Коммунист во Христе
Шрифт:
Но стоило взглянуть на Сашу, как тут же возникло во всем сомнение: как ему вот, Дмитрию Даниловичу, возлюбить Сашу, а самому Саше его вот, Корня?
Вслух же Дмитрий Данилович сказал Саше, сокрушая обыденного себя, собой сми-ренным и благодатным, но чувствуя при этом какую-то понужденную фальшь.
— Федор Терентьич вчерась удил. Река-то вот и взывает на простор душу запертую. И меня потянуло на поле взглянуть.
Саша Жохов помялся, помедлил как-то настороженно: какой там просќтор, и какая и у кого душа запертая. Дмитрий Данилович, чтобы не длить дальше говоренья, посовето-вал Саше посмотреть на реку, раз в году она такой бывает. Бросил недокуренную сигарету на берег, спрыгнул с Шадровика и заторопился, оставляя Сашу на камне. Не хотелось воз-враќщаться домой с Данилова поля, от Шелекши, вместе с неуютным человеком. Уже под-нявшись в гору и глянув через плечо на Сашу, тоже глядевшего на него с Шадровика,
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Сколько весен — столько и жизней
1
Установления, сложившие земную жизнь и высокое небо, — непостижиќмы корыст-ным умом человека и неразглядимы блудным его оком. Хотя чего бы — все тайны Творца вмещены в суть самого человека. Он — коќпия, искусный слепок всего мироздания. Но сам вот он отчего-то не осознает этого. Как бы и не хочет, или не в состоянии себя распо-знать. Это для него трудно, требует постоянного усилия души и разума. И неколебимой веры в то, что и он, и все миќроздание создано единым Творцом и равны. А как ему, мыс-лящему, согќласиться с этим. Вроде уравнять себя со всякой тленной тварью. И он, не же-лая признавать себя сотворенным, намерен сам быть творителем и подчинить себе сотво-ренное не им. Рушить, чего не может постичь, укорачивая все до одинаковости. И не ра-зумеет того, что при всем веќличии Земли, нигде и ни в чем нет на ней повторений. И как же тут можно единые действа и единые помышления для всего установить?.. Небо над твоей головой — чего бы ему-то не оставаться одинаковым для всех? Но для одного оно радужное, цветное, где бесконечное множество миров, для другого — просто синяя пусто-та. От дома твоего та же небесная твердь видится не такой тебе, чем когда ты в поле, в ле-су, на лугу или на реке. Каждому бы и задуматься — отчего так, и зачем понадобилось Творцу земного и небесного все так занепохожить? И зачем это самой природе состоять из всего разного?..
Беседы и замысловато упрощенные разговоры о человеке, кто он такой и зачем яв-лен на земле, постоянно заходили в доме Кориных. Особенно, когда наезжали гости и приходил художник, Андрей Семенович Поляков. Да и между собой в досужие вечера шли о том раздумья. Благо в семье Кориных, от веку крестьянской, теперь и учительница, и инженер. И безответная всегда мужикова дума растолковывалась по-своему вширь вглубь. И прежний пахарь уже не мог не заметить, что брошенное им в одинаковую зем-лю зерно с одного и того же колоса, не враз ею береќтся. И всходы и вызревание не в один и тот же день и час. И прозорќливый сеятель задумывается и гадает — отчего бы такое? И раз за раќзом опытом постигает, когда, что и как лучше делать, чтобы в ладу с природой оставаться. И вот думы его зреют: только ли все зависит от зерна и той почвы, куда зерно попало? Может еще и от самого па-
харя, от того, как он в ту секунду взглянул и на зерно, и на саму пашню? От его душев-ного настроя и духовной энергии. Это как раз и есть в нем творящие живые силы, неви-димые глазом и не слышимые ухом, не в раз поддающееся рассудку действо. Пытливый сеятель все и берет в толк. В помощь ему — опытом сложенные поверья, приметы, особые дни и время суток для дела равного. И он терзается, мучается, гладит на небо, очувствует пашню, чтобы все свершить в согласии с земными и небесными явлениями… И вдруг по-дошли времена, когда от всего этого пахарь оказался освобожденным… И радоваться бы ему — какая тяжесть с плеч спала. Для многих оно и стало такой радостью: ни забот, ни дум, что повелят, то и делай, если охота… А для истового земледельца — это настание ру-шительной беды, отнятие его от того, в родстве с чем он создан таким. Нива для него, как и он сам, — живая, сроднена с ним во труде. А их, неразделимых по природе, разъяли, от-пластали друг от друга, как сросшихся в изъяне плоќти близнецов. Жизнь оставшегося при земле крестьянственного колхозќника не может востребовать его дум на завтрашний день. Само дело его — всегда временное, в стороне от забот кормильца люда. И он томится, то ли соглашаясь с кем-то и с чем-то, то ли противясь в душе неразуму над собой… И все же — в Начале было Слово в мысли. Оно и приведет пахаря
хлебной нивы к истине Творца. И не приведись случиться Божьему гневу на нерадение людское.2
Как и прежде водилось в общинном моховском миру, так и в колхозе сев начинался с открытых полей вокруг Барских прудов. Почва там как бы изнутри согревалась земным теплом, щедрее принимала лучи солнца. Ныне делом правил другой резон — быть навыка-зе. Поля у Барских пруќдов этому самому выказу как раз и способствовали. Тянулись вдоль шоќссе, издали и видно как на них ползают трактора. Затылоглазники тут же "Первому" и донесут, что в Большесельском пашут. На очередном совещании специалистов и похвалят председателя, а колхоз запишут в передовики по началу сева… Все так и делится на пере-довое и на отстающее, на хваленое и разруганное.
