Комбинация

Петру и Алексею, также, как и Софии-Шарлоте, требовалось создание научного общества. Поэтому взвесив все «за» и «против», он принял предложение русского царя. И вот — оказавшись в России Лейбниц потихоньку устраивался, работая над проектом Академии наук. В этот раз уже Российской. Местных ученых в здешних краях мягко говоря не хватало, поэтому Готфрид продумывал кого и для чего можно пригласить. Из тех, конечно, кто поехал бы. В конце концов открытое покровительство наукам отца и сына выглядело весьма перспективно, равно как и их щедрость, даже несмотря на достаточно дремучие, по меркам Лейбница здешние края. Сам он в письмах это обстоятельно завуалированно называл ученым пикником на природе…

Глава 5

1700 год, май, 11. Исфахан

Российское посольство было пышно и богато. Как и его дары, преподнесенные шаху Хусейну [31] .

Петр не жадничал.

В предстоящей авантюре с османами все должно было выглядеть предельно реалистично. Настолько, чтобы в нее все поверили. И он старался.

Посольство готовилось тщательно.

Еще с весны 1699 года.

Сначала отправили посланника для предварительных консультаций. И только получив «добро» уже собрали серьезное посольство и направили его. Само собой, постаравшись в процессе ознакомиться с культурными особенностями региона.

31

Данный правитель именовался либо как Шах Султан Хуссейн, либо как Шах Хуссейн. Так что непонятно Султан является именем или титулом. Поэтому автор остановился на просто Хуссейне. Есть, правда, два варианта — Хуссейн и Хоссейн, но оно в любом случае арабского происхождения (означает «красивый») и автор остановился на варианте без региональных адаптаций (если они были): без удвоения буквы «с» и перехода «у» в «о».

Для чего первоначально отправленный посланник пару месяцев собирал в столице державы Сефевидов сведения об обычаях и традициях двора. О правилах этикета. И о личных предпочтениях правителя…

С подачи Алексея старались продумать все.

Даже одежду.

Так, например, зная, что шах не носит красных одежд, которые в этикете династии означали стремление к убийствам и войне, никто в посольстве их и не одевал. Точно также, как их избегали придворные Хусейна…

Послом отправили Василия Васильевича Голицына. Князя. Того самого, который был первейшим сторонником и союзником царевны Софья. А в 1690 году впал в опалу, лишился боярского чина, имущества и отправился со всей семьей в Архангельские земли куковать, где он в оригинальной истории и умер аж в 1714 году.

В этом варианте истории Алексею удалось убедить отца в том, что, в связи с гибелью Милославских, а также развалом оппозиции, передравшейся между собой, князь Василий становился полезен. Крайне полезен. Ведь он, по оценке многих, являлся одним из самых образованных людей России тех лет. Более того — был сторонником реформ и модернизации державы едва ли не больший, чем сам Петр.

Раздор же их проистекал из-за того, что он в том, уже не актуальном конфликте занял сторону Милославских. Но за это его сильно уж винить нельзя, потому что там в 1680-ых было не ясно кто победит. И положение Нарышкиных выглядело весьма ненадежно. Поэтому Василий Голицын и сделал ставку на противников Петра. Что ныне уже не имело никакого значения. А потому, примирившись с ним, более последовательного единомышленника и сподвижника найти было бы крайне сложно. Тем более, что, в отличие от того же Меншикова, Василий Васильевич не был уличен в лютом, отчаянном воровстве…

Да — он плохой полководец.

Бывает.

Не всем же блистать на поле боя.

Зато он хороший дипломат и организатор тыла. А с такими людьми у царя все было очень плохо…

Петр поначалу хмурился от таких речей. И даже разок ругался, топая ногами. Но после почти трех месяцев размышлений с регулярными напоминаниями уступил просьбе Алексея дать князю Василию новый шанс. Все-таки царевич был прав. Во всем. Хотя думать о том не хотелось. Даже сама идея этой уступки выглядела крайне раздражающей. Но смерти Лефорта и Гордона в известной степени стали благодатной почвой, в которой увязли его страхи, и он поддался на уговоры…

Князю повелели вернуться в Москву.

