Комкор М. В. Калмыков

Составы за сутки проходили почти по четыреста верст. Стоянки делали только на заправочных и деповских станциях. В каждом эшелоне имелись свои походные кухни. Питались на ходу.

30-я была брошена на усиление войск только что созданного Южного фронта, командование которым принял Михаил Васильевич Фрунзе.

В наиболее напряженный период борьбы Красной Армии с панской Польшей барон Врангель при активной поддержке французского и английского правительств сформировал в Крыму из остатков разгромленных деникинцев сильную и хорошо оснащенную армию, которая до июня 1920 года отсиживалась на месте, используя исключительно выгодные природные условия и отлично укрепленные позиции. Но вдруг раскупорилась «крымская бутылка». На побережье Азовского моря, южнее Мелитополя высадились десантом части корпуса генерала Слащева.

С этого момента врангелевцы развернули активные операции в Северной Таврии, преследуя цель овладеть донецким промышленным районом, поднять на восстание казачество Дона, а затем проникнуть и в правобережную Украину. К концу лета Врангель сумел продвинуться далеко на север, захватил Александровск, Синельниково. Тылы армий Западного фронта оказались под угрозой. Только с ликвидацией армии Врангеля можно было считать обеспеченной победу над польскими панами.

По прибытии в район выгрузки Калмыков с вниманием перечел приказ, с которым Фрунзе обратился к войскам в день принятия командования фронтом. В нем говорилось:

«Вся рабоче-крестьянская Россия, затаив дыхание, следит сейчас за ходом нашей борьбы здесь, на врангелевском фронте. Наша измученная, исстрадавшаяся и изголодавшаяся, но по-прежнему крепкая духом сермяжная Русь жаждет мира, чтобы скорее взяться за лечение нанесенных войной ран, скорее дать возможность народу забыть о муках и лишениях ныне переживаемого периода борьбы. И на пути к этому миру встречает сильнейшее препятствие в лице крымского разбойника — барона Врангеля.

…Борьба с Врангелем приковывает внимание не только России, но и всего мира. Здесь завязался новый узел интриг и козней, при помощи которых капиталисты всех стран надеются подкрепить свое шатающееся положение.

…Врангель должен быть разгромлен, и это сделают армии Южного фронта.

Победа армии труда, несмотря на все старания врагов, неизбежна. За работу, и смело вперед!»

Только выгрузились из эшелонов, как последовал новый приказ о решительном наступлении: не дать возможности врангелевцам выйти из-под смертельных ударов наших частей, на плечах противника занять его укрепления в районах Салькова, Джимбулука, Чонгара и ворваться в Крым.

Полки бригады не могли даже дождаться прибытия своего артиллерийского дивизиона.

26 октября Михаил Васильевич познакомил бойцов с телеграммой, поступившей на имя начдива Грязнова из 51-й стрелковой дивизии и подписанной В. К. Блюхером:

«Приветствую прибывшую на Южный фронт боевую 30-ю дивизию, бывшую соседку по фронту на Востоке. Примите и передайте славным полкам вверенной Вам дивизии сердечное пожелание успеха в боях с последним врагом нашего социалистического Отечества. Желаю непобедимым уральским и сибирским стрелкам 30-й дивизии, пришедшим от хребтов Забайкалья на юг, покрыть новой славой свои почетные боевые знамена. Привет!»

На ходу бойцам пришлось осваиваться и с новыми условиями борьбы. В этих местах за два последних года кто только ни побывал у власти! Классовая борьба была обострена до предела. Рада, Петлюра, Деникин, Махно взбаламутили всю Украину, процветал бандитизм.

И теперь, когда дивизия шла по очищенной от врангелевцев территории, банды в любую минуту могли напасть на тылы, на обозы. Обстановка была сродни той, в которой протекал незабываемый и крайне тяжелый уральский партизанский рейд. Исключительную бдительность требовалось проявлять и в походе, и на отдыхе.

