Кома. 2024

Мара затушила сигарету и вышла из кухни. Спустя десять минут она вернулась и сказала:

– Все. Паша в курсе. Правда, он тоже сомневается в том, что Нырков не тот, за кого выдает себя. Но он никогда не игнорирует сведения, которые к нему поступают. И это удар для всех нас.

– Да, согласна. Это ужасно. Но что вы будете делать дальше?
– тревожно спросила я.

– Паша скажет нам сегодня вечером. Ты же помнишь, надеюсь, что мы собирались навестить Игорька?

– Помню и очень хочу его увидеть. Но не опасно ли это?

– Напротив, нам теперь просто необходимо встретиться с ним. И мы уже давно записались на это свидание с сыном. Так что эта встреча не должна вызвать у них подозрений.

Мы молча продолжили обед. Я заметила, что Мара о чем-то сосредоточенно думает. И только собрав со стола посуду, она спросила:

– Ты уже заказала билет на самолет?

– Нет, пока. Но собиралась это сделать сегодня. Собственно, сам-то билет у меня уже есть. Мне нужно только подтвердить дату вылета. Я планирую, улететь в понедельник вечером.

– А ты не хочешь улететь завтра?

Я вопросительно взглянула на подругу.

– В субботу?

– Да. Судя по тому, что у въезда в город уже стоят посты, они начали готовиться заблаговременно, - уверенно заговорила Гольская, - и тебе лучше покинуть город завтра, пока все не началось...

– Нет. Я улечу в понедельник, - твердо отрезала я.

– Но находясь здесь, с нами, ты сильно рискуешь. Пребывание в Элитарии слишком опасно для тебя. Бельской не понравилось, что ты вернулась к нам. А она, как ты знаешь, все помнит и ничего не прощает. Я даже удивляюсь, что она вообще выпустила тебя из Столицы. И это плохой знак. Очень плохой, Женя!

– Не думаю, что все обстоит так мрачно, как ты себе рисуешь. Я не согласилась работать на нее, и она потеряла ко мне всякий интерес, - я попыталась убедить себя и Мару в вещах, которые все же вызывали сомнения. И большие.

– Но она угрожала тебе! Причем открыто! С этим шутить не стоит, - продолжала настаивать на своем Гольская.

– Не забывай, Мара, - парировала я, - что я подданная Швейцарии, а она не захочет скандала.

– Не будь такой наивной, Максимова! Для нее нет разницы, кого убирать. Она легко расправляется со всеми, кто не дует с ней в одну дудку. К твоему сведению, у нас люди пропадают очень часто и иностранцы в том числе. Так что... Так что, подруга, иди и заказывай билет на завтра. Не упирайся, прошу тебя, Женечка! Паша тоже считает, что тебе следует уехать. Только мы не сможем завтра отвезти тебя в аэропорт. Пашка будет на работе, а меня, что очень странно, срочно вызвали на работу. Якобы, в восемь утра какой-то срочный педсовет.

– Причину объяснили?

– Нет. Но полагаю, что директриса строго-настрого прикажет в воскресенье сидеть дома. А это значит, что они упреждают события и уже начали запугивать людей.

– Похоже на то... Но я своего решения не изменю, Мара. Я ведь еще не купила своим сувениры и подарки. А как без подарков ехать домой? Никак нельзя-с. Нет-с.

Мы переглянулись.

– Да, Максимова, чувствую, что на мои уговоры ты не поддашься, - неохотно сдалась Гольская и добавила: - Иди-ка отдохни с дороги, а я пока помою посуду и соберу для Игорька посылочку.

13.

Сиротский дом, где с шести лет жил Игорек Гольский, расположился на территории старой воинской части в пяти километрах от Неверска.

