Комплекс хорошей девочки

Позже, когда Шелли и Эван на кухне, я пользуюсь возможностью отвести Мак в сторону под предлогом накрыть на стол.

— Сделай мне одолжение, — говорю я. — Не говори о своей семье, когда она спросит.

Ее лоб морщится.

— Что ты имеешь в виду? Почему нет?

— Пожалуйста. — Мой голос низкий. Непреклонный. — Не упоминай о деньгах или о том, чем занимается твой отец. Все, что говорит о том, что они состоятельны. Или ты, если уж на то пошло.

— Я бы никогда не попыталась поставить твою маму в неловкое положение, если ты это имеешь в виду.

Мак хороша в том, что не тычет всем в лицо своим состоянием, но я не к этому клоню.

— Дело не в этом, детка. Мне все равно, что ты скажешь. Солги. Доверься мне в этом. — Затем, вспомнив о ее браслете, я беру ее за запястье и расстегиваю защелку, засовывая его в карман ее джинсов.

— Что ты делаешь? — Она выглядит встревоженной.

— Пожалуйста. Пока она не уйдет. Не надевай его перед ней.

Я понятия не имею, как долго Шелли планирует оставаться здесь или где она намерена остаться. Ее комната в точности такая, какой она ее оставила. Мы туда не ходим. Однако, если прошлый опыт свидетельствует о чем-то, она отправится на поиски нового мужчины еще до полуночи.

Мы все ужасно хорошо себя ведем во время ужина. Эван, бедняга, кажется, даже рад, что Шелли дома. Они болтают о том, чем она занималась. Оказывается, она живет в Атланте с каким-то парнем, с которым познакомилась в казино.

— Мы подрались из-за игрового автомата, — хихикает она, — и в итоге влюбились друг в друга!

Ага. Я уверен, что они будут жить долго и счастливо. Учитывая, что она здесь, они, вероятно, уже расстались.

— Как долго ты здесь пробудешь? — Я прерываю ее любовную историю, мой резкий тон заставляет Мак нащупать мою руку под столом. Она успокаивающе сжимает ее.

Шелли выглядит оскорбленной тем, что я осмелился задать ей этот вопрос.

Эван бросает на меня мрачный взгляд.

— Чувак. Успокойся. Она только что приехала.

Да, и я хочу знать, когда она уйдет, я хочу огрызнуться. Мне требуются нечеловеческие усилия, чтобы держать рот на замке.

— Итак, Маккензи, — говорит Шелли после напряженного, продолжительного молчания, которое повисает над обеденным столом. — Как получилось, что ты встречаешься с моим сыном? Как вы двое познакомились? Расскажи мне все.

В течение следующих пятнадцати минут Мак уворачивается от десятков назойливых вопросов, где только может, и выплевывает какую-то первоклассную чушь для остальных.

Я получаю украдкой, какого хрена, взгляд от Эвана, который умудряется держать свой чертов рот на замке и продолжать в том же духе. Мой брат, может, и слабак, когда дело касается Шелли, но он не идиот. Со своей стороны, я говорю как можно меньше. Боюсь, что в любой момент мой фильтр выйдет из строя, и я не смогу остановить тираду, которая неизбежно последует. Немногие люди выводят меня из себя так, как Шелли Хартли.

После ужина я стою у раковины и мою тарелки, когда она загоняет меня в угол в одиночестве.

— Ты был ужасно тихим, — говорит она, забирая у меня тарелку, чтобы поставить в посудомоечную машину.

— Устал, — ворчу я.

— О, мой милый мальчик. Ты слишком много работаешь. Тебе нужно больше отдыхать.

Я издаю неопределенный звук. У меня мурашки бегут по коже каждый раз, когда она пытается играть роль матери. Это ей не идет.

— Маккензи кажется милой. — В этом утверждении есть всевозможные эвфемизмы, и ни один из них не является приятным.

Я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания, прохожу мимо, опустив голову.

— Да. Она классная.

— Заметила этот браслет. И сумочка в гостиной.

Мои плечи напрягаются.

— Очень дорогие. Хорошая работа, детка.

Я чувствую вкус крови на внутренней стороне щеки, когда она одаривает меня понимающей улыбкой. Совершенно очевидно, что она думает — что я нашел себе талон на питание. Она так долго занималась одной и той же аферой, что я не уверен, помнит ли она какой-нибудь другой способ жить.

— Итак, послушай, детка…

Вот оно. Конечно, блядь. Всегда есть о чем спросить. Угол зрения.

— Знаешь, я еле добралась сюда целой и невредимой, — продолжает она, не обращая внимания на гнев, клокочущий у меня в животе. — Моя старая машина начала извергать дым на шоссе. Пришлось отбуксировать ее со стоянки грузовиков. Оказывается, какая-то маленькая пластиковая коробочка в двигателе взорвалась. — Она смущенно смеется. — Теперь я уговорила парня заняться ею, но я собираюсь немного сократить расходы на ремонт.

— Что случилось? — Эван входит на кухню как раз вовремя, чтобы услышать конец ее дерьмовой истории. Чертовски идеально. — Твоя машина сломалась?

— С этим хламом всегда что-то происходит, разве ты не знаешь? — говорит она, изображая девицу, потому что Эван никогда не может устоять перед шансом стать героем. — В любом случае, я работала, но меня уволили после праздников. Было трудно найти что-то новое. Это уничтожит все, что я накопила.

— Мы на мели, — сообщаю я ей, бросая взгляд на Эвана. — Мы вложили все в ремонт дома.

— И место выглядит великолепно. — Она избегает встречаться со мной взглядом. Не тогда, когда у нее такая легкая цель с Эваном. — Мне нужна пара сотен, чтобы вернуть машину. Тогда я смогу отправиться на поиски новой работы здесь. Я верну тебе деньги.

— Ты остаешься? — говорит Эван.

Бедный, тупой ублюдок. Надежда в его голосе вызывает жалость. Я хочу дать ему подзатыльник.

Шелли подходит к нему, обнимает его за бок и утыкается головой ему в подбородок.

— Если вы позволите. Я скучаю по своим мальчикам.

Эван лезет в карман и вытаскивает несколько двадцаток. Наверное, все, что осталось от его последней зарплаты.

— Вот сто пятьдесят. — Он пожимает плечами. — Остальное я возьму в банкомате. — Имеется в виду его сберегательный счет.

— Спасибо, малыш. — Она целует его в щеку и тут же высвобождается из его объятий. — Кто хочет молочный коктейль? Как мы привыкли делать с набережной? Я быстренько сбегаю за сигаретами и принесу нам несколько молочных коктейлей.

Я буду шокирован, если она вернется до рассвета.