Комендант некромантской общаги 2

А в остальном на стройке работа шла по плану. Стены росли, и уже вырисовывалась величественная громада дворцового здания. Вокруг проступала разметка будущего парка с пока еще не замощенными дорожками и кое-где вскопанными клумбами. Открытым оставался вопрос с фонтанами — у источника рядом с развалинами артефакторы так и не добились успеха.

Но как известно, размеренный ход событий всегда может изменить крошечная песчинка, занесенная в часы рукой судьбы. И эта красная, мохнатая и весьма недовольная судьбой песчинка опять несла свой негатив по бескрайним степным просторам.

— Таки шоб ему повылазило на этом свете и на том, пожилую женщину в такую даль отправил! Я же ему объяснила: болею я, мигрень у меня с перепо… ну, смена погоды, в общем! Невежливо говорить, шо в мои годы это ненормально! Ненормально, когда не в мои, а я таки знаю, шо до себя я все меры за возраст приняла и здоровье блюду! Ну и зачем орать? Подумаешь, бедна жиночка для поправки нервов трошки пригубила того клятого пойла. Точно, трактирщик меня травит, и ни сочувствия, ни компенсации за моральный вред проживания на такой коммунальной жилплощади! Ну, не была я неделю на этой стройке евойной — и шо, они там прям палаты белокаменные зробили, а в саду молодильные яблоньки заколосились гарбузами? Таки бред он несет мине в мозг, а я теперь своей фигурой тут должна променад совершать! Ну и шо там за гора в степи? Мы на марафон с препятствиями не подписывали документ!

Чертова мамуля, как всегда, направилась на дело под вечер, и в сумерках недостроенное здание на фоне темнеющего неба действительно выглядело как черная гора.

— Тильки бы мне не напороться на ту заразу, что из меня летающего дракона сделала. Враз взлетишь и мигом заземлишься. Шоб они так летали, как мое седалище приземлялося. — Она тихонько, обходя лагерь стороной подальше от развалин, прокралась на стройку.

— Ой-вэй, таки важные какие. Патрули гуляют. Травинка в зубах, только гармони не хватает для полноты образа. Хотя гармонь ему нельзя, спалит хорошую вещь. Ишь, включил свои горелки-хапалки, и чего включил? Лун ему мало! — наблюдала она за шедшим между стройкой и лагерем пиритиком. Тому было скучно ходить и разглядывать не отличавшийся разнообразием ночной пейзаж, и он развлекался, как умел. Зажигая то палец, то кисть, то обе руки и освещая ими то один, то другой участок стройки.

— Все-таки не зря наниматель так дергался, настроили знатно. Таки по всем правилам, с лесами возводят. — Чертиха поковыряла пальцем леса. — Странный материальчик, как египетский папирус с запиской за душу какого-то Оси из коллекции моего покойного дедушки, шоб ему на небе вместо арфы скрипку подсунули.

Она облазила всю стройку, но придумать, как ее остановить хотя бы на время, не получалось.

— Чует мое правое полушарие своим седалищным нервом, шо тот серьезный клиент нам скажет-таки невежливую фразу: «А когда я тебя туда посылал? И хде ты была все это время?!», и волосок моего «олинклюзив» оборвется пинком за порог этого убогого общепита. — Она задумчиво сунула в рот травинку и пожевала сухой стебель.

— Тьфу! Гадость кака, так и козликом станешь на нервах. Хоть наплюйся повсюду ядом, строят они назло финансовой яме пожилой женщины! — Она еще раз осмотрелась кругом. — Ну, таки если сделать помягче, то, может, оно и завалится! А если помочь, то точно. Это, конечно, не стены, но мама не зря бигудит извилины. Есть леса — и нет лесов! Шо-то у меня тут было с влиянием на природный материал.

Из любимой кошелки доставались пузырьки с зельями.

— Вот не мог, гад, снабдить техническими средствами! Ви, говорит, с вашим опытом и моими финансами, голыми руками тама всех положите, а я, старая перхоть, уши развесила за комплимент. Диверсия на голом энтузиазме — да моя бабушка в гробу как на карусели теперь крутится. Так, полироль, отполируем! Размягчитель, размягчим! А это для крепости зубов. Ну таки если протезиста ты мине не оплатишь, то я тебе так потом улыбнусь… — Она старательно полировала лестницы лесов, размягчала крепления стоек с площадками и даже решила для верности надгрызть несколько опор. Размягченные, они вполне поддавались укрепленным вставным челюстям. Только негромкое потрескивание сопровождало процесс.

— Вас посетил редкий вид термита-надкусывальщика, — хихикала диверсантка, представляя последствия своей деятельности.