Было уже совсем темно, когда мы подъехали к ДДС. Стоянка, обустроенная на против железных ворот с красной облупившейся звездой, была пуста. Гольские привычно пошли к проходной. Я бодро шагала за ними, пытаясь подготовить себя к встрече с мальчиком. В проходной мы застали только одну охранницу. Грузная невысокая женщина в моповской форме приветливо ответила на приветствие Гольских. Я поняла, что они давно и хорошо знакомы. Поэтому нисколько не удивилась, когда дежурная, скорее ради проформы, чем исполнения служебных обязанностей, сказала с улыбкой на красиво очерченных губах:

– Предъявите чипы, пожалуйста, а вы, женщина, - охранница с любопытством посмотрела на меня, - раскройте свою сумку.

Бегло пробежав сканером по нашим чипам, она даже не глянула в мою дамскую сумочку.

– Есть что-то незаконное? Холодное оружие, наркотики?
– равнодушно поинтересовалась она.

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, Татьяна Андреевна. Ничего этого нет. Только еда для мальчика, - нетерпеливо ответила охраннице Мара и с мольбой заглянула ей в глаза.

– Понимаю. Не терпится. Он в гостевой. Проходите.

Мара счастливо заулыбалась и пройдя через турникет, заторопилась к выходу.

Территория ДДС N5 представляла из себя комплекс зданий, приспособленных под жилые помещения и столовую. В бывших казармах с толстыми стенами теперь находились спальни детей. В штабе расположилась администрация ДДС и школьные классы. Весь комплекс был обнесен каменным забором с колючей проволокой. Окна всех без исключения зданий были забраны толстыми решетками. Сравнение с тюрьмой напрашивалось само собой. И если вдуматься, то это и на самом деле была тюрьма для детей, волей Судьбы ставших Послушниками. Дети были разделены по возрастам. Об этом гласили таблички на дверях зданий. Редкие фонари бросали скупой свет на чистую дорогу и тротуары без единого опавшего листика или бумажки. Я вертела головой по сторонам, стараясь все хорошенько рассмотреть. Естественно, здесь были и щиты, призывающие детей верно служить ГГ и соблюдать дисциплину, а также камеры слежения. Они были натыканы почти на каждом сантиметре по краям дороги и у входа в казармы.

Во дворе двухэтажного здания, к которому мы подошли, не было ни одной живой души. Видимо в это время детям запрещалось выходить на улицу.

В корпусе, где проживал Игорь и рабы-подростки, тоже был пост охраны. В торце коридора стоял обычный стол, за которым восседал моповец. Мне показалось, что и он дружески расположен к Гольскому. Седой, предпенсионного возраста мужчина поднялся к нам навстречу. Он пожал руки Павлу и Маре, а мне просто кивнул.

– Следуйте за мной, - сказал моповец и привел нас в небольшую комнату, где у окна стоял невысокий молодой человек в серой робе. Завидев родителей, юноша кинулся к ним. Все трое обнялись.

– Как я вас ждал, - услышала я голос юноши, тембром напоминающий голос Павла в молодости. Да и внешне Игорь оказался полной копией отца. Только мальчик был ниже ростом и очень худеньким.

Я деликатно стояла в стороне, давая возможность Гольским насладиться долгожданной встречей. После бурных объятий и счастливых восклицаний, Паша наконец представил меня сыну:

– Игорек, это Евгения Ильинична, наша с мамой давняя подруга.

Игорь выбрался из объятий родителей и подошел ко мне:

– Здравствуйте, - сказал парень и протянул мне руку.

Рукопожатие Игоря Гольского было по-мужски крепким. Я почувствовала мозоли на его ладонях.

– А можно, Игорь, я тебя обниму?

– Ну, конечно, - рассмеялся юноша и прильнул ко мне.
– Я очень рад с вами познакомиться.

– И я.

Я хотела еще что-то сказать, но неприятный ком сдавил мне горло. Я закашлялась, а потом добавила:

– Я помню тебя таким крохой (и попыталась изобразить руками каким именно). А теперь ты уже совсем взрослый мужчина.