Комендант некромантской общаги 2

Рорх, подойдя ближе к каменной тумбе, окутал ее и природницу своим туманом. Девушка, потеряв сознание, обмякла и упала на подставленные руки лича. Манефа ходила по полянке и распутывала траву и цветочки, обещая, что, как только всё наладится, она сделает им специальную подкормку и Грета лично исправит, что сама натворила. А Марья с тревогой наблюдала, как алхимик и лич разглядывали девушку.

— Сейчас ничего не сделать, надо еще найти остальных. Она пока спит, и если оставить ее на чистом участке, то проспит, пока мы ищем всех и думаем, как им помочь. — Рорх еще раз окутал фигуру природницы зеленоватым туманом.

— Наверное, так и стоит поступить, иначе мы будем очень медленно двигаться, — согласился алхимик, подсовывая под нос Грете пробирку с какой-то розовой жижей. — Это на всякий случай. Снотворное с запахом цилоринтии, делал для пожилой леди, которая категорически не терпела микстур и пилюль. Только нюхать, и только приятные ей ароматы. Думаю, девушке не повредит и продлит спокойный сон.

Он взял гномку на руки, и они стали выбираться из пролома обратно на дорогу.

Марья закопалась в немажоську, под завязку набитую разномастными предметами в результате их с Манефой лихорадочных сборов. Повезло, что покрывало с кровати можно было опознать на ощупь. Сложенное пополам, оно прекрасно подошло гномке в качестве лежанки, а попавшаяся под руку шерстяная бирюзовая шаль укрыла маленькую фигурку природницы. В очищенном пространстве дороги, окруженной газоном с живой изгородью, крошечное ложе с миниатюрной гномкой вызывало смятение. Мария Спиридоновна понимала, что мужчины правы и неразумно нести ее неизвестно куда и неизвестно сколько, но очень переживала за девушку. Манефа, выбравшаяся из пролома, посмотрела на Марью, на «спящую красавицу» и, достав из поясного мешочка горсть какого-то горошка, насыпала вокруг девушки.

— Если есть зверье, в чем я сомневаюсь, пыльца всех накрывает, то отпугнет громким шумом. Если задеть, то стреляет как тот твой попкорн для Лисовских.

Не сказать, чтобы это сильно успокаивало. Но следовало идти дальше, ведь где-то были и остальные.

Двигаясь по дороге вслед за Рорхом и продолжая вглядываться в растущие по бокам кусты живой изгороди, Марья не заметила, как они вышли к площади перед крыльцом. Сама площадь и фасад дворца с виду не пострадали, но вот скульптура посреди площади, изображающая орочьего владыку во всей вельможной степной красе, претерпела существенные видимые изменения.

По приличного размера, в три бантугбанских роста, статуе ползала, как крупная синяя муха, артефакторша. Маленькая щуплая полугоблинша с любовью и завидным терпением впаивала в статую разномастные артефакты. Вся каменная одежда степного владыки была утыкана артефактами, как мундир «дорогого Леонида Ильича» орденами. Лица она не касалась, но сейчас, сидя на макушке каменного орка, пыталась пристроить на его головной убор какую-то угловатую штуку с колесиками.

При этом она как-то ласково и напевно объясняла «любимому Винни», что никто-никто не посмеет к нему теперь подойти, никакие длиннокосые орочьи шаманки не протянут к нему свои загребущие руки. Только она знает все секреты артефактов, и ему расскажет, когда-нибудь. А пока ему надо добавить еще парочку артефактов, чтобы сзади никто не подкрался.

Эта дамочка показалась Марии Спиридоновне опаснее дирижерки-природницы. Ее глюки явно были агрессивного свойства. При взгляде на ее действия у Марьи, в пионерском детстве смотревшей немало фильмов о войне, в голове была только одна мысль: «Минирует!» Комментарий Рорха только подтвердил это предположение.

— Если хотя бы часть артефактов активируется одновременно, то статую разорвет в щебенку. — Лич разглядывал увлеченно копающуюся на голове скульптуры девицу. — Хорошо, что она пока нас не видит. Может среагировать на посторонних агрессивно. И надо решить, как ее оттуда снять. Высоко. Если я сниму с нее эмоции, навеянные галлюциногеном, она потеряет сознание. Может, падая, покалечиться.

