Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.

До этого я ни разу не видел его, хотя за годы гражданской войны много слышал о нем.

Мне показалось, что Уборевич бледен, пенсне без оправы собрало поперек высокого лба большую вертикальную складку. На груди его висел большой полевой бинокль.

Отдав ординарцу поводья, главком подошел к нам и, здороваясь, спросил:

– В чем дело, товарищи?

– Да вот учу ковать лошадей...
– ответил Вострецов.
– В дрянной обуви лошадь и пяти верст не пройдет...

– Хорошее дело, нужное дело, - улыбаясь ответил главком.
– Каждый специалист обязан передавать знания молодым!

Все засмеялись.

А это кто?
– Показывая на меня, спросил Уборевич.

– Военком полка Василий Прокофьевич Малышев.

– Уборевич, - пожал мне руку главком.

Затем, оглядев командиров, Уборевич спросил: - Скажите, кто из вас имеет военное образование?

Да все мы бывшие офицеры, - ответил Вострецов, - кроме нашего военкома.

– Освободим Приморье, надо ехать учиться в Москву, в академию!
– повернулся опять ко мне Уборевич.

– Я бы с удовольствием, товарищ главнокомандующий, - смутился я, - но у меня нет и среднего образования... Некогда было.

– А теперь надо найти время и сесть за парту. Возраст учебе не помеха.

Поговорив с нами о состоянии полка, пошутив с бойцами подошедшей пулеметной роты, Уборевич поехал в штаб соседнего 5-го Амурского полка.

Полки 2-й Приамурской дивизии двигались вперед, к Спасску. Обширный район вокруг этого города был подготовлен к круговой обороне. Японцы еще в 1920 году строили здесь укрепления, рассчитывая, что самим придется драться с красными войсками. На семи сопках, окружающих Спасск, они оборудовали мощные форты, соединили их окопами, прикрыли проволочными заграждениями в 3- 5 рядов. Сами японцы считали эти позиции неприступными. Белогвардейцы тоже надеялись, опираясь на форты, нанести красным сокрушительный удар.

Подойдя к Спасску, главком Уборевич узнал, что противник еще не подтянул свои резервы, и решил воспользоваться этим. Он отдал приказ на штурм Спасского укрепленного района, а партизанским отрядам Приморья - начать решительные действия в тылу врага между Никольском- Уссурийским и станцией Евгеньевкой.

В ночь на 5 октября 6-й Хабаровский полк, вместе с которым был и я, вышел к подступам Спасска. С пешим дивизионом Отдельной кавалерийской бригады, двумя батареями и бронепоездом полк составлял правую колонну 2-й Приамурской дивизии; в левую входили 5-й Амурский, 4-й Волочаевский полки и бронепоезд.

Видя, что наступает решающий момент, политработники развернули разъяснительную работу среди красноармейцев. Агитаторы использовали многочисленные листовки Дитерихса. В одной из них генерал призывал «земскую рать, весь православный народ идти в поход на Москву». Бойцы хорошо поняли значение предстоящей операции для окончательного освобождения Приморья.

Ночью 8 октября под грохот артиллерийской подготовки обе колонны нашей дивизии, заняв исходное положение, изготовились к штурму.

В 17 часов 30 минут 1-й и 3-й батальоны 6-го Хабаровского полка ворвались на окраину Спасска. Ураганный огонь форта № 1 заставил их остановиться и залечь. Появилось много раненых.

Я был на командном пункте 1-го батальона, когда главком потребовал к телефону командира или военкома полка. Командир полка Г. В. Кондратьев находился в расположении 3-го батальона. Я поспешил к телефону. С другого конца провода вестовой передал, что командарм уже уехал, но приказал обеспечить эвакуацию раненых с поля боя, а с наступлением темноты дать бойцам горячую пищу.