Петр лично довел до него ситуацию и объяснил, что готов примирится, но должен удостоверится в практическом смысле сего действия. То есть, давал шанс в духе — иди и докажи, что про тебя не врали. И теперь, здесь, в Исфахане, Василий Васильевич Голицын носом землю рыл, стараясь не упустить возможность. А потому и к подготовке, предложенной Алексеем, отнесся очень серьезно.

Да, он был западником в его рафинированной форме. Но в свое время это не помешало ему отменно сыграть дипломатическую партию против Османской империи. В том числе и в самом Константинополе. Спутав врагам все карты. Так что у Петра были все надежды на то, что князь справится…

— Мой государь предлагает создать российско-иранскую торговую компанию, — произнес Василий Васильевич, когда, после долгих шарканий перешли к делу. — Покажи, — кивнул он помощникам.

Те развернули подставку в духе мольберта, на которой поместилась карта запада Евразии, северо-восточной Африки и западной Индии.

— Вы находитесь тут. — указал он указкой. — Мы — вот тут. Здесь у нас протекает большая и полноводная река, по которой мы и возим товары, которыми с вами торгуем. Вот тут проходит торговый путь от старого Трапезунда к вашим владениям.

— Это нам известно, — ответил шах. Вполне беззлобно. Хусейн вообще был весьма добродушный и миролюбивый человек. Правда, к 1700 году он выполнял уже почти что исключительно представительские функции, погрузившись в алкоголь и дела своего гарема. Всем заправляла его энергичная тетя — Марьям Бегум, дочь Сефи I.

Впрочем, это не мешало шаху вести приемы.

Он все равно ничего не решал, просто наблюдал, а потом брал время на подумать…

— Мой государь, предлагая создать общую, российско-иранскую торговую компанию, видит великую возможность торговать совместными усилиями и с севером Европы, — Голицын обвел указкой Англию и Голландию, — и с Индией, и с востоком Африки. Для чего готов прислать своих людей для строительства в ваших южных портах современного флота.

— Не велик ли торговый путь?

— По протяженности он примерно равен старому Шелковому пути. Только товары повезут преимущественно по воде. Отчего они будут дешевле вьючной транспортировки. И он в несколько раз короче того пути, по которому плавают голландские и английские купцы, заходящие в южные порты вашей державы. Кроме того, там, на юге Африки есть мыс Доброй надежды — очень опасное место, где гибнет много кораблей…

— Новый Шелковый путь?

— Его можно и так назвать, — охотно согласился Василий Васильевич. — Хотя в былые годы он назывался путем из-варяг-в-персы. Но это условность. Название — это просто название. Важно то, что он принесет великую пользу и моей державе, и вашей…

Шах явно не был всем этим заинтересован. Иногда даже откровенно зевал. Но слушал, хоть и с каким-то потерянным, пустым взглядом.

Но он был на приеме не один.

— Ваш государь понимаете, что если наш великий шахиншах согласится с вашим предложением, то вашим людям, что станут трудится в наших землях, нужно будет либо принять ислам, либо платить джизью? — спросил Мухаммад Бакир Маджлиси шейх аль-ислам города Исфахан и один из самых влиятельных богословов Ирана тех лет.

— Мой государь считает, что применение налога на веру должно быть обоюдным, ибо иное не справедливо. Ведь ваша вера в праведность своего учения также крепка, как и наша, относительно уже нашего учения. Но какой смысл вводить друг другу такие налоги? Сие есть пустым бренчаниям монетами. И разумнее было бы взаимно признать интересы друг друга без этих условностей.

Мухаммад нахмурился.

Чуть помедлив, он хотел уже что-то резкое сказать, но, заметив знак, поданный человеком Марьям Бегун, его остановил шахиншах.

— В этих словах есть смысл, — заметил Хусейн. — Хотя нам их сложно будет принять.

— Сейчас в Европе собирается новая коалиция против османов. Ее собирает Россия. — произнес Голицын. — После чего махнул рукой и на подставку повесили новую карту. На которой он стал рассказывать и показывать, что к чему.

А потом добавил, что эта коалиция очень подходящий момент для возвращения Ираном своих старых владений в Междуречье. Включая Вавилон [32] .

32

Вавилоном в те годы в Иране называли Багдад.