Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь

И ребятишки сломя голову бежали на берег Донца, чтобы в пух и прах разбить «немцев».

Летом 1961 года Булгаковы переехали в Тихорецк, так как у Василия Николаевича усилились головные боли, вызванные старой раной, и врачи настоятельно рекомендовали ему сменить климат на более мягкий. К тому времени родители отца перебрались из Фастовецкой в город, у них семья Василия Булгакова и обосновалась на первое время.

Осенью дети пошли в школу: Володя в шестой класс, Валя в четвертый, Сережа в первый. Глава семьи устроился формовщиком в литейный цех завода «Красный молот». Примерно через год профком предприятия выделил фронтовику участок земли под индивидуальное строительство, который находился на улице Суворова.

За лето Василий Николаевич не без помощи соседей выстроил просторный дом, обшив его доской.

– В те годы дома строили из саманных блоков, – вспоминает Владимир Васильевич. – Сначала возле двора сооружался бурт из глины, на которую рассыпали солому, после чего бурт заливали водой и начинали делать замес. Три лошади ходят по кругу, меся жижу, а мы, мальчишки, сидим верхом. Как только раствор готов, взрослые дружно заливают его в деревянные формы без дна, а женщины в это время готовят закуску на стол. Закончили работу – сели обедать. Выпили, закусили и песни попели. Через неделю-другую, когда саманные блоки застыли и превратились в строительный материал, хозяева, опять же с помощью соседей, выкладывали из них коробку дома, капитально обмазывали ее глиной – и жилье готово. Так тогда строили все дома. И соседи были роднее родных братьев, потому что, если что, первыми приходили на помощь…

Итак, семья фронтовика переехала на улицу Суворова – великого русского полководца. Однако не это обстоятельство сыграло решающую роль в выборе Володей Булгаковым будущей военной профессии.

– Кубанские города примечательны тем, – рассказывает Владимир Васильевич, – что на их улицах растут фруктовые деревья: черешни, вишни, абрикосы. Росли они и вблизи полевого аэродрома учебного полка авиационного училища, куда мы частенько заглядывали. Курсанты, закончив полеты, шли к деревьям, чтобы в тени их крон переждать полуденное пекло. Перекуривали, пробовали на вкус созревшие плоды. Ну и без нас там, конечно, не обходилось. Расспрашивали военных, что да как в армии. Вопросов было море. Курсанты, что можно, рассказывали. Думаю, эти разговоры и повлияли на мой окончательный выбор профессии. Во всяком случае, то, что я буду военным, тогда уже не обсуждалось…

После восьмого класса Володя Булгаков решил поступать в суворовское военное училище, по привычке не поставив в известность родителей. А в военкомате, куда он пришел оформлять документы, у него спросили: «Мальчик, а где твои родители? Почему от них нет заявления?» Понурив голову, Володя побрел домой. «Нет! – отрезала Анна Пантелеевна. – Вот окончишь одиннадцать классов, тогда иди в любое военное училище». Отец тоже не одобрил поступок сына.

Но было уже поздно. Мечта стать суворовцем уже «материализовалась» в желание им стать. Поэтому увещевания родителей на Володю не подействовали. Собрав волю в кулак, мальчик выпалил: «Не отпустите – убегу!» Родителям ничего не оставалось, как дать письменное согласие.

Первое, что увидел Володя Булгаков, сойдя летним утром 1964 года с поезда на станции Орджоникидзе (Владикавказ), были горы, величественные и недосягаемые. «Ну, здравствуй, Кавказ!» – мысленно воскликнул подросток, ощутив прилив сил от того, что наконец-то сбылась его детская мечта увидеть Кавказские горы. Теперь до них было рукой подать. С восторгом разглядывая зубчатые хребты, на альпийских вершинах которых лежал снег, наш герой еще не знал, что отныне судьба накрепко свяжет его с Кавказом.

Экзаменационная суета пролетела как один день. В конце августа 1964 года начальник Кавказского суворовского военного училища генерал-майор Степан Семенович Раков зачитал решение приемной комиссии о зачислении в училище абитуриентов, успешно сдавших экзамены и выдержавших конкурс, и вручил счастливчикам алые погоны – символ кадетского братства, которые генерал Булгаков и сегодня хранит рядом с боевыми наградами…

Кадетское братство

Суворовское училище, в которое поступил Володя Булгаков в августе 1964 года, располагалось в стенах бывшего Владикавказского кадетского корпуса, который был учрежден императором Николаем II в 1900 году. На его постройку государственная казна отпустила 1 миллион 700 тысяч рублей (по тем временам сумма огромная!). Прочность материала, из которого возводились постройки, и сегодня удивляет многих [19] .

