Комиссар Дерибас

Теперь уже Ланговой стал с интересом рассматривать здание, а переводчик продолжал:

— Представляете, что здесь творилось! Какие Шаляпин сделал сборы!.. Но в конце концов прохвостом оказался этот артист! — с негодованием произнес переводчик. Ланговой с недоумением посмотрел на него. Он еще ни от кого не слышал таких слов в адрес великого певца. Хотя вырос и воспитывался вдали от культурных центров, но о Шаляпине слышал много хорошего. А переводчик невозмутимо продолжал: — Однажды к Шаляпину зашел Родзаевский, председатель «Русского фашистского союза», и стал взывать к его патриотическим чувствам, попросил дать денег для борьбы с Советами. И кто бы мог ожидать! — Переводчик из белоэмигрантов особенно трагически произнес последние слова: — Шаляпин сбросил Родзаевского с лестницы!

— Да, да. Какой негодяй! — подтвердил Ланговой, а в душе подумал: «Вот это молодец!»

Сегодня — день отдыха, и Евгений решил еще раз посмотреть на гостиницу «Модерн». Делать нечего, занятия окончены, и он должен ждать распоряжений. «Буду своим рассказывать о Шаляпине. На такой поступок — выбросить руководителя эмигрантской организации — решится не каждый!»

Ланговой вышел на Китайскую улицу, самую оживленную улицу Харбина. Навстречу идут китайцы, одетые в темно-синие брюки и куртки, пошитые из грубой хлопчатобумажной ткани доба, черноволосые японцы в европейских костюмах или в военной форме, маньчжуры, русские эмигранты. На лицах одних написано отчаяние, на лицах других — радость и довольство.

Возчики сидят в полудреме на телегах с мешками из рисовой соломы, наполненными какими-то грузами. Все заняты своими делами. Один Евгений, кажется, шагает без цели и без забот. Но это только кажется. Он занят своими думами: «Все развивается благоприятно. Главное сейчас — не сорваться. Быть начеку. Переводчик не зря вчера рассказал о Шаляпине. Хотел выяснить реакцию Лангового — дешевый прием. А все же… Выходит, все еще проверяют?..»

Вот и гостиница. Ланговой, не замедляя шага, посмотрел на здание и пошел по улице дальше. Чтобы оставаться со своими мыслями наедине, чтобы не мешали прохожие, решил свернуть на боковую улицу. Сразу стало тихо, и Евгению бросились в глаза набухшие почки на березах. Кое-где еще лежал снег, но ярко светило солнце. Было безветренно и довольно тепло. Скоро весна!

«А дома еще зима! — Мысли снова вернулись к прежнему. — Через несколько дней я тоже буду дома. Мне, видимо, доверят важное задание. Интересно, что скажет Дерибас?»

Внезапно Ланговой услышал громкое цоканье копыт по брусчатке. Громкий стук едущей повозки оборвал мысли. Евгений обернулся и увидел рядом с собой крытую пролетку. Кучер резко осадил лошадей, из пролетки выскочил молодой мужчина и направился к нему.

— Вы господин Арзамасов? — Незнакомец спросил торопливо, на чистом русском языке.

— Да.

— Извините. Я вас давно ищу. Вот случайно увидел… Вас просит срочно приехать наше руководство.

Ланговой не поверил тому, что незнакомец его давно ищет. Он хорошо знал, что японцы следят за каждым его шагом. Но ничего не сказал. Молча сел на предложенное ему место. Незнакомец задернул шторы со словами: «Нас вместе никто не должен видеть».

При данных обстоятельствах Ланговой считал все это уместным и естественным. Ехали молча довольно долго. Пролетка петляла по каким-то улицам. Даже если бы Ланговой и пытался выяснить маршрут движения, то все равно не понял бы, где он находится и куда едет. Харбин все еще был для него незнакомым городом.

Наконец пролетка остановилась. Они находились у двухэтажного особняка. Над подъездом навис небольшой козырек. По обе стороны от дома тянулся узорчатый металлический забор. Улица была пустынна. Незнакомец толкнул тяжелую дверь и пропустил Лангового вперед. Они оказались в большом холле, светлом и красиво обставленном.

— Присядьте, — предложил незнакомец. — Я доложу.

Ланговой сел на мягкий диван. На стене — большая картина с изображением морского боя. Это он успел заметить. Его тут же позвали.

Ланговой вошел в просторный кабинет. Бросилась в глаза обстановка, к которой он привык дома, в Хабаровске, в советских учреждениях, которые ему приходилось посещать: два стола — один письменный, конторский, с зеленым сукном под стеклом. Рядом с ним, впритык, — длинный стол для заседаний, покрытый красным сукном. Над письменным столом в дорогой рамке большой портрет Сталина.

Сбоку — небольшой столик с различными советскими журналами. Правее — большой книжный шкаф, заполненный книгами в тисненых переплетах. На столе, покрытом красным сукном, Ланговой увидел газету «Правда».

За письменным столом сидел мужчина, одетый в дорогой костюм, в белой сорочке с галстуком. Когда Ланговой приблизился к столу, мужчина встал. Он был довольно высокого роста, строен, хотя и в годах. В его волосах поблескивала седина. Мужчина протянул руку:

— Здравствуйте, товарищ Арзамасов.

— Здравствуйте…

Ланговой пожал протянутую ему руку и в недоумении остановился.

— Садитесь, — предложил хозяин и, обращаясь к тому, кто привел Лангового, строго сказал: — Вы можете идти.

Сопровождавший человек ушел. Пожилой мужчина дружески улыбнулся и представился:

— Я — советский консул в Харбине. Извините, что наше знакомство состоялось так нелепо, но у меня не было другого выхода.

Ланговой удивлялся все больше и больше, а консул, не давая ему опомниться, продолжал:

— Мне прислал телеграмму товарищ Дерибас. Приказал, чтобы вы немедленно возвращались домой, в Хабаровск…

«Что-то случилось с Ольгой! — Ланговой едва не вздрогнул. Но тут же взял себя в руки. — Волноваться преждевременно. Если это так, то нужно будет принимать меры, а сначала все выслушать. Да и какое отношение имеет консул к Дерибасу?»

— О каком Дерибасе вы говорите?

— Вы ведь знаете начальника ГПУ в Хабаровске?

«На Дальнем Востоке все знают Дерибаса, как и Блюхера. Отрицать это бессмысленно».

— Кто не знает Дерибаса…

— Он срочно вас отзывает!

Мысль работает напряженно, перебирает все возможные варианты: «Если действительно несчастье с Ольгой, тогда остается единственный путь — связаться через консула. Какие могут быть другие причины сейчас, когда все налажено, все подготовлено для успешной работы? Когда трудности позади? Что отвечать? И медлить с ответом нельзя. Нужно выиграть доли секунды…»

— Я не понимаю, о чем вы говорите!

* * *

Дерибас прилетел самолетом в Комсомольск-на-Амуре днем. Самолет небольшой — его тогда называли У-2 — оборудован лыжами и приспособлен для посадки на небольшой площадке из укатанного снега. Собственно, города еще не было, он существовал в проекте, а первопроходцы построили несколько бараков и приступили к возведению Амурского судостроительного завода. К стройке было приковано внимание всего советского народа.