Глава 29. Безопасность прежде всего

Никогда у Марьи не убегала молочная каша, а тут не успела переставить на слабую горючку — и убежала. Все-таки надерн в этом мало отличался от обычного молока, так же норовил сбежать. С раздражением, торопливо убирая следы мелкой катастрофы, Марья раздумывала про себя, что день как-то не задался. Она и предположить не могла, что банальная утренняя каша — только начало в цепи неприятностей сегодняшнего дня.

Завтрак прошел в обычном режиме. Все, потягиваясь и позевывая, потянулись к столу. Боевики с ночного дежурства вяло отрапортовали об отсутствии происшествий и, впихнув в себя еду, ретировались отсыпаться. Строители, сверяясь с утвержденным планом, обсуждали внутренние перекрытия и крышу, спорили о проведении коммуникаций и вентиляционной системы. Марья слушала вполуха и раздумывала о меню на обед и ужин. Какая-то тревога, разлитая в воздухе, заставляла ее нервничать.

— Может, перед дождем? — Она задумчиво оглядела безоблачное небо. Требовалось как-то успокоить нервы. Мария Спиридоновна покосилась на Габриэля, со счастливой улыбкой подливающего Манефе чай, и феек, таскающих у этой парочки выложенные алхимиком к чаю конфеты. Манефа смотрела на фей и алхимика снисходительно, а заметив Марьин взгляд, вопросительно приподняла брови. Отведя глаза, Мария Спиридоновна поднялась и направилась в сторону кухни. Через несколько минут пришедшая за ней кикимора требовательно спросила:

— Маш, что происходит? Ты весь завтрак как на иголках. Случилось чего?

Марья повертела в руках зачем-то взятую ложку и медленно и неохотно ответила, пытаясь и сама понять свои ощущения:

— Да с самого подъема как-то не по себе. Молоко убежало почти, и тревожно как-то. — Она оглядела лагерь и посмотрела в сторону стройки. Манефа тоже пробежалась взглядом по округе и принюхалась, забавно дергая бородавкой-грибочком на носу.

— Ну, запах молока твоего еще не выветрился, может, из-за скорой проверки волнуешься? Так еще есть время, уже и само здание почти построили, и парк разбили. Думаю, и часть растений успеем высадить, будет что показать. Даже бытовички притихли, засели за каталоги. Занялись разработкой дизайна интерьеров и успокоились. Даже как-то скучно без их вечного визга и претензий к отсутствию удобств. Привыкли девчонки, а может, думают, что всё обустроят и немного поживут в комфорте во дворце.

Марья в ответ пожала плечами и только хотела ответить про утихомирившихся девчонок, что это ненадолго, как вдруг со стороны стройки раздался треск, какие-то удары и крики.

Лагерь вскипел, как утреннее молоко. Рорх с алхимиком рванули в ту сторону. Пыжик, рявкнув студентам, попытавшимся кинуться следом: «Стоять!», принялся наводить порядок:

— Все собрались. Мы не знаем, что произошло. Поэтому готовимся ко всему! К бою, к эвакуации, к оказанию помощи. Манефа Ауховна, достаньте на всякий случай целительский комплект первой помощи. Мария Спиридоновна, нагрейте чистой воды. Девушки, все по палаткам и по команде будьте готовы, если что, собирать вещи. Мужчины — занять круговую оборону.

Четкие команды бывшего вояки подействовали на студентов как холодный душ. Ведь действительно произойти могло что угодно. Марья расслышала громкий шепот Лисовских:

— А если там та магическая аномалия живая! И она выползла! — Братья, как всегда, были за самые невероятные версии, а еще им доставляло удовольствие видеть испуганные лица девчонок. Правда, всё это смазали два смачных подзатыльника от проходившей мимо кикиморы и ее громкое:

— Не сочиняйте ерунду, шалопаи! Заняться нечем? Вот мне травку поперетирайте в порошок, так от вас хоть польза будет.

Всё стало ясно уже через десять минут, все-таки место строительства находилось не так далеко от лагеря. От стройки шли рабочие и Рорх с Габриэлем. Марья только и успела заметить, что кого-то ведут под руки, а кого-то несут на импровизированных носилках, по-видимому из части лесов. Ноги сами повлекли ее навстречу. Все-таки неистребим в русских женщинах инстинкт бросаться на помощь всем и каждому, даже не зная еще, в чем дело и могут ли они реально помочь.

Под руки вели хромающего бригадира, дядька Чуха цветисто ругался, подволакивая ногу. Из его совсем не литературных высказываний Марья поняла, что что-то случилось с лесами. Они стали скользкими, где-то разболтались крепления, а часть вообще рухнула. На носилках же несли того самого полугнома, который с Винни проверял, имеется ли смысл в лесах. Парень был почти на середине подъема, когда леса стали под ним шататься и обрушились. Сейчас он находился без сознания. Марья схватилась за сердце.