Комната с заколоченными ставнями

Жители Аркхема ныне почти забыли мрачные предания о тех местах, которые когда-то рассказывали их бабушки, сидя у камина и мысленно возвращаясь в далекое прошлое — вплоть до времен охоты на ведьм. Как водится в таких случаях, предания эти постепенно утратили связь с реальностью, если не считать вскользь брошенных упоминаний о том, что «вон тот лес принадлежал Биллингтону, и холмы тоже принадлежали мистеру Биллингтону»; надо сказать, что в этой округе ему принадлежало все, включая огромный дом, которого не было видно с дороги, поскольку стоял он в лесу, на живописном холме, «возле башни и круга из каменных столбов». При этом один лишь вид старых корявых деревьев напрочь отбивал охоту приблизиться к дому, да и в целом дремучий лес не вызывал желания забраться в него подальше, так что в заброшенную усадьбу не совались даже орды собирателей старинных обычаев, легенд и домашней утвари, которых дом Биллингтона вполне мог бы заинтересовать. Что же касается леса, то о нем ходила и вовсе дурная слава; редкие путники спешили миновать эти места, испытывая к ним странную неприязнь, которую и сами не могли объяснить, приписывая ее собственному воображению. Когда же лес оставался позади, путник облегченно вздыхал, радуясь, что скоро будет дома — в Аркхеме, Бостоне или каком-нибудь отдаленном селении, — где так хорошо и безопасно.

«Старого Биллингтона» еще помнили в Аркхеме, хотя давно уже умерли те, кто знал его лично. Элайджа Биллингтон — так его звали, и был он сельским сквайром начала девятнадцатого века. В этом доме жил еще его дедушка, а до него — прадедушка; когда же Элайджа состарился, то уехал на землю своих предков — в Южную Англию. С тех пор о нем ничего не было слышно, хотя налоги на оставленное имущество он выплачивал аккуратно через адвокатскую фирму, чей адрес в респектабельном Миддл-Темпле [62] придавал еще большую внушительность легенде о Старом Биллингтоне. Шли годы; Элайджа Биллингтон воссоединился со своими предками, как и его поверенные; в свое время за отцом последовал сын Элайджи, Лабан, после чего естественный ход событий начали повторять уже его сыновья, ибо ежегодные налоги на оставленные владения выплачивались регулярно через нью-йоркский банк, и собственность по-прежнему именовалась «владениями Биллингтона». Впрочем, на рубеже двадцатого века появились слухи, что последний из рода Биллингтонов, кажется, кто-то из сыновей Лабана, не оставил после себя наследника мужского пола, поэтому наследство перешло к его дочери, чьего имени никто не знал; было только известно, что именовалась она «миссис Дьюарт», но эти жалкие крохи сведений, не представлявшие никакого интереса для жителей Аркхема, были вскоре забыты, ибо кому какое дело до миссис Дьюарт, которой никто и в глаза не видывал, если даже о самом Старом Биллингтоне и его «странных звуках» вспоминали теперь лишь немногие?

62

Миддл-Темпл— одна из четырех юридических корпораций (судебных иннов), со времен Средневековья действующих на территории Англии и Уэльса.

Именно этими «звуками» и прославился некогда Старый Биллингтон; особенно ревниво хранили подобные воспоминания отпрыски некоторых почтенных семейств, упорно относящих себя к местной аристократии. Впрочем, время не пощадило и эти истории, ни одна из которых не сохранилась в более-менее отчетливом виде; говорили только, что странные звуки раздавались в основном в сумерки и по ночам и что доносились они со стороны холмов, где жил Биллингтон, однако никто не мог точно сказать, сам ли Элайджа производил их, или у звуков был иной источник. Скорее всего, память об Элайдже Биллингтоне канула бы в Лету, если бы не древний лес и окружавшая его густая дикая поросль и если бы не болото в глубине этого леса, неподалеку от дома Биллингтона, откуда весенними ночами доносились такие лягушачьи концерты, каких никто не слышал в радиусе ста миль от Аркхема, и где летом в пасмурную погоду появлялись сполохи какого-то неестественно яркого света, отражавшегося в низких ночных облаках. Кто-то пустил слух — и с ним все согласились, — что свет возникает из-за скоплений светлячков, давно облюбовавших эти места наряду с лягушками и другими болотными тварями. С отъездом Элайджи странные звуки прекратились, но кваканье лягушек продолжалось, свечение не угасло, и летними ночами там по-прежнему пронзительно вопили козодои.