19

В здании бывшего кадетского корпуса ныне размещается ряд подразделений 58-й общевойсковой армии. – Примеч. авт.

– В 1967 году, когда я учился на выпускном курсе, – вспоминает Владимир Васильевич, – нам поставили задачу разобрать стрелковый тир – кирпич потом пошел на строительство здания штаба 42-го армейского корпуса. Перфораторов и отбойников тогда не было, поэтому мы брали обыкновенное бревно и били им, как тараном, в стену. Но кирпичи не поддавались: кладка была на века! Вот мы и бегали с этим бревном, как татаро-монголы вокруг осажденной крепости, прикладывая неимоверные усилия для разрушения стены. Качество кирпича поражало – ударившись об асфальт, он не разбивался, а лишь подпрыгивал и звенел. На каждом кирпиче стояло клеймо производителя в виде подковы, своего рода знак качества…

В царствование императора Николая II были учреждены еще девять военно-учебных заведений подобного типа, в том числе и Владикавказский кадетский корпус. Заведующая сектором фондов Музея истории г. Владикавказа Вера Зинько пишет: «День начинался в шесть утра с позывных горниста под барабанный бой. В строго отведенное время надо было сходить в туалет, почистить зубы, умыться, натереть мелом поясную бляху, начистить сапоги, привести в порядок одежду. Если кадет получал три замечания, его лишали завтрака, давали только хлеб и воду. Если кадет забывал, что жидкость в супе надо есть с широкой части ложки, а гущу – с острого конца, то получал замечание. Хлеб требовалось брать руками, а рубленое мясо есть вилкой без ножа. Наказывалось также и уклонение от молитвы. Во время увольнения в город за кадетами также строго следили. На трамвай выделяли две копейки. Также воспитанникам строго-настрого запрещалось есть на улице, грызть семечки, плевать на тротуар, сморкаться. Ежегодно пятого октября в корпусе проводился бал, на который приглашались воспитанницы Ольгинской гимназии. Если во время бала замечалось, что кадет после двух танцев с гимназисткой не поменял белые перчатки или забыл угостить девушку морсом или лимонадом в буфете, нарекание было обеспечено. За более серьезные проступки следовало заключение в карцер…» [20] .

20

Зинько Вера. Владикавказский кадетский корпус; http://www.ruscadet.ru/history/rkk_1701_1918/1883_1918/vdk/comm.htm

К тому времени, когда в стенах бывшего Владикавказского кадетского корпуса учился Володя Булгаков, карцера уже не было. В остальном же условия учебы и быта суворовцев мало чем отличались от тех, в которых находились кадеты-«кавказцы».

Воспитанники суворовских военных училищ носили примерно такую форму, как кадеты, – сшитую по лекалам старой русской армии. В традициях русской армии они осваивали и военное ремесло: поступали исходя из сложившихся обстоятельств, обучались действовать плечом к плечу с товарищами.

– Нам с первых дней внушали правило, – подчеркивает Булгаков, – что мы должны жить по принципу: «Сам погибай, а товарища выручай!» Почему? Потому что офицеры, которые были у нас воспитателями, да и многие преподаватели, прошли войну и знали, что на фронте без войсковой дружбы, взаимовыручки делать нечего.

Кадетские корпуса были основным каналом, по которому осуществлялось пополнение армии лицами с военным образованием. Эту же функцию выполняли и суворовские военные училища, учрежденные в Советском Союзе в 1943 году. Учебно-воспитательный процесс в них соответствовал тем «лекалам», что существовали в кадетских корпусах русской армии.

Воспитанники Кавказского СВУ любили называть себя «кадетами». Традиция! Жили суворовцы-«кадеты» в дортуарах, больших спальных помещениях, где в один ярус располагались сразу две полноценные роты. В залах учебного корпуса, светлых и просторных, свободно стояла рота в развернутом двухшеренежном строю. Двери в помещениях были дубовые, и суворовцы младших классов («мелкота», как выразился Булгаков) открывали их двумя руками – одной рукой открыть такую дверь им было не под силу.

– Общеобразовательная подготовка у нас была выше, чем в средних школах, – замечает Владимир Васильевич. – Опытные педагоги, среди которых было немало заслуженных учителей, при выставлении оценок учитывали знания воспитанника, его умение мыслить, логически рассуждать. А потом была ежедневная самоподготовка под жесточайшим контролем: ты не имел права заниматься посторонними вещами – только изучение материала, заданного к предстоящим занятиям. Трудно? Да, очень. Особенно тяжело было в период втягивания в жизнь, которая называлась «армейская повседневная»…