КОМ 7

— Ветерана?

— М!

— Ты у них и комбезом разжился? — Вряд ли в императрицыном госпитале пациентов содержат в этаком виде.

— Но, — кивнул Петя.

— А Соня? Жена-то твоя, что — не знает, где ты?

— Со-оня два-а ра-аза у ме-еня бы-ыла. А п-потом ч-чуть…

— Чуть дитя не потеряла, знаю.

— Е-э-э-ле сп… сп… — Петя разволновался, и речь его стала совсем уж дёрганной.

— Спасли?

— М! — Петина голова утвердительно дёрнулась. — И-и пу-уска-ать перес-стали.

— С-с-сахар! — Как же мне хотелось выругаться! — А императрица чего? Она ж первый маг-лекарь в империи!

— И-императриц-ца с-сказала, что т-только с-со време-енем п-пройдёт. С-сколько-о мо-ожно жда-ать? Я не-е ка-алека! Р-руки-но-оги н-а мест-те! Ле-ежать в к-кровати?

— Ага, и ты по тихой утёк? Самое главное, теперь тебе то-о-олстую докладную писать…

Витгенштейн удивлённо взглянул на меня.

— К-какую д-докладную?

— А как ты службу безопасности Императорского госпиталя обул. А она там по-любому есть. Не может её там не быть. И, значит, лихой князь всю её нахлобучил. Это, брат, такой подвиг, без награды не останешься. Я тебя уверяю. Щас ещё и полицейских следаков на уши поставят. «А куда делся князь Витгенштейн? Найти и предоставить пред светлы очи…» кого там — императора-батюшки или отца твоего? Кстати… — Я оглянулся. — А ну-ка петельку одну сделаем!

Петя, видать, испугался, что я решил сей же час сдать его обратно в госпиталь и запаниковал:

— К-к-ку-уд-да? Н-не надо! Д-дай х-хоть с же-еной п-повид-даться!

— Не сметь труса праздновать! Коршун щас всё зарешает!

Мы свернули к зданию Почтамта.

— Петя, — максимально убедительно спросил я, останавливая автомобиль практически напротив входа, — ты мне друг?

— Д-друг, — согласился Витгенштейн.

— Посиди, не убегай. Где я тебя потом искать буду? А мне к зятю на минутку надо.

— А! Лад-дно.

Дежурный на входе признал меня и постарался изобразить нечто вроде воинского приветствия.

— Виталий у себя?

— Так точно, ваша светлость!

— Так. Поручаю тебе пригляд. Если вот тот господин вдруг из машины выйти захочет — не выпускать.

— Как? — выпучил глаза почтмейстер.

— Как хочешь, а чтоб он в машине сидел. Я быстро.

Вбежал по каменным ступеням, бегом залетел к зятю в кабинет:

— Выручай, брат! Звонок особой важности. Срочно!

— Межгород?

— Да. Номер не знаю, но в списке особо важных он должен быть.

— Ничосси у вас запросы, ваша светлость! Пошли в коммутаторную, так быстрее будет.

Мы спустились на первый этаж, прошли в глубину здания, в комнатку, где сидел очень серьёзного вида очень длинноусый дяденька.

— Иваныч, — сказал Виталий, — дело важное.

— Соедини-ка меня, милейший, с секретарём генерал-губернатора Витгенштейна, — без лишних политесов попросил я. Дядька даже не удивился, только кивнул:

— Сей момент, постараюсь, — коммутаторщик протянул мне трубку, — ожидайте.

Но в момент не вышло. Лишь спустя несколько минут сосредоточенного щёлканья и переключения всей этой мудрёной машинерии в трубке глуховато раздалось:

— Секретариат генерал-губернатора князя Витгенштейна, слушаю.

— Герцог Коршунов. Тьфу! Илья Коршунов, герцог Топплерский. Мне бы с его сиятельством переговорить. Дело чрезвычайной важности.

— Секунду. — На том конце шелестели бумагами, пока наконец не произнесли, — Ваша фамилия входит в особый список. Проверочный вопрос: за что генерал-губернатор ругал вас с товарищами перед свадьбой Вани?

— Э-э… за раздолбайство?

— А точнее?

— За угон секретного объекта. Двух объектов, на самом деле. Наземного и воздушного.

— Достаточно. Соединяю.

Опять какие-то щелчки, потом строгий голос произнёс:

— Коршун, ты?

— Так точно, Пётр Христианович!

Он помолчал.

— Я так понимаю, мой у тебя в Иркутске? Иначе ты б не звонил?

— Так точно, у меня!

— Да не ори ты, — он опять помолчал. — Организовать всё сможешь? Чтоб к врачам и всё такое?

— Ваше сиятельство, я спервоначалу собирался его своей матушке показать, а потом уже по докторам…

— Евдокия Коршунова? Неожиданное решение. Будем надеяться, что оно даст лучший результат… Жаль, сразу нам в голову не пришло. Действуй!

— Есть! Спасибо за доверие!

На том конце положили трубку.

Ага. Что ж, теперь, когда у нас есть родительское благословение — всяко легче!

— А теперь, милейший, с начальником специального военного училища соедини, будь ласков!

— Иркутского?

— Именно.

— О, так это пара пустяков! Сейчас, всё будет!

Опять эти непонятные манипуляции. И вновь мне протягивают трубку.

— Да! Слушаю!

— Сокол, после службы нигде не задерживайся. Закончил — и срочно в Карлук. Ты меня понял?

— Э-э-э… Ладно. А что за секретности такие?

— Сокол! Я когда тебя без толку просил? Я прям настойчиво прошу, чтоб вы никуда не заруливали.

— Погоди, а мы с Серго хотели же…

— Завтра сходите, куда вы там хотели!

— А девчонки поехали к Лизавете, она их к какой-то модистке хотела…

— И пусть! Что тебе та модистка?

— А забрать?

— На такси доедут, ничего.

— Я обеспечу или сам отвезу, — сбоку сказал Виталий.

— Виталий сказал, всё нормально будет, доставят девчонок! — пересказал я.

— Вот ты душный, а. Ладно, будем как штык. Часика через три жди!

— Забились! — Я положил трубку. — Благодарю, господа! Надеюсь, не слишком обременил. Виталий, спасибо тебе огромное, ты не представляешь, как меня обязываешь!

— Пустяки, Илья! Я ж по-родственному!

Я скорым шагом вернулся к машине. Дежурный почтмейстер моргнул мне аж двумя глазами — мол, всё нормально! Петя сидел, открыв окно, подставляя лицо осеннему солнышку. Аж сердце сжалось, глядя на него, честное слово. Какой же он уставший! Они что там, в госпитале императорском, совсем ворон не ловят? Если человека довели до такого состояния, что он тупо сбегает с лечения, лишь бы к родным? Или я чего-то не понимаю опять? Вот Сокол вернётся — разберёмся!