Коммунист во Христе

Вода стрежила у берега и комягу подбило к ивам. Выпрыгнул, захлесќтнул цепь за шершавый ствол старой ветлы. Поднялся по откосу и дубкам, черневшим в шеренге. Было такое видение — будто древа живые. Выќшли из бурной реки и, озираясь, отряхиваются. Постоял возле них, окиќнул взором пашню, и воскликнул, торжествуя:

— Здравствуй, поле мое, вот мы и свиделись.

При встрече со своим пахарем поле должно встрепенуться, как лес при яви утра. Он полю и подал свой голос. И оно отозвалось шелестом рыхлого оседающего снега: "ииссь". Прислушался к затаенному дыханию почвы в тишине. Невольно ожидалось уви-деть черную птицу вот она вздымется с угрозой тебе… Но ни птицы, ни ворон не было. И это тоже почему-то обеспокоило. Раньше по весне, тут все заглушалось граем. То ли вороны радовались появлению человеќка, то ли остерегали его от темных сил. Под таким наплывом напавших

чувств Дмитрий Данилович пождал еще чего-то, неведомого тут доселе, и, сложив рупо-ром ладони, воскликнул громко: "Поле мое чистое!.." Звуки унеслись вдаль, эхо отклик-нулось за Гороховкой, в вековом Гороховском бору. Устье: "оеее…" Черные силы не пода-вали знаков, настала свобода от них.

На концах пашни синели блюдца водянистого снега. В бороздах скапќливалась та-лая вода. Она и будет исподволь впитываться в отходившую от зимней стужи землю. А потом поле взбодриться и станет зазывать пахаря.

Берегом по слякоти прошел до молодого сосняка, разросшегося на клине мыска между Шелекшей и Гороховкой. В сосняке лежал крупинчатый снег. В узком горле Горо-ховки бурлила вольная вода. В водовороте ее сбивались хлопья пены и уносились кораб-ликами в плесо Шелекши. Шум весенней реки взрывает покой берегов, и, как луч солнца по утрам, зовет из тесноты на волю.

Долго смотрел на нелегкое единение меньшей воды с большей. Вроде как тело мощной реки разрывалось и пронизывалось с яростью малой. И тут же малое исчезало, перестало существовать само по сеќбе. Это судьбы всякого малого. Но оно не пропадает бесследно. Оно полнит большее и живет в нем общей с ним жизнью. Но вот человек, в от-личии от рек, не должен никем и ни в чем бесследно растворяется Он и в соборности должен оставаться только собой, в своем труде. Людей единит сила самосознания. Нет че-ловека маленького или большого, простого или сложного. Он сам как бы сгусток Вселен-ной. И разнится один от другого только тем, что в нем усмотрено Творцом, и чего он достигает своим действом.

От сосняка Дмитрий Данилович вернулся к пашне. Много ли прошло времени — миг, а поле стало как бы другим, на глазах преобраќзилось под Божьим Солнцем. Улавли-валась скрытая музыка живой воды, звеневшая в каплях. Она заставляла к себе прислу-шиваться… Прошел по пашне несколько шагов. Подошвы резиновых сапог скользили по ледяному черепу. Вокруг шуршало, как движение тумана в утренней листќве. Это начинала дышать земля, пробуждаться к лету.

С берега Шелекши пригляделся к местам, где можно посидеть с удочќкой со Стари-ком Соколовым в досужий час. Рыбные места были знакомы. Но с каждой весной на бере-гу вековечной реки что-то и менялось. И надо уже заново ко всему приглядываться… Об уженье подумалось для предлога, чтоб лишний раз взглянуть на свое поле. Оно тоже ниќкогда не будет вчерашним.

Оглядел шеренгу дубков по берегу. Выделил те, что были посажены с отцом в со-рок пятом. Четыре дубка, четыре года войны. "Сколько люќду погублено, — сказал тогда отец, — а вернувшиеся с вестью о проќпавших, все равно принесли живым радость. Ты вот у меня вернулся".

Вспомнилось, как сажали заветные деревца. Когда была притоптана земля вокруг дубков, отец задумался: "Вот, мы как бы горе погребли, — вымолвил он, земле его преда-ли. Она и должна взрастить деревца памятью о страждущих"… И помечтал о грядущем, сказав, что это место для большого поля природой усмотрено. Оно и должно тут быть, тянуться от берега Шелекши до болотняка. А Татаров бугор, как скоќпище грехов наших, сгладить во искупление их. Наитьем это указано нам, Кориным. Этим высказом отец как бы приоткрывал тайну о самом бугре и о затылоглазнике, поведанную Стариком Соколо-вым Яковом Филипповичем, Коммунистом во Христе. Вернувшийся с войны партийцем, словам отца Дмитрий не придал значения. Они тут же и заќбылись. Хотя среди фронтови-ков и зрела надежда, что должны быть пеќремены. Мечталось, что может и колхозов не будет.

