Комплекс хорошей девочки

Однако несколько часов спустя, когда он не вернулся, и Эван спрашивает, знаю ли я, почему телефон Купера переключается сразу на голосовую почту, я начинаю беспокоиться. Если бы он злился только на меня, хорошо, я бы это приняла. Но то, как он вырвался отсюда… ярость в его глазах… Есть тысяча способов, которыми такой парень, как Купер, может попасть в беду.

И нужен только один.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Купер

Примерно в часе езды к западу от бухты Авалон есть место для дайвинга. Лачуга, если ее вообще можно так назвать, рядом с двухполосной окружной дорогой, которая прорезает только пустые болота и маленькие фермы. Обычно можно услышать гул мотоциклетных двигателей, работающих на холостом ходу на грунтовой парковке, за полмили отсюда. Я заезжаю на своем грузовике и глушу двигатель, затем захожу внутрь и обнаруживаю, что в заведении никого нет, если не считать нескольких злобно выглядящих байкеров у бильярдного стола и старичков, расположившихся у бара. Я сажусь на табурет и заказываю пару порций бурбона. После второго стакана парень, сидящий на пару мест дальше, начинает зубоскалить, ни на кого конкретно не глядя. Он говорит о футболе, отвечая на все, что говорят головы ESPN по одинокому телевизору над нами. Я пытаюсь не обращать на него внимания, пока он не наклоняется ко мне, хлопая по стойке своей плоской ладонью. У меня возникают воспоминания о том, как я был барменом, и мне приходится сдерживаться, чтобы не наброситься на него.

— Ты за кого? — требует он ответа с невнятной настойчивостью. Когда я игнорирую его, он повторяет все громче и медленнее. — Суперкубок. Ты за кого, парень?

Я бросаю на него взгляд.

— Я куплю тебе выпить, чтобы ты исчез.

— Оооо. — Он смеется, издеваясь надо мной. — Наигрался, да? Шшш… — Он прижимает палец ко рту и показывает всем. — Вы все, черт возьми, успокойтесь. Парень хочет немного чертовой тишины и покоя, поняли?

Я пришел сюда, чтобы потеряться, чтобы меня оставили в покое. Нет никаких шансов, что Мак найдет меня здесь, и это было единственное место, о котором я мог подумать, о котором не знает Эван. Пока он все еще цеплялся за Шелли после смерти нашего отца, мой дядя привел меня сюда, чтобы выпустить пар за игрой в дартс. Я хочу побыть один, но я выбью все дерьмо из этого засранца, если он захочет что-то сделать. Черт, может, мне стоит стать Эваном и затеять драку в баре, выпустить пар. Я имею в виду, почему бы, черт возьми, и нет, верно?

Как раз в тот момент, когда я убеждаю себя в этой идее, чья-то рука сзади хлопает меня по плечу.

— Позвольте мне взять два пива, — говорит бармену знакомый голос.

Я оглядываюсь и вижу, что мой дядя садится на табурет рядом со мной. Черт возьми.

— Гэри, — говорит он пьянице, который лезет мне в лицо. — Почему бы тебе не поехать домой к жене?

— Суперкубок начинается, — бормочет воинственный Гэри, тыча рукой в сторону телевизора. — Не жди, что я уйду во время Суперкубка.

— Это повторение прошлогодней игры, — отвечает Леви с терпением святого. — Суперкубок в следующем месяце, Гэри. А теперь тебе лучше пойти домой к Мими, да? Уверен, она собирается натравить на тебя собак.

— Эта чертова женщина. — ворчит Гэри, открывая бумажник и бросая на стойку несколько купюр. Он бормочет что-то о том, что нельзя позволять мужчине пить, а затем, пошатываясь, выходит на улицу.

Несмотря на то, что всего несколько секунд назад мне хотелось выбить ему зубы, я не могу не смотреть с некоторым беспокойством вслед спотыкающемуся мужчине.

— Не волнуйся. Он пройдет пешком около четверти мили, прежде чем она найдет его без сознания в сорняках, — говорит Леви. — С ним все в порядке.

Я с подозрением смотрю на своего дядю. — Тебя прислала Мак?

— Эван написал мне. Сказал, что ты уехал в спешке.

Конечно, он это сделал. Потому что Мак побежала прямо к своей новой лучшей подруге, чтобы они могли говорить обо мне всякую чушь. Я сыт по горло этими чертовыми друзьями.

— Я не хочу об этом говорить, — бормочу я, не оставляя места для споров.

— Хорошо, — пожимает он плечами, — я пришел сюда выпить.

Леви опрокидывает пиво и смотрит в телевизор, ни разу не взглянув в мою сторону. Это такое облегчение. Сначала. Затем проходит час. И еще один. И вскоре я так же пьян, как был Гэри, когда он ушел, и мой разум мучает меня всем дерьмом, которое произошло сегодня вечером, от обнаружения украденных сбережений до ссоры с Мак на пляже. Прокручивая в голове обрывки разговора, я не могу точно вспомнить, что я ей сказал, но я уверен, что это было нехорошо.

— Шелли вернулась, — наконец произношу я, алкоголь развязывает мне язык. — На два дня. А потом сбежала с моими сбережениями.

Леви поворачивается на четверть оборота, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Двенадцать штук. — Я рисую круги в кольце для конденсации на стойке бара своей картонной подставкой. — Пуф. Все исчезло. Прямо у меня из-под носа.

— Господи. Есть какие-нибудь идеи, куда она убежала?

— Нет. Может быть, в Батон-Руж. Но это, вероятно, было чушью. Это имеет большое значение. На этот раз она не вернется. Ни за что.

— Прости, Куп, но эта женщина никуда не годится. — Леви допивает свое пиво и опрокидывает его в себя. — Я давным-давно устал извиняться за своего брата. Я не оправдываю его. Он оставил вас, ребята, в плохом положении со всеми этими долгами. Но эта чертова Шелли и пальцем не пошевелила, чтобы помочь за все эти годы. — Горечь окрашивает его тон. — Вы с Эваном так много работали, чтобы выбраться. А теперь она врывается и крадет все это у тебя из-под носа? Черт возьми, нет. Не в мою смену. — Его рука с силой опускается на расколотую деревянную стойку бара, сотрясая мой стакан с виски.

Я никогда не видел своего дядю таким расстроенным. Он тихий парень. Стабильный. В течение многих лет он прикусывал язык, пока Шелли появлялась и исчезала, когда ей заблагорассудится. После того, как он в конце концов стал нашим опекуном, он ни разу не заставил нас чувствовать себя обузой из-за этого. Слышать, как он так говорит — самое близкое к тому, чтобы сойти с ума, что я когда-либо слышал от него.

— Что же тут сделаешь? — мне так же горько, как и ему. — Теперь ее уже не догнать. Если она не хочет, чтобы ее нашли, ее не найдут.

Мой живот все еще скручивает от гнева. За деньги, конечно, но еще больше за унижение. Предательство. За то, как эта женщина выставляла нас дураками на протяжении многих лет. И мы ее приняли. Как Эван все еще думает, может быть — даже когда знает, что нет — может быть, на этот раз это реально. Чертова Шелли.

— Мы еще не закончили, — говорит мне Леви. — И мы больше не допустим такого поведения от этой женщины, ты меня слышишь?

Прежде чем я успеваю ответить, он подает знак кому-то в противоположном конце бара.