Спущенный график начала полевых работ в эту весну по случайности совпадал с умыслом природы. Дмитрий Данилович по три дня ездил к прудам. Приглядывался к по-лям, ощупывал ладонями почву. И вот вывел на пахоту свое звено. Тут же во все район-ные конторы, и в первую очередь в райком, полетели донесения. И должностной демиур-геновой люд всех рангов был доволен.
Дмитрию Даниловичу с Лестеньковым пришлось-таки взять Сашу Жохова в свое звено. Настоял Николай Петрович. Не иначе как Горяшин велел включить Сашу в звено к Корню для присмотра за ним, "себяшником". Иван тоже, поразќмыслив, советовал взять Сашу. Но советы сына вынужденная уступка. Не на пользу дела, а чтобы по мелочам не пререкаться с тем же Горяшиным.
Земли вокруг Барских прудов отводились под овес, ячмень и лен. Сев рассчитыва-ли закончить за два с половиной дня. Потом Дмитрий Данилович переберется на свое Данилово поле, а Лестеньков с Сашей Жоховым — один в Патрикийку, другой в Кузнецо-во.
Но все загады звеньевого тут же сбились. У Саши Жохова вышел из строя трактор. Причина — плохой ремонт, а больше по вине самого тракториста. Дмитрий Данилович так и сказал Саше. И тот огрызнулся ехиќдно, с каким-то даже злорадством:
— С сына своего спрашивал бы, с главного инженера. Смотреть надо было, что от мастерских принимаешь.
Дмитрий Данилович промолчал. Саша и тут обвинитель, чистенький. Трактор не его, и поле ему чужое. В мягких кожаных перчатках. Нос утирает незамаранной рукой. Кепка набекрень, лоб открытый. Взор отќрешенный, никакой озабоченности. Будто по до-роге чья-то машина встаќла и можно ее обойти. В нейлоновой куртке, мышиного цвета свитере, брюки из какой-то нездешней материи. На разных должностях потерся и напо-лучал. Вот и надо донашивать обретенное одеяньишко. Дмитрий Данилович, глядя на та-кого Сашу, машинально подумал: "Как раз ни дать, ни взять — тот самый, кто из ничем стал "всем". И опять ничего
не хочет трудом честным обрести". Но вот и такому надо хлеб самому добывать. Но где с этим Саше смириться. И он не теряет надежды попасть на хлебную должность. Нет, не озадачен Саша Жохов поломкой трактора.
А сам-то Дмитрий Данилович — кто для Саши?.. Звеньевой, в промасќленном комби-незоне, с жесткими от железа руками. Землю своей считает, домом своим норовит жить. Жадный мужик по Саше, с кулацкой Закваской. И верно что — чудной, таким вот и другие его считают… Дом-то его стоит — не на своей земле, а он — свое поле. Но от этого чудака, от его прямого взгляда, бывший прокурор поќеживается, глаза прячет, мнет яловыми сапо-гами покорную, только вот ему, чудаку, пашню.
Пререкаться с Сашей ни к чему. Да он и прав. Одно дело ездить на тракторе, дру-гое — быть земледельцем. Саша Жохов только ездит. Зимќняя учеба не пошла ему впрок. И сам Дмитрий Данилович не проверил трактор Саши. Поддался ложному чувству — задеть самолюбие бывшего прокурора и парторга. И в ответ услышать ехидное: "Не доверяешь, значит…" Саша ушел с поля за тягачем. Вернулся ни с чем. Пришлось прервать бороно-вание и самому оттащить трактор Саши в масќтерские. Неделя уйдет на ремонт с достава-нием, вернее, выспрашиванием запчастей в сельхозтехнике. Нечего было и думать, что они с Лестеньковым управятся с севом в намеченные сроки.
На Другой день Дмитрий Данилович все же не вытерпел, промахнул на мотоцикле к Данилову полю. Вернулся обеспокоенным. Почва подсыхала, начали пробиваться сор-няки. Посоветовался с Толюшкой Лестеньковым и решили сеять на ДТ-75 двумя сеялка-ми. Придется маневрировать на концах и выступах. Лен Лестеньков уже на колеснике по-сеет.
— Лен, оно и ничего, денек другой и потерпит, — Дмитрий Данилович опасался, как бы Толюшка не подумал, что он оставляет его одного у прудов из-за своего поля. — Лен сей по теплу, рекли старики. Дай выќбиться сорнякам и сбей их боронами да плотно зем-лю копытами лошади утопчи. Вот и будешь со льном. Что такое прополка льна и знать не знали в Мохове.