого. Но и… — Я поднял объёмный пакет.

— И что это? Я прямо теряюсь! Проходите-проходите…

— Супруга передала. Домашние гостинцы. Вот сейчас вместе и посмотрим. Там всё так упаковано, что я, право, и не знаю, что где, и вообще — что там? — Я улыбнулся. Марта с Симой так суетились вокруг этого пакета, что я даже начал сомневаться — а надо ли мне это всё. Но, как любой счастливо женатый мужчина, я понимал, ежели жена вот так вот хлопочет и волнуется — наше дело соответствовать. Ибо нехрен… Своя шея — она дороже.

Мы прошли в довольно строго убранную гостиную, если не считать разбросанных по плоским поверхностям книг, кипу газет на одном из кресел и непременные шахматы — на совершенно шикарном специальном столике

— Вы меня заинтриговали! Сейчас посмотрим, посмотрим… — Профессор пристроил пакет на стул, вынул из него бумажный свёрток и развернул Мартин штрудель. — М-м! Какая прелесть! Это с чаем… А это… Господи, вы посмотрите на эту красоту! — Доктор достал из пакета аккуратно свёрнутые кольца домашней кровяной колбасы, и брови его сложились драматическим домиком. — Голубчик! Дорогой вы мой человек! Простите меня великодушно! Но! Это я буду есть один! Возможно, под одеялом, в одиночестве, в тайне от всего мира! Это ж кровянка, да? Домашняя?

Что-то доктор впадает в ажитацию…

— Конечно, домашняя. Матушка к праздникам прислала, они как забой устроят, так и…

Доктор стоял прикрыв глаза, держа против лица круг колбасы и мечтательно нюхал. Вот уж не знал, что прям такая редкость — кровяная колбаса в Новосибирске!

— Вы не понимаете, да? — Он аккуратно завернул пачку колбасных спиралек в шуршащую пергаментную бумагу. — Думаете, доктор Гончаров рассудком тронулся на почве колбасы? Хе-хе! А, знаете, возможно, и так… Вы, мой дорогой человечек, когда спустя годы получите привет из дома… Давно покинутого дома. Хотя бы в виде запахов… вот этой вот колбасы, почти такой же, что ел с дедом в зимовье… — Он смахнул слезу. — Вы меня поймёте… Я буду есть её по утрам, по одной… С яичком и чёрным хлебом… Да!

Он помолчал, успокаиваясь.

— Вы так мне угодили, дорогой Илья Алексеевич, что я даже не знаю, как вас отблагодарить! Я распакую подарки вашей уважаемой супруги позже, вы не против? Мы сегодня не будем играть в шахматы! Мы будем пить кофе с перцем и есть этот прекрасный пирог! И разговаривать!

Он ушёл на кухню. Спустя пару минут вернулся и поставил на стол серебряный кофейник.

— Сейчас я принесу кружечки, а вы голубчик, нарежьте пирог.

— Это штрудель, профессор!

— Да хоть бы и так. Всё равно, режьте, будем вечерять. Тем более, что я ждал вас. У меня к вам вопро-ос! Прямо заинтриговали вы меня! А тут вы приходите и сбиваете почтенного доктора медицины с мыслей кровяной колбасой! Негодник!

— Дак я же не специально! Я вообще не видел, что там жена в пакет кладёт…

— Супруге вашей, передавайте от меня нижайшие поклоны! Я, может, теперь постоянно к вам на чай вечером приходить буду. На колбасу напрашиваться.

— Так милости просим! Хорошему гостю завсегда рады!

— Ловлю на слове… Но слишком часто вас беспокоить не смогу… работа, больные, да и научная, опять же, деятельность, будь она неладна…

— А что за вопрос-то, доктор?

Он остановился и ненадолго замер:

— А это по поводу той головы, что мне предоставили жандармы. Говорят, её вы принесли, милейший? Может поделитесь подробностями?

— Дак, это, почитай, последний, кто в тот бордель, прости Гос-споди, заявился. Важный…

— В белых одеждах, да?

— Ага. В белых… а вы его знали?

— Корнелис де Ланген. Выдающийся врач, шеф-повар клиники внутренних болезней…

— Ага…

— А все думали: откуда у него такие деньги на исследования? Руки на симпозиумах пожимали! Я как отчёты после вашей поездки прочитал — мыл эти самые руки в пяти водах, и всё равно чувствую себя грязным. Негласное мнение от всех врачей, как минимум России, за это я могу поручиться, а может, и… — Он покачал пальцем. — Вам, голубчик, и вашим родным и близким — всё лечение! Любое лечение! — бесплатно! И если вы кому денег предложите, сразу предупреждаю: обидите. Вот так вот! Детишек высасывать! Вампиры новорощенные! Всех к ногтю!

— Ну, я так и сделал…

— И правильно, милейший! Правильно! А чего же вы кофе не пьёте? Это уникальный, так сказать, рецепт! В Южной Америке меня научили.

И мы пили кофе, ели штрудель и болтали о всяких пустяках.

А кофе, кстати, оказался выше всяческих похвал. Надо к нему Марту заслать — пусть рецепт выведает…

ПАСХАЛЬНЫЕ КАНИКУЛЫ

Очень непривычные у меня ощущения поначалу от этого семейного сбора сложились. Странные… Вроде, и рады мне все до слёз, и гулянья широкие, по чину — всё ж таки Праздников Праздник — ан что-то не то. И только когда детей с нянями играть спровадили, а взрослые собрались за стол да рюмки-то в сторону отставили, стало ясно, что разговор сейчас серьёзный пойдёт.