Первые два дня полки Калмыкова находились в резерве и обеспечивали безопасность тыла дивизии, продвижение ее обозов. Но командующий 4-й армией Лазаревич посчитал «недопустимым оставление 89-й бригады для охраны тылов» [42] и потребовал немедленно выдвинуть ее вперед.

42

ЦГАСА, ф. 182, оп. 3, ед. хр. 202, л. 13.

Приказ был исполнен. Передовой 265-й стрелковый полк под командованием А. П. Кононова за двое суток прошел без привалов и отдыха около 140 верст и первым достиг линии авангардных частей наступающей армии. Вскоре он уже принял участие в жестоком бою за станцию Рыково. Разбитый противник оставил там 12 орудий, массу стрелкового оружия, боеприпасов и продовольствия.

Войска Врангеля бежали в Крым, надеясь еще одну зиму отсидеться под прикрытием сплошной сети укрепленных позиций на Перекопском перешейке и за Чонгарским проливом. Нелегко было угнаться за бешеной конницей, нелегко давался бойцам 30-й дивизии, привыкшим в сибирской тайге к ведению своеобразной эшелонной войны, и опыт борьбы с многочисленной кавалерией на голых степных просторах.

На рассвете 31 октября 270-й Белорецкий полк 90-й стрелковой бригады, окрыленный быстрым захватом села Веселого, повел наступление на Елизаветовку. Командир белоречан не принял во внимание, что еще накануне полк утратил непосредственное взаимодействие с соседями на обоих флангах, а также потерял связь с командованием бригады и дивизии.

Один из батальонов после короткой стычки с боевым охранением противника ворвался на окраину села, и все ждали, что с вводом в бой остальных сил полка судьба Елизаветовки будет решена.

Правда, уже тогда в тылах сновали какие-то конные разъезды. Сразу выяснить их принадлежность не потрудились, благодушно посчитали за своих, а они как-то незаметно разрослись в два полка из корпуса генерала Абрамова.

Первый удар кавалеристы противника нанесли по позициям полковой артиллерии. Батарейцы также приняли конных за кавалерийский полк своей дивизии, а когда спохватились, было уже поздно. В упор прямой наводкой расстрелять атакующих не смогли. Взялись за винтовки. Политрук Фрей и помощник командира батареи Путилов возглавили контратаку. Но штыки против сабель — не сила. Началась страшная рубка.

Расправившись с артиллеристами, противник с тыла врезался в боевые порядки батальонов и окружил их. Запас винтовочных патронов у стрелков быстро иссяк. Пулеметных лент было достаточно, но пулеметы один за другим выходили из строя: следовали осечки, патроны заклинивались. Пулеметчики первыми гибли под вороненой сталью казачьих клинков.

Свыше шести часов 270-й Белорецкий полк бился один на один с отборными эскадронами конницы. Лишь после полудня на место катастрофы прибыл 269-й Богоявленско-Архангельский полк, а затем и 265-й полк из бригады Калмыкова. Спасли немногих. В живых из полка, который еще вчера насчитывал свыше двух тысяч бойцов, осталось всего семьсот пятьдесят человек, да и те в большинстве покалеченные, израненные.

Таких больших потерь 30-я дивизия еще никогда не имела.

2 ноября 1920 года павшие под Елизаветовкой были погребены со всеми воинскими почестями в огромной братской могиле [43] . Тяжелы были для всех минуты прощания, особенно для Калмыкова. Ведь с ними он шел партизанскими тропами легендарного рейда, делил тяготы отступления к Вятке и радость побед недавнего Сибирского похода.

Три основные ошибки явились причиной гибели 270-го полка. Вскрыты они были тотчас же, по горячим следам и послужили серьезным уроком для всего командного состава дивизии.

43

В октябре 1957 года на этом месте был воздвигнут обелиск, на постаменте которого высечены слова: «Вечная слава борцам за власть Советов. Здесь 2 ноября 1920 года похоронены воины 270-го Белорецкого полка 30-й Иркутской дивизии имени ВЦИКа. Сохраним навечно память о погибших героях седого Урала, таежной Сибири и Башкирии».

В те же дни село Елизаветовка было переименовано в село Белорецкое.