Командировка в ад

— Ой вей, да! — завздыхал Иосиф. — Двоюродная сестра с детьми. Гостила у нас. Всего лишь неделю как вернулась домой. Поссорилась с моей Сарочкой, ты же знашь, что будет, когда соберутся две еврейки под одной крышей…

Николай пересел вперед, где, мешая сербские слова со славскими и варяжскими, спросил: коль народ нервничает, что будет, как станет известно о тысячах смертей? Немцы не боятся массового возмущения?

— Немцы чувствуют себя хозяевами, — сморщился водитель. — Думают, что в любой миг спустят на нас своих цепных собак хрватов, и србы успокоятся. Кто останется жив, конечно.

Князь вернулся на место около Касаткина-Ростовского. Тот тоже в общих чертах уловил смысл беседы.

— Что думаешь, Коля?

— Один умный серб, Александр Баляк, однажды сказал: «Народу уже тысячу раз объяснили, что он счастлив, но все бесполезно!». Это очень подходит к описанию германской внутренней политики — только объяснять, но ни черта не делать. В Славии они прокололись, не без нашего участия, разумеется. Посмотрим, что здесь…

Борис иронично приподнял бровь.

— Ты хочешь начать революцию в Сербии?! Нас дома ждут дети, жены.

— Что-то ты слишком легко сбежал добровольцем от семейного очага, верно? — хмыкнул Николай. — Не тот еще возраст, чтобы чинно просиживать задницу у камина и ходить на службу подобно банковскому клерку. Душа просит адреналина…

— Не без того, — вздохнул Борис.

— А если сербы начнут, то справятся и без нас. Либо вообще потерпят провал. Мы — чисто медицинская миссия. Краткосрочная. Выясним, поставим инъекции с зачарованным раствором и назад.

— Конечно. А кто предлагал другое? — ирония в голосе командира отряда брызнула как сок из выжимаемого лимона. Уж кто-то, а он знал лучше других неугомонную натуру товарища.

Так под разговоры, не слишком таясь от Иосифа, и скоротали остаток пути, пока «тудор» не миновал огромное село Брзы Поток, и выхватил фарами в опустившейся ночной тьме вереницу машин и множество людей. Они заняли место в хвосте длинной очереди. Сгонявший на разведку Душан вернулся с неутешительной вестью: уперлись во внешнее кольцо оцепления. До границы бановины — еще десяток километров. Пропускают только жителей сел, расположенных близ карантинной зоны.

— Сто экю — нормальный пропуск для проезда? — спросил Касаткин-Ростовский.

— Даже двести не помогут, лишь усилят подозрения, — заверил капитан. — Командует немец, с ним хорваты. Сербы, даже если и захотели бы помочь, не сумеют. Тех, кто пытается прорваться, отгоняют выстрелами в воздух — так мне рассказали. С них станется открыть огонь на поражение.

— Николай, твое мнение? — начал Касаткин-Ростовский. — Повторяем как на болгарской границе?

— Если получится. Но не прямо здесь, надо отъехать на пару километров.

Высадивший их у леса Иосиф с удовольствием принял мятые немецкие купюры и по местному обычаю потер ими подбородок.

— Удачи, другови. И навестите мою сестру в Високи Планины. Ее Циля зовут. Циля Груберман.

Члены отряда шагнули в сырой весенний лес, навьюченные как верблюды. Но, как только красные фонари «Тудора» погасли вдали, Касаткин-Ростовский приказал всем углубиться в заросли на противоположной стороне. Даже водителю не нужно знать, куда отправились его необычные пассажиры.

— Разведаем? — предложил Борис.

— Полетели, — согласился Николай.

Примерно через четверть часа оба князя вернулись с плохими вестями. Насколько удалось рассмотреть, все проходимые места замотаны колючей проволокой. Далее — посты с собаками. Выставлен даже пулеметный расчет. И это только внешнее кольцо оцепления.

При свете фонарика рассмотрели карту. Конечно, всюду так блокировать зону власти не смогут. Наверняка крепко ощетинились лишь вдоль основных дорог. Но двигаться в обход, да еще по гористой местности — это потерять минимум пару дней с неизбежным риском попасть под взор недружественных глаз.

— Слушаю ваши предложения, господа! — командир испытующе посмотрел на Несвицкого и Малковича, самых опытных.

Прозвучало единогласное «летим».

— Только придется расстаться с частью багажа. Зачарованные бронежилеты, запасы пищи и не самое необходимое оборудование нужно закопать, — с огорчением констатировал Николай.

— Оборудования много не возьмем, — неожиданно заявил профессор Дворжецкий, от которого ожидали, что он будет сражаться за каждую пробирку. — Миниатюрных электронных микроскопов не изобрели, а без такой техники мы можем судить о свойствах вируса только по косвенным признакам. Хочу набрать как можно больше образцов и скорее доставить в Москву на исследование.

— Основная часть медикаментов у нас противобактериальная, — добавила Милица. — О вирусной природе возбудителя инфекции мы узнали лишь в пути. Очень надеюсь, зачарованный раствор Николая Михайловича имеет больше шансов оказать воздействие. Предлагаю взять лишь перевязочные материалы, противовоспалительные и дезинфицирующие средства, для инъекций и еще какую-то мелочь. Дайте мне четверть часа, отсортирую.

Вот только оружие не решились оставлять. Понимая, что опасность столкновения растет с каждым днем, боевые волхвы чувствовали себя куда увереннее со стволами в руках. Особенно капитан Василий Негожин, доставший из кофра снайперскую винтовку и пачку магазинов к ней, снаряженных зачарованными пулями, хотя никто не предполагал, что столь дальнобойная штука им пригодится. Весила она втрое больше, чем пистолет-пулемет, а значит — волхв унесет на себе меньше иного груза.

Поручик Володя Черненко, ответственный за радиосвязь, с сожалением отложил запасные батареи к уоки-токи. Теперь, если в карантинной зоне не будет электричества, зарядить радиостанции станет невозможно. Большой коротковолновый передатчик достаточной мощности оставили: и тяжелый, и, главное, неожиданная трансляция из эпицентра заражения непременно всполошит германцев.

Проверяя, как медики надели антигравитационные жилеты, Борис осветил Милицу и обнаружил, что девушка натурально дрожит.

— Ты что, боишься летать?

— Да… Первый раз в жизни села в самолет — до Тавриды. Чуть не умерла от страха, — она стянула с шеи шарфик и вытерла лицо. Даже без косметики оно выглядело миловидным. Сербка недавно закончила медицинский университет, и ее взяли как врача-инфекциониста, владеющего языком. Про боязнь перелетов, видимо, не успели спросить. — Но в самолете вокруг — металл. Здесь же, под ногами и под животом — пустота…

Из-за секретности при отборе и подготовке девушке никто заранее не сказал, что, возможно, границы придется преодолевать в строю с летающими волхвами, эту «ужасную» подробность она узнала лишь на корабле, когда отступать стало поздно.

— Почему ты не отказалась еще до высадки в Дунаице?! — едва не взвыл в голос Касаткин-Ростовский. — Ведь там все стало ясно. К нам же присоединился Несвицкий, самый мощный волхв-лекарь во всей Нововарягии!

— Волхв, но не врач. И не серб. Поймите, я покинула Родину совсем юной, но все равно ее люблю. Не могу сидеть в Москве, зная, что немцы с хорватами творят в Сербии ужасные вещи, а я откажусь помочь.