Обратно, в Мохово, надо было плыть против течения. Поглядел с беќрега на поле, сказал ему: "До свидания…" и сел в комягу. Хватаясь за ветки ивняка, густо разросшегося по берегу, пробирался вверх до поворота, где Шелекша разливалась по лугу и можно бы-ло пройти на шесте. Через стержень сел на весла. Под левое крыло комяги била упругая струя, хлестала, словно рыба хвостом.

Поставив комягу на прикол, взошел на Шадровик, причудливый большой камень, вроде как слепленный из множества голышей. Голыши выпадали, образовывая Шадрины, отсюда и название камня… Вчера была оголена лишь самая верхушка его, а тут отделяла камень от берега всего узкая протока. Из замшелых лунок, прежних выбоин голышей, еще не выветриќлась вода. Присел на корточки, глядел, как упорно бьется о камень поќток стре-мительных струй, рвущихся вдаль.

2.

Почувствовал спиной чье-то появление на горе. Стоит и смотрит свеќрху на него, присевшего на Шадровике. По поведению старик, или кто-то из приезжих. Из своих му-жиков — некому. Стоит молчком, женщина, та не утерпела бы, окликнула: "Аль, Данилыч, рыбу выглядываешь?.." Самому оглядываться не хотелось.

Зашуршали шаги. Человек сходил с горы. Кашлянул, крякнул… Никак Саша Жо-хов, подумалось, как о чем-то мешающем… Чего это он?

Привстал, когда уже шаги послышались близко, обернулся. Нельзя неќуважение вы-казывать человеку, хотя и знаешь о его недоброте к тебе.

Саша Жохов и ждал, когда Дмитрий Данилович оглянется. Встретились взгляды и Саша миролюбиво спросил, подчеркивая свое удивление:

— Никак на тот берег сплавал?.. — и, не дожидаясь ответа, тут же поќздоровался, — мое почтение Дмитрию Даниловичу!.. — По старинному обычаю, какого моховцы держались, приподнял козырек каракулевой теќплой кепки. Двигался на месте словно пританцовывая.

Дмитрий Данилович тоже тронул свою шапку, чуть приподнял ее со лба. Саша вы-вел его из задумчивости своим видом и какой-то заискивающей вертлявостью.

— Александру Ильичу… — ответил он, улыбаясь и отнимая руку от шапки и тем, по-дыгрывая, Саше, — доброе почтение.

Вновь возвратилось благодушие и Дмитрий Данилович устыдился неприќязненного было чувства к соседу.

— Решил вот опробовать, — уже совсем по-добрососедски, после неќкой заминки, пе-реступая на месте, сказал он, кинув взгляд на комяќгу. — За зиму смастерил… Ничего, на стрежи устойчивая.

— Да уж вы-то, Корины, на все руки мастера, умельцы, за что не возьметесь, все у вас выходит, — льстил Саша. Подошел к самой кромке воды, будто к порогу дома, ожидая приглашение хозяина.

Солнце ушло за горизонт. Медленно по-весеннему, вечерело. Студиќлась земля. К ночи прихватил лужицы, тихие закраины реки возьмутся ледком. Сузятся ручейки, вода поспадет и в реке. Но к полудню назавтќра опять все оживет, засверкает на солнце приман-чивая стрежень. Так будет еще неделю, пока не изойдут в лесах большие снега. Останутся дотаивать ложбины. Шелекша уляжется в свои берега, посветлеет вода. Утренники ослаб-нут, а там и прекратятся. Просохнут дороги, поля, луќга. Тут уж пахарь не зазевывайся. Эти мысли и были в голове Дмитрия Даниловича. Как бы все по дням и предвиделось, и жда-лось главного, своего, за повседневной суетностью.

Саша Жохов был в новом полупальто на меху, в черных резиновых саќпожках. Эти дни он наезжал в мастерские сельхозтехники, где ремонтировался его трактор.

Вошло в неотложное правило — трактористу, чей трактор попал в заќтяжной ремонт, выписывают в колхозе с помощью разных ухищрений деньќги на поллитровки для "выку-па" запасных частей у кладовщика сельхозќтехники и угощения ремонтников… Так раньше невеста выкупаќлась женихом у несговорчивых подружек. Жених одаривал их гостинцами у всех навиду, а тут дело делается втихаря, воровски. За время ремоќнта колхозного трак-тора у тракториста-колхозника карманы отвисают от поллитровок. Выкуп невесты — вжившийся веселый народный обычай, а тут узаконенное вымогательство сельскохозяй-ственного пролетариата у обездоленных второсортных колхозробов. Колхозу и обходится старый свой трактор, побывавший в мастерских сельхозтехники, дороже нового. К тому же и отремонтирован-то он самим колхозным трактористом… Саше Жохову трактор ре-монтировали без его участия. Сработали старые проќкурорские и орсовские связи. Без пол-литровок, конечно, обойтись не могло, но это чтобы не хезнула дружба. В район же Са-ша ездил похлопотать о месте себе. Обещали же через годик, когда снимали с должности парторга колхоза. Но что-то с должностью затормозилось. Пеќредовой тракторист, зара-ботки в колхозе пошли не плохие, чего еще… Так будто бы ему в райкоме ответили.