Командировка в лето

Ленка поцокала языком, встала, долила ему кофе из турки.

– Тогда чего ты такой смурной?

Глеб досадливо помотал головой.

– Сам не пойму. Знаешь, по моему, он меня сделал. Как мальчишку…

Ленка порывисто метнулась к нему, обхватила руками его голову, прижала к не умещающимся под тонкой рубашкой идеальным полушариям груди.

Несмотря на напряженность и ответственность момента, Ларин почувствовал, что у него – встает.

– Дурак ты, Глеб. Ой, какой дурак… Князю проиграть не стыдно, на то он и Князь. Да и не проиграл ты ему пока, просто не готов был. Так, разведка боем… Еще сочтетесь…

Потом так же порывисто отстранилась, взлохматила его и так непокорные волосы, поглядела внимательно сверху вниз.

Бугорок на джинсах вырос уже весьма ощутимо.

Можно сказать – не бугорок уже, а целый бугор.

Бугрище.

– Ой, а это что у нас такое? Та-а-ак… Меня, кажется, и вправду любят… А ну-ка, мальчик, проверь-ка, что у меня есть под рубашкой? Да проверь-проверь, не стесняйся…

…Потом они, запыхавшиеся, долго курили в спальне.

Ехать на работу откровенно не хотелось.

Чтобы избавиться от этой сладкой истомы, пришлось еще раз варить кофе.

На сей раз делать это подрядился Глеб.

Все-таки, варить кофе – мужское занятие. А женское – ждать этот самый кофе.

В постели.

Напиток, слава Богу, получился что надо: горячий, крепкий, густой. С правильной, чуть заметной на языке (но, упаси Господи, не в гортани) кислинкой.

Пили, причмокивая.

Умиротворенно так пили.

Наконец Глеб не выдержал:

– Слушай, меня вот что занимает. Этот Князь – он вправду фанат «Спартака» или просто рисуется?

Ленка пожала плечами.

– Порисоваться он, конечно, любит. Он вообще себя, ненаглядного, любит нежно и бескорыстно. Но тут – вроде всерьез. Он одно время даже драться ездил: знаешь, у них бывает – договариваются двадцать на двадцать, или там, тридцать на тридцать где-нибудь в укромном месте и получают удовольствие. Бойцовский клуб. Мне этого не понять. Он, кстати, вообще здорово дерется, ко мне однажды азер в ресторане пристал, так Димка его только один раз ударил – и все…

Глеб усмехнулся.

– Он, этот азер, что, один был? Редкая птица, однако… Они обычно, когда по одному – народ довольно мирный…

Ленка хихикнула.

– Ага, один. Жди… Их там человек семь было. Остальных охрана нейтрализовала…

– Ну, с охраной-то проще, конечно. Такие два бугая…

– А-а-а, Миша с Сережей его провожали, да? Ну, эти-то еще ничего. Мирные. Они, кстати, не только охранники, но еще и референты. Миша, говорят, финансист неплохой. Вот порученец Димкин, Андрюша Корн, это я тебе доложу – что-то с чем-то. Вежливый такой, интеллигентный, в очочках ходит. Нужны они ему, как рыбке зонтик…

Глеб вытряхнул из пачки сигарету, закурил.

– Что, страшный человек?

Ленка подоткнула под спину подушку, села поудобнее.

– Дай и мне сигарету, что ли… Раскурилась я с тобой… Дома-то от мамы до сих пор скрываюсь, там особо не покуришь…

Глеб хмыкнул, бросил ей пачку, вложив в нее простенькую пластиковую зажигалку. Скворцова достала сигарету, высекла огонек, с наслаждением затянулась.

– Не то слово «страшный», Глебушка. Знаешь, среди вас, мужиков, есть такие извращенцы, которые любят опасной бритвой пользоваться. Так вот, он – что-то типа этой самой бритвы. Одно неосторожное движение – чик – и порезался. Насмерть.

– Нда… Весело… Где Князь такого, интересно, раскопал…

Ленка зябко пожала плечами.

– Ой, муженек, не знаю. Князь вообще о своем прошлом трепаться не любит. Но знакомы они очень давно, это чувствуется…

Глеб поднял бровь домиком, прищурился.

– Слушай, а он, случайно, не из криминала? Эдакий белый воротничок, мозг. Сейчас это вроде модно…

Ленка отрицательно помотала головой.

– Нет. Он этих ребят терпеть не может. И не из спецслужб. Сам говорил, а врет он редко. По крайней мере, просто так трепаться не будет. Там что-то другое, но что – понятия не имею…

Глеб легко поднялся, хлопнул рукой по незастеленной кровати.

– Ладно. Успею разобраться, что он за птица, этот Князь. А нам пора себя в порядок приводить. Иначе на службу не успеем.

Разумеется, они опоздали…

Глава 9

Пять дней проскочили незаметно.

Скворцова прижилась в старом мидовском доме, только изредка совершая набеги домой, в Кунцево – повидать маму и сынулю. Мама, кстати, уже требовала предъявить Ларина пред свои светлые очи, но Ленка не торопилась: воспитанная в консервативных традициях мамуля могла потребовать от Глеба незамедлительной женитьбы, а это в их планы пока не входило. Договорились пожить пару лет так, в свободном режиме, не мешая друг другу и не ревнуя, если что.

Потом, если все будет благополучно, можно и расписаться.

А так, в омут головой – извините, фигушки.

Взрослые уже ребята, как-никак.

Обжигались.

Тем не менее, в ларинской квартире Ленка вела себя абсолютно по-хозяйски.

С самого первого дня.

Может, в роль входила, а, может, и вправду характер такой.

Матушка ее тоже командовать любила.

Генеральша.

Они завсегда своими большезвездными суровыми мужиками дома помыкают.

Традиция-с…

Надо сказать, Глебу некоторые изменения в его берлоге даже нравились.

Исчезла куда-то уже привычная, как говаривал Сашка Художник, «чихательная» пыль.

Престарелый, полузасохший, от отца доставшийся фикус вдруг ожил – оказалось, всего-то и было нужно, что регулярно поливать его да листики протирать влажной тряпочкой.

Появились некоторые весьма любопытные приспособления на кухне.

Стало ежедневно (причем не Скворцовой, а самим Лариным) выноситься мусорное ведро.

Да и вообще спать на чистых, накрахмаленных простынях, имея к тому же под боком вполне уютную, комфортабельную и никогда не напрягающую по мелочам Ленку, оказалось значительно приятнее, чем выпинывать похмельным утром из квартиры очередную не менее похмельную подругу.

А потом еще и наводить порядок после этого, с вечера приятного, но поутру почему-то вызывающего рвотный рефлекс визита.

В четверг к ним приперся, как всегда бесцеремонный, Художник.

За отгулами.

В Ригу парнишка, видите ли, собрался, Нельку проверить – типа, как она там, не загуляла?

С двумя литровыми бутылками беленькой, разумеется.

Вернее, он-то, бедолага, думал, что приперся не к ним двоим, а исключительно к Глебу.

А оказалось…

Нда…

Жизнь иногда выписывает просто изумительные кривые.