Комедия положений
Шрифт:
– Черт его знает, что это за сыпь, может быть, инфекция какая-то.
А Сережку отвела в детский сад сама.
Алешка позвонил мне, и сказал, что Симонова нас ругала, почему её не вызвали, у Кати скарлатинозная сыпь, скарлатина ходит с тяжелыми осложнениями, велено лежать в постели и пить антибиотики. И две или три недели никакой школы.
– Ну вот, - сказала я вечером дочке, - потом расскажешь Таисии Петровне (классной руководительнице) как я спасла весь ваш класс от эпидемии скарлатины, оставила тебя дома без явных признаков болезни.
Еще до скарлатины Катя подралась с Машей Сысоровой. Подралась, громко сказано, Маша её побила, а потом еще и камнями кидалась. Все
– Как же ты дочка допустила, чтобы Маша Сысорова тебя побила? Она же тебе до плеча только. Стукнула бы её разок, да и всё.
Большие зеленые глаза дочери стали наполняться слезами:
– Ты, мама, не понимаешь, я не могу ударить человека, не могу и всё тут.
Я понимала, но плохо.
Наташка Самыгина, председатель совета отряда, решительно выступала за исключение Маши из пионеров, драки с подругами чернили светлый облик советского пионера, и теперь брошенная, оттиснутая на задний план двоечница Машка оказывалась недостойной носить галстук.
Я провела доверительную беседу с дочкой.
– Не стоит, может быть, так раздувать это дело, а? Помирись ты с Марьей, прости её, но больше не дружи близко, отойди постепенно.
Катя опять пустила слезу, теперь уже потому, что ситуация вышла из-под контроля, и подруги действовали сами по себе, забыв о том, что причиной конфликта была Катя.
– Если вы помиритесь, Наташка умерит свой воспитательный пыл. Ты же не хочешь, чтобы Машку исключили?
– Нет-т, - плакала дочь, - но и мириться не хочу, в конце концов, не я била Машку, а Машка меня.
Я только вздохнула. Катерина - причина раздора двух захватнических женских натур была без вины виноватой.
Оставалось надеяться на разум Таисии Петровны. Классная решительно осудила образовавшиеся в классе коалиции. Катя так и расписывала спустя много лет.
– Таиська поорала на нас, повращала глазами в разные стороны, и на этом дело и кончилось, а когда позднее стал образовываться новый "Д" класс из-за переполненности, Маша сама с радостью ушла туда, хотя обычно в новый класс классные руководительницы старались отдать учеников похуже, а сами дети и родители изо всех упирались, и при таком способе отбора вновь образующийся класс изначально оказывался самым слабым. Маша Сысорова единственная сама туда попросилась, начала жизнь с новой, чистой страницы:
– Меня там никто не знает, мне там будет проще, - скажет Маша.
Эта её решительная манера обрывать несложившееся и начинать с нуля будет хорошо прослеживаться позже, в зрелые годы Маша
решительно сменит двух мужей за короткий срок, а потом и третьего выгонит, но до этого еще далеко.На новый год к нам приехал Сашка Ярош, мой новый сослуживец, с женой Наташкой, дочкой Ксюшей и парой друзей, Ирой и Колей, которые завались к ним, когда они стояли в дверях. С собой они привезли кучу всякой еды, очень вкусную домашнюю колбасу, и помню, мой куриный плов с кусочками апельсина даже не попробовали.
Детей уложили спать в двух комнатах, а сами сидели в комнате с балконом. Там стояла софа, новый книжный шкаф, висели проданные мне Ниной Скуратовой, моей сослуживицей, расписные красные с розовым и синим шторы и лежали подушки с наволочками из этой же ткани.
Как всегда, если я выпью и поем ночью, мне было плохо с желудком и пришлось пойти и вырвать, потом меня трясло от озноба некоторое время, и я, расклеившись, легла спать, но довольно поздно, уже в четвертом часу. Пьяный Сашка давно свалился на надувной матрас, Ира с Колей легли, а самоотверженная Наташка перемыла всю посуду, и, когда я утром встала, у меня был на кухне порядок.
1981 год. Смерть Гены Фомина, переезд мамы в Батуми
С января меня зачислили в аспирантуру, я стала ездить в институт Химфизики почти каждый день, прижилась в маленькой полуподвальной комнате, потихоньку перезнакомилась с группой Гены, состоящей из сотрудника Пети Мордвинцева, физтеха, на несколько лет моложе меня и живущего, в Ниопиковском общежитии, где и Сагияны, Марины - аспирантки, самого Гены и меня.
Гена сдвинул меня с мертвой точки. Мы стали пробовать добавки, получили увеличение эффекта воздействия радиации на мои растворы, интересный результат при облучении растворов ультрафиолетовым излучением и уже через два месяца можно было писать небольшую статейку и подумать о заявке. Никаких трений у меня с Геной не было, хотя однажды мы обсуждали с ним результаты, поспорили, разгорячились, и Маринка пришла к нам (для обсуждения Гена уводил сотрудника в соседнюю аудиторию, чтобы не мешать остальным) и сказала:
– Вы так орете, по всему коридору слышно.
В результате своей увлеченности работой я зиму проскочила незаметно.
Гамлет по выходным ходил гулять с Суриком и заходил с малышом к нам, пока его жена думала, что они пребывают на свежем воздухе.
Я его понимала, скучно гулять с дитем неразумным, а с нами можно поболтать.
– Можно дать Сурику конфету?
– спрашиваю я Гамлета.
Сагиян кривится, как будто проглотил что-то кислое.
– Ох, да он весь измажется сейчас, придется мыть.
Но уже поздно. Глаза мальчишки, чуть видные над столом, увидели конфету и засверкали как звезды в ночи.
Пришлось дать ему возможность вымазаться.
Яркий солнечный день. Выходной. Окна нашей голубятни на запад, деревьев нет, шторы раздвинуты, и солнце сверкает и даже припекает в комнате, хотя только первые числа апреля.
Гамлет с Суриком у нас в гостях, а моих детей нет, может быть, они у мамы на Белоозерской, может быть в школе на каком-нибудь мероприятии. В квартире тишина.
Сурик играет в Сережины машинки, сидит на полу и гудит, а мы за столом пьем кубанскую водку, мягкую, на чем-то настоянную, 6 рублей за бутылку. Закуски у меня нет, и я открыла баночку селедки с укропом, мы вытаскиваем вилкой кусочки селедки прямо из банки, заедаем хлебом. Повод выпить есть: во-первых, весна, во-вторых, у нас троих в марте прошли не обмытые дни рождения, у Гамлета 17-го, он рыба, а не овен, как мы с Лешкой. За это тоже надо выпить.
Нам хорошо, но мальчишка возможно голодный.