Ком 6

Государь спросил явно не меня, и… тут я медвежьим слухом различил, что некто очень тихо, буквально за гранью шёпота, делает ему доклад:

— Три варианта подобрали, Ваше величество. Все, как вы просили, единично заселённые или вовсе пустынные. На Дальнем Востоке, с выходом к морю, перспектива морского промысла, обширный лесной массив. Горный Алтай. Тут скотоводство подойдёт, зимой, как ныне модно становится, простор для туристического направления, популярное развлечение — лыжные спуски, да и летом исключительно красивые места. И третий — Иркутская губерния, от городка Братска чуть в сторону. Глухая тайга, населения нет. Однако же Кириллом Фёдоровичем обнаружено весьма перспективное железорудное месторождение.

Интересно-интересно! Если Великий князь обнаружил залежи руды… Не ногами же он там ходил, верно? Скорее всего, при пролёте. А, значит, с большого расстояния! А раз с большого — по-любому, немалых размеров месторождение будет!

Государь раскрыл папку на столе, перебрал немногие листы и спросил меня хитро:

— Слышал?

— Слышал, Ваше величество! Как медведю не слыхать.

— А раз слышал, — он усмехнулся, — говори, который кусок выбираешь?

Тут я слегка набрался наглости:

— Ваше величество, а можно на карте посмотреть?

Любопытно, всё же. Нет, туристическими горками я вряд ли буду заниматься, но поглазеть интересно.

— Смотри, — государь сделал приглашающий жест.

Три сопроводительных бумаги, в которых было прописано практически то же, что невидимый помощник обсказал, только более подробно. Несколько фотографий. И три карты.

— Что скажешь? — спросил Андрей Фёдорович.

— Скажу, что русский государь куда щедрее германского! — обалдело выдохнул я.

— Все нравятся?

— Все хороши, чего уж тут лукавить. И места красивы!

— Красивы да дики, — возразил император. — И землю я тебе даровать хочу прежде всего, чтоб на ней люди появились, чтоб забурлила жизнь. И чтобы пользу они начали приносить государству Российскому. Отчего-то я думаю, что у тебя получится. — Он прошёлся по кабинету. — Вложений поначалу земелька потребует, это дело ясное. На ссуду двадцатилетнюю можешь рассчитывать, это дам. Но чтоб за двадцать лет всё развернулось и заиграло! — Теперь он смотрел на меня требовательно. — Ну, что думаешь?

— Что сказать… Со скотиной особых проблем не предвижу. Да и рыбкой дальневосточной людей кормить — дело хорошее. Однако, как человек военный, полагаю, что изрядно наша армия чувствует потребность в железе. Поэтому выберу я третий вариант.

— А справишься? Он ведь и самый сложный.

— Сам я, конечно, с усам, да по другой части. Но знаю, к кому за помощью обратиться. Думаю, сдюжу.

— Вот не сомневался я в тебе, Коршун! — из воздуха появился новый гербовый лист и письменный прибор. Государь поставил размашистую роспись и приложил печать. — Владей! И благодарю тебя за службу!

— Служу царю и отечеству! — гаркнул я. Насколько это было возможно тихо гаркнул.

— Вижу, работаешь над собой, — похвалил Андрей Фёдорович, лично собрал со стола папки и вручил мне. — Супругу не хочешь обрадовать? Насколько я слышал, двое суток отдыха ещё у тебя.

— А можно?

— Отчего ж нет? Для хорошего человека. Только назад — не обессудь — утром скорый курьер через Новосибирск следует. На нём помчишь.

— В десять часов, — тихо сказали над ухом. И…

НЕОЖИДАННАЯ ПОБЫВКА

Воздух вокруг меня как будто загустел, а в следующий момент я выпал на лужайку рядом с нашим домиком в университетском преподавательском городке. Стоял летний солнечный день, и все наши барышни совершали послеобеденный моцион, прогуливаясь в сопровождении нянь и детишек. Первой меня увидела Дарья, что-то живо рассказывающая остальным. Осеклась на полуслове да так и замерла с раскрытым ртом. Её реакцию мгновенно заметили и первым делом подумали о чём? Об опасности, конечно! Вокруг засияла сдвоенная ледяная защита Маши с Соней, замелькали кружащиеся сосульки. Момент всё длился и длился, девчонки оборачивались и всё никак не могли довернуться, время как будто загустело.

И тут она увидела меня! И как побежала!

Всё разом ускорилось, маленький (и очень мягкий) вихрь врезался в меня, я подхватил её на руки и начал целовать-целовать! А уж потом, слегка отстранившись, сказал:

— Ну, здравствуй, ваша светлость!

— Это что ещё за галантности? — хихикнула Серафима.

— Это, дорогая супруга, теперь официальное к тебе обращение.

— Как это? — не поняла она.

Зато Дарья, уже получавшая с Серго подобные папочки по поводу выделения в новый род, сразу всё поняла. И запищала пронзительно, как это умеют делать только девчонки:

— Серафима-а-а! Илюшка-а-а-а! Поздравляю-ю-ю-ю!

Маша с Соней захлопали в ладоши и принялись нас обнимать, Марта тоже, правда лицо у неё было с таким выражением: 'я пока ничего не понимаю, но своевременно нам всё объяснят.

— А с чем поздравляемся? Скажите уже мне! — потребовала Серафима

— «Ваша светлость» — это же светлейшая княгиня? — Соня вдруг остановилась. — Но так же не бывает? Это наследный титул. Его могут даровать, но только князю, да? — она вопросительно посмотрела на сестру.

— Да, — согласилась Маша. — Может быть, «ваше сиятельство»? Ты не путаешь, Илюш?

— Нет! — я перехватил супругу за руку и поцеловал нежные пальчики. — Моя герцогиня!

— Илья! — Даша от нетерпения начала подпрыгивать. — В Российской империи уже двести лет титулами герцогов не жалуют!

— А в Германской — жалуют! — подмигнул я.

— Я сейчас умру от люботытства! — это Маша и Соня выкрикнули хором, вцепившись в меня с двух сторон.

— Предлагаю сесть вон там, в беседке, — почти уравновешенно сказала Марта, — и Илья Алексеевич всё нам объяснит.

— Там ветер листочки унесёт, — испугалась Серафима. — Пойдёмте в дом.

В доме я последовательно разложил все бумаги — на титул, на то смешное герцогство, на мой новый сибирский надел…

— Господи… — Сима начала обмахиваться пустой папкой, — что-то мне аж дурно…

— Одну минуту! — Марта исчезла в направлении кухни и почти сразу появилась с подносом, уставленным чашечками, окружающими большой пузатый чайник. — Как знала, что пригодится, заварила с утра. Давайте пока документы приберём и спокойно выпьем по чашечке.