Прошло много лет, и вдруг, в марте 1921 года, к великому изумлению и любопытству местных жителей, округу облетела весть, что старая усадьба Биллингтона вновь обживается. Эта новость появилась в аркхемском «Эдвертайзере» в виде короткой заметки, где говорилось, что мистер Эмброуз Дьюарт, решивший отремонтировать и обставить новой мебелью «Дом Биллингтона», желает нанять помощников; обращаться лично к мистеру Дьюарту, отель «Мискатоник». Этот отель служил еще и чем-то вроде общежития для сотрудников Мискатоникского университета и окнами выходил на его прямоугольный двор. Мистер Эмброуз Дьюарт оказался мужчиной среднего роста, с резкими чертами лица, смуглой кожей и копной ослепительно-рыжих волос, отчего казалось, что его голова светится сама по себе, пронзительными глазами и тонкими, крепко сжатыми губами; держался он в высшей степени вежливо и обладал своеобразным сдержанным юмором, оказавшим весьма благоприятное впечатление на тех, кого Дьюарт нанял на работу.

На следующее утро весь Аркхем знал, что Эмброуз Дьюарт действительно дальний родственник Элайджи Биллингтона; что он прибыл на землю, коей владели три поколения его предков, и намерен здесь поселиться. Мистеру Дьюарту было около пятидесяти, его единственный сын погиб на войне, а сам он, утратив все, что связывало его с родиной, прибыл на обетованную землю Америки, дабы провести здесь остаток своих дней. Две недели назад он приехал в Массачусетс, чтобы осмотреть свою собственность; все увиденное ему, очевидно, понравилось, поскольку он решил полностью восстановить дом и вернуть ему былую славу; вскоре, однако, воплощение обширных замыслов пришлось приостановить из-за такой уступки современности, как электричество. Выяснилось, что ближайшая линия электропередач проходит в нескольких милях от усадьбы и, чтобы протянуть провода, придется преодолевать ряд чисто механических трудностей. Зато остальные пункты плана осуществлялись превосходно, работа закипела, и уже к лету дом был восстановлен, дороги-к дому и вокруг леса — проложены, мистер Эмброуз Дьюарт, оставив временное пристанище в Аркхеме, формально вступил во владение усадьбой, а рабочие, получив щедрую плату, вернулись в свои дома, чтобы с восторгом рассказывать о новом доме Биллингтонов: как он похож на Крейги-хаус [63] в Кембридже, где жил поэт Лонгфелло, какая в нем красивая лестница, украшенная замечательной резьбой, какой кабинет — высотой в два этажа и с окном почти во всю стену, которое выходит на запад да еще и выложено из цветных стеклышек, какая библиотека, остававшаяся нетронутой на протяжении многих лет, и как много в этом доме разных вещиц, имеющих, по словам мистера Дьюарта, большую ценность для любителей старины.

63

Крейги-хаус— старинный особняк в городке Кембридж близ Бостона (Массачусетс). В 1843–1882 гг. здесь жил поэт Г. У. Лонгфелло, а с 1913 г. в доме существует посвященный ему музей.

Слухи об усадьбе ходили самые разные; вскоре люди начали судачить уже о самом Эмброузе Дьюарте, который, как говорили, очень похож на своего предка. Прошло еще немного времени, и по окрестностям Данвича вновь поползли зловещие слухи о «звуках», некогда доносившихся из усадьбы Старого Биллингтона; никто не мог сказать, кто их распространяет, однако расползались они явно из той части Данвича, где проживали семейства Уэйтли и Бишоп, а также последние отпрыски других некогда процветавших семейств, ныне влачивших жалкое существование. Ибо Уэйтли и Бишопы жили в этом районе Массачусетса на протяжении нескольких поколений и древностью рода могли поспорить не только с самим Старым Биллинггоном, но и с первым представителем его семейства — тем, кто построил дом с «розовым окном», как его называли, хотя это было и не так. Скорее всего, кто-то вытащил на свет божий давние предания, которые вполне могли оказаться если не чистой правдой, то почти что правдой. Надо ли говорить, какой живейший интерес вновь возродился у всех окрестных жителей и к Биллингтонскому лесу, и к его новому владельцу.