Мария Спиридоновна оглядывалась, пытаясь найти что-нибудь, что помогло бы решить их проблему, но не находила. Будь с ними Тимон, он легко мог бы подхватить в воздухе падающую девушку. Пока Марья переводила взгляд с кварцевых плиток замощенной площади на скамеечки вокруг, на уходящие в глубь парка дорожки аллей и посаженные деревья, на крыльцо и распахнутые двери главного входа, прозвучал тоненький и повизгивающий подозрительный голосок:

— И кто это к нам пришел? Они пришли отобрать тебя? Это твои поклонницы? — Полугоблинша напряглась и сверкала глазами с верхушки каменного исполина.

— Студентка Куш, как куратор вашей практики я прошу вас спуститься и подойти ко мне. — Голос Рорха был серьезным и спокойным.

— Куратор? Ты хочешь забрать моего Винни и отдать тем женщинам. — Ее палец обвиняющим жестом ткнул в Марью с Манефой.

Того, что произошло потом, не ожидал никто.

Алхимик подхватил под локоток кикимору и заявил, задрав голову вверх:

— Вообще-то, эта женщина моя невеста, и я ей не позволю даже близко подойти к вашему возлюбленному!

Пока Манефа с круглыми глазами и побагровевшим лицом глотала воздух, пытаясь справиться с эмоциями и не испортить разборками хрупкое равновесие ситуации, гоблинша перевела взгляд на Марию Спиридоновну. Та, поняв, что в голову больше ничего не приходит, тоже подцепила Рорха под локоток, заявив:

— А мы вообще давно женаты!

Лич даже не дрогнул. Манефа перестала таращить глаза в раздражении и, уже усмехаясь, смотрела на новоиспеченных женатиков.

— За дуру держите? Он лич! — прозвучало в ответ. Девчонка достала еще какой-то артефакт и зажала в кулаке, злобно глядя на Марию Спиридоновну.

— Женились — был человек, — пожав плечами, парировала Марья, — а в жизни всякое бывает, чай, уже не молодые.

Артефакторша вроде успокоилась, хотя и спускаться не торопилась.

Что может развеять любые студенческие бредни и проникнуть в сознание через любой галлюциноген?

— Я так понимаю, студентка Куш, что зачет по практике вас не интересует! — Холод в голосе лича вымораживал окружающее пространство. — Как куратор группы, я сообщу об этом вашему декану и ректору. Думаю, документы на отчисление подготовят быстро. Пойдемте, — обратился он к своим спутникам.

Полугоблинша какими-то немыслимыми скачками спустилась со своего насеста и вцепилась в руку лича.

— Что значит «на отчис…» — договорить она не успела. Марк Радимирович не собирался давать девушке ни единого шанса, и туман зеленоватой дымкой окутал ее за считаные секунды. Уже привычная процедура устраивания, укрывания и охранных горошин. Флакончик с розовой жижей у носа, пока не вдохнет, — и четверка спасателей в алхимических масках и очках уже поднимается по мраморному крыльцу с мозаичной вставкой в виде ковровой дорожки на ступенях. Тенистая арка перед входом с мозаикой и резьбой блестела перламутром, как внутренняя сторона раковины жемчужницы: красивая, но, как оказалось, очень опасная пыльца и тут была везде. Даже гостеприимно распахнутые двери из черного дерева приобрели серебристо-перламутровый оттенок. Ни минуты не колеблясь и очищая своим магическим туманом пространство вокруг, Рорх вошел во дворец, за ним потянулись остальные.

Дворец и парк в перламутровом тумане были как шкатулка с драгоценностями, и чертячья мамуля, азартно потирая лапки, предвкушала, как откроет этот ларчик.

— Таки мне положен профит за работу с запрещенными травками. Это чешуйчатое наркобаронство, шоб его на чемоданы пустили, обманул бедную пенсионерку и заставил подвергнуть опасности мои ценные активы в виде долгой и счастливой жизни за чей-то счет. Мамуля сама найдет себе компенсацию за все прожитые годы. Пока те ежики в тумане ищут своих глюканутых, я с моральным правом слабой женщины положу себе в сумочку всё то, шо плохо лежит и причитается мне!