Левая колонна дивизии встретила упорное сопротивление конницы противника. Но после ожесточенного боя наши части взяли село Славянку и приблизились к форту № 3. Атаку Троицкосавского кавалерийского полка в промежуток между фортами № 2 и 3 враг отбил сильным огнем.

От Уборевича пришло распоряжение: как только бойцы поужинают, бой возобновить. Только скрылось солнце, кругом снова все загрохотало. 5-й Амурский полк и дивизионная школа младших командиров выбили белых из форта № 3. Те несколько раз бросались в контратаки. Форт остался в наших руках.

Закончилась первая штурмовая ночь Спасска. В 6-м Хабаровском стрелковом полку, остававшемся на позициях до рассвета, потери были велики.

В 7 часов утра наши части снова пошли на штурм Спасска. После двухчасового боя 1-й батальон нашего полка овладел фортом № 1 и вступил в город. Роты в пороховом дыму продвигались по улице от дома к дому, ведя огонь из пулеметов по отходящим белогвардейцам. Связисты тянули телефонный провод в дом, куда перемещался штаб Полка.

Командир полка Кондратьев, свернувшись комочком, лежал в овчинном тулупе на земле и дрожал мелкой дрожью: начался сильный приступ малярии, которой он страдал хронически.

Из-за угла дома показался главком Уборевич со своим полевым штабом. Иероним Петрович соскочил с коня, спросил:

– К то ранен? Почему нет санитаров?

– Они тут не помогут, товарищ командующий, - ответил я.- Часа через полтора Григорий Васильевич подымется сам. Малярия...

Подозвав адъютанта, командующий приказал налить из фляги разведенного спирта и поднес железный стаканчик к губам Кондратьева. Тот, стуча зубами, выпил.

– Оставьте при Кондратьеве надежного бойца, - приказал главком, - а сами неотступно следите за боем полка.

Уборевич вскочил на коня и ускакал.

Спасск взят. Испугавшись окружения, деморализованные части генерала Молчанова бежали на юг. Его штаб не успел свернуться и был захвачен нашими бойцами. Части Народно-революционной армии преследовали беспорядочно отступавшего противника. Когда мы вошли в село Манзовку - на полпути между Спасском и Никольском-Уссурийским, Уборевич с полевым штабом армии был уже там. Он вызвал Кондратьева и меня, расспросил о состоянии полка. Мы доложили о больших потерях и попросили дать в полк пополнение. Г лавкам ответил, что пополнение ему неоткуда взять, да оно теперь и не нужно, так как противник бежит в панике.

Г лавкам оказался прав. Белогвардейцы сдали Никольск-Уссурийский без боя. 6-й Хабаровский полк, заняв город, получил разрешение остановиться на отдых.

В Помещении «общественного собрания» было созвано заседание городского ревкома. Прибыл Уборевич. Он рассказал о перспективах освобождения Приморья и от имени Реввоенсовета армии вручил более чем шестидесяти бойцам, командирам и политработникам нашего полка орден Красного Знамени. Получил орден и я.

Остатки «земской рати» силою до двух тысяч штыков поспешно удирали через Славянку, Краскино, Посьет и Хунчун к Корейской границе. Преследуя их, наш полк занял конный завод и олений питомник местного богача Янковского. Владелец успел бежать и оставил свое имущество под присмотром служащих. Занимала завод и питомник 3-я рота, состоявшая из партизан-корейцев, только что присоединившихся к нашему полку.

Когда полк вытянулся по дороге к военному урочищу Барабаш, мы с командиром полка удивились: куда же девалась в 1-м батальоне 3-я пехотная рота и откуда появился там кавалерийский эскадрон, да еще какого-то экзотического вида? Подъехали ближе и увидели бойцов-корейцев в белых национальных костюмах, гордо восседавших на породистых неоседланных лошадях.

Через сутки я получил от Уборевича приказание вернуть племенных лошадей на конный завод, ставший теперь государственным. Главком предупредил, что комиссар Полка будет предан суду военно-революционного трибунала, если приказание не будет выполнено немедленно.