Сам же Эмброуз Дьюарт пребывал в счастливом неведении относительно сплетен, что начали расползаться вокруг его персоны. Будучи от природы одиночкой, он наслаждался уединением, занимаясь в основном подробным изучением своей собственности, чему решил посвятить большую часть времени, хотя, говоря по правде, плохо представлял себе, с чего начать. Его матушка почти ничего не рассказывала ему об усадьбе, ограничиваясь редкими упоминаниями о «собственности» в штате Массачусетс, которую было бы «крайне разумно» не продавать, а навечно оставить в семье, и, даже если что-то случится с ним, Эмброузом, или его сыном, усадьбу следует передать кузену из Бостона, Стивену Бейтсу, которого Эмброуз никогда не видел. Таким образом, в распоряжении Дьюарта находился всего лишь краткий перечень загадочных инструкций, оставленных, вероятно, Элайджей Биллингтоном перед его отъездом в Англию, в которых Эмброуз Дьюарт решительно не мог разобраться.

Так, например, его заклинали следить за тем, чтобы «вода всегда омывала остров», или «не нарушать покоя башни», или «не уговаривать камни», или «не открывать дверь, которая ведет в странное время и место», а также «не притрагиваться к окну из желания его изменить». Все эти инструкции, вроде бы не имевшие никакого смысла, тем не менее сильно заинтересовали Дьюарта; прочитав их один раз, он уже не мог выкинуть их из головы; повторяя их снова и снова, словно заклинание, он бесцельно бродил по дому, часами гулял по лесу, среди холмов и болот, пока наконец не обнаружил, что владеет не только домом, но и старинной каменной башней, которая стояла на маленьком клочке суши — подобии крошечного островка посреди широкого ручья, который раньше был притоком Мискатоника, однако давным-давно высох и теперь оживал только весной.

Однажды в августе, когда был уже поздний вечер, Эмброуз внезапно пришел к убеждению, что все эти загадочные инструкции относятся не к усадьбе, а к старинной башне, которую он и принялся осматривать самым тщательным образом. Башня имела форму цилиндра с конической крышей; диаметр башни составлял примерно двенадцать футов, высота — около двадцати футов. Когда-то в ней имелся огромный сводчатый проем, указывавший на то, что раньше башня не имела крыши; теперь проем был большей частью замурован. Дьюарта, неплохо разбиравшегося в архитектуре, башня сразу заинтересовала, поскольку даже далекий от архитектуры человек сразу бы понял, что сложена она из древних камней, причем более древних, чем дом. Взяв лупу, с которой обычно читал древние латинские тексты из своей библиотеки, Дьюарт принялся рассматривать каменную кладку и обнаружил весьма странную вещь — камни были подогнаны друг к другу по какой-то совершенно неизвестной ему технологии, использующей тот же геометрический рисунок, что был нацарапан на камнях, закрывающих вход в башню. Не менее удивительным оказался и ее фундамент, сложенный из невероятно огромных камней; создавалось впечатление, что он уходит далеко вглубь земли. Впрочем, это могло быть вызвано и тем, что со временем башня сама собой сильно вросла в землю.

Кто же ее построил? Элайджа Биллингтон? Но башня была явно старше, чем он; в таком случае, чьи руки ее возводили? Размышляя над этим, Дьюарт, который уже успел ознакомиться со многими старинными манускриптами из своей фамильной библиотеки, решил, что где-нибудь среди них наверняка упоминается и башня, а потому направился в дом, ненадолго задержавшись, чтобы еще раз полюбоваться каменным строением уже издали; именно тогда он и обнаружил, что башня стоит в центре круга из каменных плит, удивительно похожих на камни друидов Стоунхенджа. Несомненно, когда-то этот маленький остров омывался водным потоком, притом весьма бурным, если судить по следам на камнях, неподвластных не только разрушительному действию мхов, дождей и ветра, но и некоторым излишне суеверным людям, которым так и не удалось вывернуть их из земли.

Обратный путь занял у него больше времени, и уже смеркалось, когда он наконец вышел к своему дому, — пришлось обходить обширное болото, расположенное между башней и холмом, на котором стояла усадьба. Приготовив себе ужин, Дьюарт уселся за стол и принялся размышлять о том, что делать дальше. Итак, прежде всего придется просмотреть старинные документы из фамильной библиотеки; среди них есть совсем древние, которые, скорее всего, рассыплются в пыль при первом прикосновении. К счастью, некоторые тексты записаны на пергаменте, и, значит, есть надежда взять их в руки и прочитать; кроме того, он заметил маленькую книжечку в кожаном переплете, на которой детским почерком было выведено: «Лабан Б.». Несомненно, книжка принадлежала сыну Элайджи, более ста лет назад отправившемуся в Англию. После недолгих размышлений Дьюарт решил начать именно с детского дневника, которым, как он и предполагал, оказалась эта книжка.