Комедия положений

Вчера С.М. (это не Сумуил Маршак, это Сашка Молин, мой коллега по работе, потом несколько лет будет Алешкин) подарил нам стихи Цветаевой в придачу к Мастеру и Маргарите М Булгакова за 19 рублей.

Да, забыл сказать, 8-го приехала бабушка Люба.

Сегодня первый день пошел в школу. (как я и предсказывала).

9 мая - день победы.

Сегодня оклеили родительскую комнату в зеленый цвет, вчера белили потолки. Когда оклеивали комнату, то одну обоину нужно было подрезать. Папа обещал обрезать завтра, но так и не обрезал. (спустя три года обрезала я сама)

В тексте дневника часто встречается упоминание о том, что мы оклеили обоями ту или иную комнату. Эти скупые упоминания никак не отражают волнительный процесс оклейки, только сухое подведение результатов, а на самом деле дни ремонта были полны драматических переживаний.

Дело начиналось с покупки обоев. Покупали мы вдвоем. Как-то раз Алешка купил обои сам, и я перенести их не могла даже в рулоне, не то, чтобы несколько лет смотреть на них на стенке. Я пожаловалась Иринке, что муж купил не те обои.

– И как ты вообще поручаешь мужу такое дело, как покупка обоев. Даже и мечтать нечего, что Алешка купит, что тебе понравится.

И я осталась сама виноватой и продала эти обои приятелю, который делал ремонт, отправив детей с женой отдыхать на юг.

Обычно я, не спеша, вечерами, нарезала купленные обои на полосы, и, изрезав все рулоны, в пятницу решительно обдирала комнату. Муж приходил после меня с работы и оказывался лицом к лицу со свершившимся фактом: у нас переклейка обоев.

Потолки делал он, но обои мы переклеивали где-то в два раза чаще, чем белили потолки.

Самое волнующее начиналось в тот момент, когда я ставила ведро с обойным клеем посреди разгромленной комнаты: стены ободраны, мебель сдвинута к середине помещения. Мы приступали к оклейке обоев на наших кривых стенах.

Хорошо, если обои были в цветочек, тогда перекосы были не видны, и можно было без усилий миновать углы, но если обои имели геометрический рисунок или были просто вертикально-полосатыми, тогда всё, тушите свет, наклеить такие обои на наши стены, особенно на углы, было невероятно трудно. В каждом из четырех углов мы вспоминали с Алешкой всю прошедшую жизнь, все обиды, нанесенные друг другу в реальности или придуманные. Как первые, так и вторые были давно забыты за давностью лет, и сейчас выползали на свет божий. Было совершенно очевидно, что жить в комнате с кривыми углами можно только с таким мужем, с Алешкой, а вот другой...

– И что другой, что другой? Точно так же всё и было. В чужих руках...

В свой первый ремонт после въезда мы отчаянно переругивались вдвоем, потом, когда подрос Сережка, втроем.

Сергей кричал, что он и разговаривать с нами больше не будет, не то, чтобы вместе что-нибудь делать; уходил в комнату, где не было ремонта, ложился на кровать носом к стенке и молча лежал, переживал, а я кричала, что при любых трудностях он позорно капитулирует, а потатчик Алешка встревал в воспитательный процесс, заявлял, что я всех стоптала, и махонького нашего тоже.

– А кто будет жить в этих изуродованных комнатах? Я одна, что ли?

Катя в наших разборках не участвовала. Еще при обдирании обоев она иногда присутствовала, а потом смывалась подальше от греха: уходила на кухню и готовила скандалистам -работягам обед. Двери на кухню Катерина плотно закрывала.

Вчера проводили бабушку Любу. На обратном пути заехали в магазин спорт, купили новое седло для Орленка за 5.50. У меня Ласточка, дамский орленок. Вечор мама выкинула все мои детали, а я собирался собирать ЦМУ - Цветомузыкальную установку.

Мама выкинула нужные детали, и бедный сын не может заняться полезным и интересным делом - спаять установку. На пути сына к прогрессу и совершенству стала мать - темная отсталая личность.

Внесем через полтора десятка лет ясность в это скандальное дело.

Я месяца три его увлечения радиотехникой терпела такое, что не всякая женщина и вынесет. Радиодетали добывались со старых радиоприемников и их частей, которые приносились с ближайшей помойки. Всё это валялось на обеденном, вернее единственном столе в проходной комнате. Своего стола у Сергея не было, он учился за обеденным, который, правда, накрывали только для гостей.

На все мои просьбы навести порядок, Сережка только мычал в ответ, занятый распаиванием, запаиванием и еще черт знает чем. Доконал меня ободранный, с зияющей раной на боку, откуда открывался вид на его внутренности, старый радиоприемник, какой-то особенно грязный, принесенный Акингиновым подарочек с помойки.

Я последние месяцы жила в ощущении, что пребываю на свалке, и приемник переполнил чашу моего отнюдь не ангельского терпения. Я схватила газету, сгребла в нее всё со стола и выкинула в мусоропровод, а приемник брезгливо выбросила за дверь с требованием немедленно унести, откуда его принес Акингинов, на помойку.

Сережка наблюдал за моими действиями молча, как за разбушевавшейся стихией. Впрочем, он молчал и тогда, когда я ежедневно в течение двух месяцев просила его убрать хлам со стола.

– Во всех воспитательных книжках пишут, что не надо стеснять творчество детей, - кричала я, смахивая детали со стола.
– Ну а если я не могу жить на свалке, которую устраивает мой сын? Я тоже живой человек и член семьи.

Спустя два часа, успокоившись, я сказала устыжено Кате:

– Зря, я, наверное, так погорячилась и все детали Сережкины выбросила.

– А иначе ты бы его ничем не проняла, - спокойно сказала дочь.
– Выбора у тебя не было.

На другой день я принесла с работы Сережке радиодетали по списку, который он мне написал. Сережка стал склеивать комодики из спичечных коробков и прятать в них детали. Теперь они были даже пронумерованы и надписаны. Урок не прошел даром.

ЦМУ я собрал. Теперь хотел собрать её так, чтобы она работала от звука, но нет нужных транзисторов.

Нужно поздравить К с днем рождения. Я всё думаю - как?

Весь седьмой класс Сережка продолжал болеть. Тяжи в легких у него прошли, кашель тоже, но ангины и ОРЗ мучили его по-прежнему.

Я даже клала его в нашу больницу на обследование на неделю, но у него ничего не нашли, кроме огромных гланд. Лежал он зимой, и оголодал там страшно. Восемь человек в палате, и еды на всех не напасешься, а им даже котлетки на второе не давали: постный суп и макароны.

Приходилось носить вареных кур, от целой курицы Сергушу доставалась одна нога.