Комедианты
Шрифт:
Объект 271… Хотя нет, все началось значительно раньше, когда проводился эксперимент над трудными подростками. Тогда одному из них удалось ускользнуть совершенно невообразимым образом. Побег был невозможен, однако ему удалось бесследно исчезнуть, несмотря на более чем серьёзные поиски. Ещё более невозможным стало его возвращение через несколько лет. Он превратился в настоящего воина из легенд: быстрого и неуловимого, способного найти и уничтожить любого противника. Объектом 271 была его дочь. Семнадцатилетняя красавица, добровольно согласившаяся на участие в эксперименте. Да, что ни говори, а Цветиков
Она исчезла из изолятора – каменного мешка, куда не проникали ни свет, ни звук. Исчезла после того, как была жестоко изувечена, а увечить здесь умели. Здесь только и делали, что уничтожали в человеке всё: тело, душу и дух, уничтожали полностью, раз и навсегда, в надежде, что кто-то сможет, в силу своих скрытых резервов, уйти, открыть дверь, выйти отсюда живым. Будь Цветиков хоть немного догадливей, он бы сейчас пил шампанское и праздновал победу. Но Цветиков знал только то, что должен был знать. К тому же он оказался слишком чванливым, чтобы…
– Я всё улажу, – бросил ему Дюльсендорф, – сиди тихо, и всё будет хорошо.
Цветикову совсем необязательно было понимать суть происходящего. К тому же Дюльсендорф в глубине души радовался смятению Цветикова. Ведь тот мнил себя пупом земли.
– Ты уезжаешь?!
– Да. Подготовь подробный отчёт. К утру чтобы был.
– Но… – Цветиков был как маленький ребёнок, которого мамочка пыталась оставить одного дома на пару минут.
– Делай, что говорят, – осадил его Дюльсендорф и вышел из лаборатории.
– К Моргане, – сказал он шофёру, садясь в машину.
– Надеюсь, у тебя достаточно веская причина для визита в пять часов утра?
Моргана была заспанной и недовольной.
– Когда я тебя беспокоил по пустякам?
– Хорошо. Кофе будешь?
– От твоего кофе невозможно отказаться.
– Когда начинать варить?
– Можешь прямо сейчас.
– Ты далеко?
– Почти у ворот.
– Посигналишь.
За те несколько минут, которые понадобились Дюльсендорфу, чтобы доехать до дома Морганы, она успела привести себя в порядок и сварить кофе.
– Ты само совершенство, – сказал ей Карл, делая маленький глоток горячего напитка.
– Я знаю.
Она улыбнулась своей очаровательной улыбкой.
– Я к тебе из-за объекта двести семьдесят один. Она исчезла.
– Что значит исчезла?
– Эти идиоты надругались над ней, а потом засунули её в изолятор. Когда за ней пришли, камера оказалась пустой.
– Когда это произошло?
– Несколько часов или дней назад.
– А поточнее?
– Точнее сказать не могу. Они пришли за ней, когда решили, что наверняка…
– Мониторинг?
– Этот урод…
– Этот урод, как и прочие другие, делал только то, что говорил ты.
– Моргана…
– Кто знал о реальной задаче эксперимента?
– Ты же понимаешь…
– Я понимаю. И ты пойми. Дурака тебе надо искать в зеркале.
– Я не плакаться к тебе приехал.
– Тогда не трать моё время на этот светский чёс.
– Хорошо. Мне нужна твоя помощь.
Она вопросительно подняла брови.
– Я хочу, чтобы ты отследила её путь.
– В таких условиях…
– Моргана,
милая, для тебя нет ничего невозможного.– Я попробую.
– Мне надо сейчас.
– Подожди.
Она сняла телефонную трубку и набрала номер.
– Это я… Да… Срочно…
Она положила трубку.
– А я своих охламонов не могу приучить, чтобы вот так же чётко и по делу.
– Посиди. Мне надо одеться.
– Можно ещё кофе?
– Его надо варить, а у нас нет с тобой времени.
– Я подожду на улице.
– Послушай, Моргана, зачем тебе всё это? – спросил её Дюльсендорф, когда они сели в машину.
– Ты о чём?
– Ну, все эти ритуалы, кровавые жертвы.
– Каждый делает то, что от него требует эксперимент.
– Я не об этом. Ты взрослая, серьёзная женщина, рождённая в двадцатом столетии. Зачем тебе эти игры? Я имею в виду ритуал и всё прочее.
– Это моя работа.
– Я понимаю, когда надо оболванить кретинов, но в таких случаях, как сейчас…
– Ты зря недооцениваешь ритуал. Это нечто вроде театрализованного технологического процесса. Причём неизвестно, где проходит граница между шоу и таинством, так что…
– Хочешь сказать, что ты на полном серьёзе веришь в магию и прочую чушь?
– Что за вопросы, Карл?
– Я пытаюсь подходить к этому с позиции здравого смысла.
– С позиции здравого смысла… С позиции здравого смысла всё, что мы делаем, выглядит как минимум нелепо. Попробуй объяснить здравомыслящему человеку, что ты служишь некоей высшей силе, в результате чего благополучно дожил до более чем преклонного возраста.
– Это совсем другое дело.
– Не скажи. К тому же ритуал способствует более лёгкому вхождению в нужное психофизическое состояние. Людям свойственно ритуализировать свою жизнь. Даже в мелочах мы стараемся следовать определённым выработанным правилам поведения, так почему я должна отказываться от него там, где важной может быть каждая ерунда? И всё только ради какого-то жалкого здравого смысла, который годится разве что на рынке, когда надо купить морковь.
– Не понимаю.
– Поэтому тебе недоступны целые области… – Моргана замялась, подыскивая нужное слово.
– Думаешь, мне стоит это освоить?
– Важно, что ты обо всём этом думаешь.
Машина остановилась возле плачевного вида продовольственного склада, нуждавшегося в основательном ремонте.
– Надо сказать, чтобы ребята навели марафет, а то уже слишком бросается в глаза, – сказал Дюльсендорф.
Моргана ничего не ответила.
Крепкий мужчина с автоматом на груди ловко открыл перед ними дверь. Внутри царило такое же запустение, как и снаружи. Тусклая лампочка без абажура, полупустые полки с какими-то банками и мешками, осыпающаяся штукатурка…
Один из стеллажей бесшумно отъехал в сторону. За ним была кабинка лифта.
Дюльсендорф пропустил Моргану вперёд, затем сам вошёл в кабинку.
– Вниз, пожалуйста.
– Как скажете, мэм.
– Надеюсь, вам понравилось путешествовать в нашем лифте? – спросил он, когда лифт остановился.
– Спасибо. – Она сунула ему в карман долларовую купюру.
– Может, бросить всё да податься в лифтёры? – мечтательно произнёс Дюльсендорф.
– Ты для этого слишком амбициозен, – ответила Моргана.