Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.
Шрифт:
Часовой уже вскинул было винтовку к плечу, но я остановил его и, подойдя к вошедшему, потребовал:
– Ваши документы!
Незнакомец пристально посмотрел на меня:
– А вы не читали приказа о моем вступлении в командование армией? Вот мое удостоверение. А вы кто такой?
Прочитав документ, я доложил:
– Уполномоченный Верховной комиссии связи Республики Бурлин. На часового не обижайтесь, товарищ командующий. С него ведь требуют.
– Не обижаюсь. Служба. В дивизии было проще, там меня все знали... Заготовьте мне круглосуточный пропуск.
В тот день Уборевич вел переговоры с начдивами так, будто командовал армией не первый месяц. Удивительна было, когда он успел так изучить положение на фронте. Закончив переговоры, командарм сказал мне:
– Надеюсь, товарищ Бурлин, вы хорошо понимаете, что значит для армии связь. Если чего не хватает - говорите, штаб фронта поможет. Но если связь хоть раз подведет- пощады не ждите.
Расстроенный таким предупреждением, я доложил о потребностях узла связи то, что пришло в тот момент в голову. Уборевич записал все в кожаную тетрадь и посоветовал:
– Продумайте лучше и доложите дополнительно.
В ту ночь я и засыпал с мыслями о том, что требуется для узла связи. А утром написал подробную докладную записку командарму.
Следующей ночью меня вызвали на телеграф. Сидевший у аппарата Бодо Уборевич сказал:
– Сейчас подойдет командующий фронтом. Давайте перечень, что надо просить.
Я подал докладную записку.
Закончив разговор по оперативным вопросам, Командарм развернул поданный мною лист бумаги и доложил командующему фронтом А. И. Егорову о состоянии и потребностях армейской службы связи.
Вскоре к нам прибыли связисты с нужным имуществом.
В те дни наши войска уже оставили Орел и вели ожесточенные бои с деникинцами, рвавшимися к Туле, Москве. Перед нашей и 13-й армиями стояла задача задержать врага и перейти в контрнаступление.
В штабе Уборевич бывал редко, проводя большую часть времени в дивизиях. Возвращаясь, он приходил на телеграф усталым, невыспавшимся, но энергия, казалось, никогда не покидала его. Поговорив с командующим фронтом, он брал в работу тех, по чьей вине случались какие-либо упущения. Однажды крепко досталось и мне.
Зайдя на телеграф одной из дивизий вблизи Севска, Уборевич обнаружил, что штаб дивизии держит связь с армией не по буквопечатающему аппарату Юза, а по аппарату Морзе. Из-за этого оперативные документы легко могли стать достоянием врага. Аппаратом Юза дивизия не пользовалась только потому, что своевременно не получила в штабе армии источники тока. Иероним Петрович арестовал начальника связи дивизии, а мне приказал немедленно доставить источники тока и наладить связь по аппарату Юза.
Я помчался в дивизию с двумя ящиками сухих элементов. Через два часа доложил:
– Связь налажена, товарищ командующий!
– А наши с вами отношения далеко не налажены, - ответил он.
– Как это вы допустили такую беспечность? За это отдают под суд! Счастье ваше, что в других дивизиях я наблюдал обратное: везде связь работает хорошо. Но если случится еще раз что-нибудь подобное... С этих пор я потерял покой: как быстро ни перемещались штабы дивизий,
В ноябре я был направлен для организации связи на Юга-Восточный фронт, а в январе 1920 года- в 9-ю армию Кавказского фронта.
28 февраля я приехал в Новочеркасск, куда переместился штаб армии из станицы Каменской, и по распоряжению исполнявшего обязанности командующего армией А. А. Душкевича организовал временный узел связи в помещении гражданского телеграфа.
Однажды я увидел там у одного из аппаратов Уборевича. Он записывал в кожаную тетрадь разговор с начальником какой-то дивизии.
Дождавшись конца разговора, я представился:
– Начальник и военком управления связи прибыл, товарищ командующий!
Сидя ко мне спиной и продолжая что-то записывать, командарм недовольным тоном заговорил:
Почему не изолировали узел, а сунули его в какой-то проходной двор? Почему, черт возьми, здесь шатаются посторонние люди?
– Узел развернут в отведенном мне помещении, товарищ командующий...
– оправдывался я.
– Обслуживают его только военные связисты...
– Бабушкины сказки! Сам видел, как при входе, на первом этаже, прошмыгнул какой-то чиновник в форменной куртке. Вот отправлю вас на фронт простым красноармейцем!
Уборевич повернулся ко мне, помедлив, спросил:
– Позвольте... А где вы служили до девятой армии?
– В четырнадцатой, потом в штабе Юга-Восточного фронта. Моя фамилия Бурлин.
– Ах, черт возьми, вот что делает борода... Здравствуйте!
– подавая руку, он улыбнулся.
– Рад встрече. Можете вы организовать узел, как полагается на войне?
– Передайте мне здание казачьего училища, где был штаб Деникина, и армейский узел будет там развернут через три часа.
– Штаб Деникина?
– переспросил он и на клочке бумаги написал записку коменданту города.
– Вечером приду на переговоры.
Приехав на новый узел, Уборевич остался доволен: в большом светлом помещении шелестели узкие ленты аппаратов Юза, у окон связисты напряженно выстукивали на Морзе, а в центре сверкал чистотой солидный двухкратный Бод о.
2 марта командующий вызвал руководящих работников штаба и после короткого разбора оперативной обстановки объявил: - Темп наступления повышается. Мы не можем больше сидеть в штабе. Многое надо решать на месте.
Поэтому Реввоенсовет армии решил создать полевой штаб, который будет идти на конях вслед за ударной группой. Выезжаем завтра.
В полевой штаб были назначены начальник оперативного отдела Петрасевич, его заместитель Алексеев, начальники служб армии, еще четыре оперативных работника и я как начальник связи. Для обеспечения радио- и конной связью я решил взять с собой полуэскадрон, походную радиостанцию на конной тяге, аппарат Морзе и телефонные аппараты.
4 марта походный штаб выступил в направлении станицы Богаевской, нагоняя ушедшую вперед ударную группу, которой командовал заместитель командарма Г. И. Овчинников: в нее входили 21-я и 23-я стрелковые дивизии и части сводного конного корпуса.